Прочитать бесплатно книгу 📚 Повесть о Шести Сотках - Алексей Доброхотов 👍Полную версию
- Дата:21.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: Повесть о Шести Сотках
- Автор: Алексей Доброхотов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повесть о Шести Сотках
Алексей Доброхотов
Моему другу и первому читателю
Степанищеву С. В. посвящается.
© Алексей Доброхотов, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Первая сотка
Солнце уже коснулось горизонта, когда Тимофей Иванович добрался до своих шести соток. Приткнул к стене дома тележку с газовым баллоном, неторопливо скинул на крыльцо обтрепанный рюкзак, оттягивающий спину, устало опустился на истертые годами деревянные ступени, прогретые за день июльским солнцем, широкой ладонью стер с лица крупный пот и вздохнул полной грудью напоенный ароматами сада теплый, вечерний воздух.
Дошел. Вернулся. Дома…
Минута, другая и дорожная усталость нехотя сползла с угловатых плеч на жилистые руки, обтекла острые колени и растворилась в пыли стоптанных сандалет.
Невысокий, поджарый старик с костистым обветренным лицом вечного труженика, он был тем, о ком говорят – «простой человек», ничем особенно не одаренный, ничем не знаменитый, являвший собой обыкновенную статистическую единицу: сначала рождаемости, потом успеваемости, затем производительности, а после – продолжительности жизни, перевалившей далеко за семьдесят. Пенсионер, каких много. Один из числа тех, что сидят по вечерам на скамейке возле своего дома в ожидании собеседника, или безразлично жуют в кресле телевизионную жвачку, проедая последнее время, или скромно копошатся на маленьком клочке богом забытой земли. Отработанный обществом материал, предоставленный самому себе.
Он не спешил открывать дом. Обвел хозяйским взглядом владения: все ли в порядке, нет ли перемен; одобрительно кивнул своим молчаливым питомцам, мол, заждались, соскучились, погодите чуток сейчас подкормлю… поднялся и неторопливым шагом направился к сараю. Приветливо скрипнула дощатая дверь, плотный полумрак радушно обступил хозяина. Узловатые пальцы привычно обхватили отшлифованный черенок лопаты. «Зачем лопата? Лопата не нужна. Где то тут была лейка…», – он обвел взглядом аккуратно сложенный садовый инвентарь. Все, вроде бы, находилось на своих местах. Так, как он, уезжая, оставил. Грабли, ведра, баки, шланги, мотыги, разнокалиберные тяпки. В глубине ежом топорщилась укладка разношерстых дров. Мотки проволоки вперемешку с веревками и пыльными тряпками свили в дальнем углу роскошное гнездо. Старая парниковая пленка ледяными торосами наползла на стопку битых кирпичей… Но лейки нигде не видно. Где же лейка?.. Может, оставил на улице?
Тимофей Иванович вышел в сад, обошел грядки, заглянул в парник. Безрезультатно. Что за глупость?.. Не в доме же ее бросил?..
Вернулся, отпер входную дверь, бегло осмотрел веранду, кухню, комнату. Все как всегда на месте, а лейки нет.
Вышел на крыльцо. Смеркалось…
Поздно уже поливать. Пока разведешь привезенное удобрение, пока обойдешь грядки, ночь окутает землю. Обидно…
Подхватил тяжелый рюкзак и хлопнул дверью.
* * *
Свою жизнь Тимофей Иванович прожил размеренно и спокойно. Ничем особенно голову не утруждал. Вперед не рвался. Хвостом не тащился. Порядков не нарушал. Партию не ругал. На собрания ходил. План выполнял. Начальства слушался. Питался плодами рук своих. И считал это правильным.
В год смерти Вождя народов закончил восьмилетку. Поступил в ремесленное училище. Оттуда пошел в армию. Из армии – на завод. Дальше, как по инструкции: общежитие, свадьба, отдельная комната, дочь, сын, квартира. Не большая, двухкомнатная, отдельная. В доме самой демократичной архитектуры, названном по имени вождя и вдохновителя – «хрущевками». Дальше, пошло – поехало: станок, дом, станок. По выходным уборка, магазин, телевизор. Иногда рыбалка, баня и водка. Как короткий глоток воды в июньский зной. И снова завод, дом, завод. Из года в год одно и то же, одна дорога, в любую погоду, до самой пенсии. Жизнь как один день. И вспомнить толком нечего…
Даже лихолетняя «Перестройка», казалось, прошла мимо. Не ударила потерянными накоплениями. Нечего толком не скопил. Только проглотила прошлое, как омут. Даже осознания причастности к великому делу не оставила. Кроме шести соток, что под самый занавес, перед пенсией, выделили и сразу забыли, как отрезали. Словно и не числился, словно умер лет двести тому назад, растворился без следа в суете нового мышления. В один день обнулили весь долгий срок упорного труда, перевыполнения плана, борьбы за повышение качества, как будто списали все те миллионы изготовленных деталей, в чьем предназначении он так толком и не разобрался.
Осталась только старая докучливая жена, двое взрослых, отделившихся детей и шесть соток земли, своей, единственно близкой, где только чувствуешь себя до сих пор живым.
