дверью, что посыпалась штукатурка. Я же, не дрогнув ни одним мускулом лица, продолжила:
– Напоминаю, что при трудоустройстве вы все подписывали документ о неразглашении. Работа в новом формате тоже к нему относится. В случае, если я узнаю об утечке, сотрудник будет уволен и выплатит неустойку. Она выше, чем зарплата каждого, кто сидит тут. Надеюсь на ваше благоразумие и добросовестное выполнение обязанностей. У меня всё. Вопросы есть?
Алина, сидевшая на первом ряду, поправила платье и беззастенчиво вытянула вверх правую руку. Я кивнула, будучи заинтригованной, что же та выкинет на этот раз.
– В курсе ли вы, что проституция – незаконна? Это насилие над женщинами, патриархальное общество их вынуждает это делать! Если человек хочет не секса с конкретным партнером, а надеется заработать денег на лечение маме, это не работа. Это предоставление своего тела для мастурбации. И это не покупка «секс-услуг». Это мастурбация чужим телом за деньги.
И, дождавшись, когда та закончит свою пламенную речь, я лишь усмехнулась.
– Вы считаете это смешным? – нахмурила Алина тёмные брови.
– Кажется, ты, Алина, верно? Хочешь отправиться за своей бывшей коллегой? Тебе не нужны деньги?
– Делайте, что хотите! – встала она со стула и сжала кулаки.
– Присядь, – сказала я громко, но в то же время шёпотом, после бросила на Алину саркастичный взгляд. – Продажа своего тела – это право женщины и её возможность выражать свою сексуальность. Оно никак не связано с патриархатом хотя бы потому, что парни-проституты тоже существуют. Но самое главное – я не понимаю, о какой проституции в нашем прекрасном отеле может идти речь? Если кто-то живёт нелепыми слухами, то это право я отобрать не могу. Все свободны!
Сотрудники, не желая попасть под мою горячую руку, поспешно засобирались.
– Юля и Алина, задержитесь, мы не договорили, – распорядилась я и села на стул в ожидании, когда мы останемся в зале втроём.
– Я слушаю вас, Маргарита Юрьевна, – подобострастно произнесла Юля. – Что вы хотите нам сказать?
– Ты ответственная за обучение Алины. Мне кажется, даже за такой небольшой срок реально донести до стажёра, какие вещи тут можно говорить, а какие не стоит.
– Э-э, хорошо! – испуганно кивнула та. – Мы поговорим с ней об этом.
– Извините, – вмешалась Алина. – Но у нас в стране, вроде как, свобода слова!
– Тебе слова не давали! – завелась я. – Феминизм оставь за пределами этого отеля. С постояльцами ты так же нагло общаешься?
– Нет, конечно, – рассмеялась Юля, пытаясь разрядить обстановку, что получалось, мягко говоря, так себе. – Алина очень хорошо выполняет свои обязанности! Некоторые гости даже написали об этом в книге отзывов.
– Поразительно, – я цокнула и окинула Алину с ног до головы хищным прищуром. – А это что такое?
– О чём вы? – вопросительно посмотрела та.
– Твои ноги.
– Что не так? – помрачнела горничная.
– Ты – волосатая, как обезьяна! – развела я руками. – Это некрасиво!
– Очередная патриархальная установка. То, что вы говорите – это лукизм1! Я не собираюсь делать что-то ради общественного одобрения.
– Но ты живёшь в обществе, и тебе придётся с этим считаться!
– Где в моём договоре прописано, что я не имею права приходить на работу с небритыми ногами?
Девчонка не унималась, хотя я и понимала, что в этом она права. В договоре такого, пока что, не прописано. Тогда бы мне ничего не стоило её уволить. Но полчаса назад я уже рассталась с одной из. Ещё пара уволилась накануне. Другая горничная ушла в отпуск, и ещё одна – в декрет. Я прикинула, что Алина с парой хороших отзывов за два дня пока пригодится тут.
– Ты права, – ядовито улыбнулась я. – В договоре такого нет. Но настоятельно рекомендую купить хотя бы телесные колготки. Нам очень важна обратная связь от гостей. И с таким имиджем ты, Алина, рискуешь нахватать отрицательных отзывов.
– Не переживайте, я работаю на совесть.
– И никакой пропаганды феминизма на рабочем месте.
– Мы можем идти? – демонстративно закатила Алина глаза.
– Да, за работу! – жестко произнесла я и показала на дверь.
Не сказать, что я была ярой сторонницей бритых ног. Скорее, напротив, эта процедура постоянно меня утомляла, пока не появилась лазерная эпиляция. Но спрос с Алины был не как с женщины, а как с сотрудника. Мне вряд ли бы хотелось, чтобы «Петер-плаза» ассоциировалась у гостей с волосатой голенью горничной. Я слишком заботилась о репутации отеля, чтобы допустить что-то подобное. Задумавшись об этом, вспомнила, что собиралась расширить штат охраны – с внедрением «нового формата» парочка бугаев не будет лишней. Армен, конечно, божился, что с девочками или их клиентами ничего не случится. Но вряд ли следовало доверять армянскому сутенёру.
Наконец, я дошла до кабинета. Открыв почту, узнала, что подготовка рекламы с Региной Тарасенко откладывается на три недели из-за съёмок какого-то реалити-шоу. Через минут десять в дверь кто-то нервно постучал.
– Заходите! – воскликнула я, и на пороге показалась Юлия
– Маргарита Юрьевна, там проблемный гость.
– Окей, зачем мне эта информация? Напомнить, кто сегодня администратор смены? Юля, это ты!
– Но он настаивал, что хочет видеть главного человека в этом отеле!
– Кто-то накосячил? Разбирайтесь сами! Позови Петра, управляющий он, в конце концов, или кто?
– Пётр уже подходил к нему, – устало вздохнула Юля. – Гость остался непреклонен.
– Зачем я вас тут держу, если вы элементарно не справляетесь с сервисом? – выпалила я и хлопнула крышкой ноутбука. – Показывай, где этот ваш гость.
– Номер «240».
Юля не пошла за мной. Дверь была заперта. Я постучала, и она тут же отворилась, словно гость поджидал меня всё это время. Им оказался Давид. Он стоял передо мной в белой футболке и трикотажных шортах и не производил впечатление недовольного постояльца.
– Здравствуйте, Давид. Что-то случилось?
– О, вы запомнили моё имя, – улыбнулся он. – Приятно.
– Согласно закону, мы обязаны вести учёт иностранных граждан.
– Неужели их настолько мало, что вы помните каждого по имени?
– Ну и что у вас случилось? Вы так недовольны нашим сервисом, что решили найти тут главного? – понимая, что Давид хотел подловить меня на невольном интересе, я ловко сменила тему. Или думала, что мне это удалось.
– Вы сами тогда сказали, что я могу к вам обратиться.
– И в чём суть вашего обращения?
– Просто захотелось увидеть вас ещё раз.
– Кажется, вы пытаетесь флиртовать. И, да, этот букет. Зачем? К чему?
– Вам не нравятся цветы?
– Всегда считала нелепым дарить трупы растений, – съязвила я.
– Но дайте мне хотя бы шанс! – взмолился Давид и театрально упал на колени.
– Прекратите! Встаньте! О каком шансе вы говорите?
Он встал и подошёл ближе.