* * *
До выхода на пенсию Тимофей Иванович особенно не задумывался о смысле своей жизни. Твердо знал слесарное дело, считался уважаемым человеком и находился на хорошем счету у начальства. Заумные философические бредни составляли удел «белоручек», «очкастых интеллигентов», тое есть всех тех, кому по большому счету, не место в правильном обществе. Он относил себя к «его величеству рабочему классу», «соли земли», «гражданину лучшей страны на свете». Его труд крепил оборону Родины, вливался в широкий поток плановых показателей, повышал уровень жизни трудящихся, вставал непреодолимым щитом на пути ползучего империализма. Все казалось простым и ясным. Любые возникающие сложные вопросы охотно разъясняла Партия или жена. Если одна что-то не успевала или не могла вовремя объяснить, то другая охотно восполняла образовавшийся пробел. При этом главное всегда сводилось к одному – работай, как следует, остальное приложится. Будущее будет светлым.
И Тимофей Иванович добросовестно срезал стружку с металлических болванок, отсиживал положенное время на собраниях и носил зарплату жене. Шли годы. Все постепенно складывалось – обыкновенным порядком, как у всех. Жили как люди, не хуже других. Как ни как не воровал, пьяным по канавам не валялся, на производстве не отставал, план давал, жену не бил, двоих детей растил, квартиру получил, холодильник купил, водочку попивал, но в меру, премии до дома доносил, иногда на рыбалку с друзьями ездил. Что еще надо? На праздники стол собирал, родственников поздравлять не забывал, дети учились не хуже всех. Даже мопед сыну сладил. Казалось, сложилась жизнь. Но что-то на душе постанывало. Что-то с каждым годом все отчетливее скреблось и ныло, покалывало изнутри, не находя выхода, как долго вызревающий птенец. Какая-то глубокая тоска. Особенно по вечерам в воскресенье, после выходных, когда, отужинав, он медленно отходил ко сну. Жена гасила свет, говорила: «Давай спи. Завтра на работу». А не спалось. Часы медленно отсчитывали минуты, по стене бегали белые тени от света фар проходивших мимо машин, и разные мысли вслед за ними быстро проносились в голове. Зачем? Куда? Почему? Безответные, муторные, тяжелые.
Впрочем, к утру от них не оставалось и следа.
Выходные кончились, думал он, а толком ничего не сделано. Столько планов складывалось на неделе и опять все впустую. Жена все время забрала на разные глупости. Хотел на рыбалку поехать, а пришлось в магазин идти. Хотел собрать с сыном модель планера, а весь день чинил в коридоре вешалку. Потом серия очередная по телевизору, как ее не посмотришь? Спортивные новости, обычные новости… О чем завтра на работе говорить? Ужин и… все, день кончился. Что-то не так идет, как нужно. Нет радости на душе, нет волнения. Застойно, словно в болоте. Даже кроссворд не успел дорешать. Короткие какие-то выходные. Ничего не успеваешь. Ничего на себя не остается. Завтра снова завод, станок, болванки, стружка. Пятьдесят грамм за проходной, ужин, телевизор и опять спать, без мыслей, без снов. И так до следующего воскресенья. Что-то неправильно в жизни устроено. Дни катятся, как смазанный подшипник. Сидишь сверху, мир кружиться и сливается перед глазами в сплошные одинаковые круги.
Иногда хотелось вдруг бросить все, куда-нибудь уехать, начать все сначала, по другому. Так, как это бывает в кино. Непременно счастливо, радостно, необыкновенно. Может быть, даже героически. Вот пригласят его на какой-нибудь особенный военный завод. Поручат что-нибудь сделать эдакое. Он сделает, да так, что все ахнут. И дадут ему огромную премию, большой портрет повесят на доску почета, изберут делегатом съезда, сделают Героем труда. Сразу же все станут ходить к нему за советом: бригадир, начальник цеха, и даже сам директор. Начнут спрашивать, как бы так дело поставить, чтобы теперь все время получалось не хуже. И уговорят пойти в мастера. Назначат наставником молодежи. Положат большую персональную зарплату, непременно с надбавкой. Выделят машину, земельный участок под дачу, румынскую стенку, куда жена сразу выставит фотографии, наградные листы и хрусталь, как в музее. На дачу он, конечно же, переселит родителей и будет их навещать по выходным, приезжая всей семьей на машине. И день будет солнечный, и стол на веранде широкий, и вина много, и друзья будут чествовать, и смех покатится рекою, и красивые комсомолки будут смотреть восхищенными взорами. Жена станет нежная, дети послушные, нельзя же им позорить такого отца, передовика и орденоносца. Хорошо станет. И путевка на юг ему первому, и море самое синее, и пляж золотой, и пальмы с широкими листьями прямо над головой. И никакого начальства…
- Русские ящерицы - Виктор Батюков - Боевая фантастика / Боевик / Крутой детектив
- Черный старик - Илья Деревянко - Боевик
- Атаман. Кровь за кровь - Максим Гарин - Боевик
- Древний. Предыстория. Книга девятая. Мирные времена - Тармашев Сергей - Боевик
- Шаг до трибунала - Сергей Иванович Зверев - Боевик
- Звездная Кровь-4. Одиссей - Прокофьев Роман Юрьевич - Боевик
- Черный город - Александр Тамоников - Боевик
- Парни в тротиловом эквиваленте - Сергей Иванович Зверев - Боевик
- Жизненное пространство - Колентьев Алексей Сергеевич - Боевик
- Путь отчаянных - Сергей Иванович Зверев - Боевик