– Вы правы, – согласился Ардашев. – Но если бы я планировал убийство, то предпочел бы более изящный вариант: быть рядом с жертвой.
– Но зачем?
– Во-первых, на тебя никто не подумает, а во-вторых, если ненавидишь человека, то можешь насладиться его смертью.
– Но ведь есть риск и самому пострадать?
– При таком угле наклона ствола по отношению к окну первого этажа это возможно лишь при условии, если вы, как и господин Мавилло, расположитесь в непосредственной близости от окна. А чуть поодаль, допустим, на два аршина внутрь комнаты, находится мертвая зона, недоступная для пули. Тот, кто планировал это преступление, наверняка об этом знал.
– Значит, убийца среди тех, кто был в читальной зале?
– Совсем не обязательно, но исключать этого варианта нельзя.
– Да разве инженер Вахтель, письмоводитель Каюмов… – Нижегородцев остановился. – Или я – способны на смертоубийство?
Ардашев остановился и, смерив собеседника внимательным взглядом, заключил:
– Вы, Николай Петрович, сможете убить человека лишь в самом крайнем случае. Допустим, если он будет угрожать вам или вашей семье. А когда такое случится, вы будете раскаиваться до самой смерти. Может, даже часовеньку воздвигнете рядом с могилой злоумышленника. А вот инженер Вахтель – другого поля ягода. В карты он не играет, за бильярдным столом не стоит, не пьет и даже не курит. Не разговорчив, но учтив. Мечтает изобрести двигатель, который работал бы не на бензине, а на воде. Что ж, не спорю, идея интересная, но несвоевременная, потому что даже те самодвижущиеся экипажи, которые работают на бензине, пока не очень-то надежны. Сегодня путешествие на поезде более комфортно, нежели на моторной коляске. Вот обидьте такого тихоню, скажите ему, что все его труды бессмысленны, и я не уверен, что это вам не аукнется. Нет, такой субъект не зарежет и голову дубиной не разобьет, а придумает более изысканный способ лишения жизни. Один из примеров вы только что видели. Кстати, не знаете, не было ли у него конфликтов с покойным Василием Поликарповичем?
– А как же! Инженерского сына на второй год оставили. Отец просил директора не торопиться, дать возможность мальчишке осенью латынь пересдать, но тот ни в какую. Есть, мол, общие правила, одинаковые для всех. К тому же Мавилло упрекнул, что недоросль его был дважды пойман в мужском туалете с папиросой.
– Простите, а откуда у вас имеются такие подробности?
– От моей супруги. Она вместе с женой Вахтеля участвовала в благотворительной акции в сиротском приюте для девочек, что в Митрофановском переулке. – Он поднял глаза на Ардашева. – А разве Вероника Альбертовна вам не рассказывала? Она ведь тоже там была.
– Нет, что-то такого не припомню.
– Кстати, Гликерия Доримедонтовна справлялась у Вероники Альбертовны, нельзя ли с вашей помощью подать в суд на директора 1-й мужской гимназии.
– Да? И что же она ответила?
– Насколько я знаю, супруга ваша уверила ее, что дело это гиблое и вряд ли вы за него возьметесь.
– Ого! Надо же! Жена адвоката уже дает юридические консультации… А впрочем, в данном случае я с ней вполне согласен.
– И все-таки не верится мне, что Вахтель способен на убийство, – с сомнением вымолвил Нижегородцев.
– А верить и не требуется, – переходя на Александровскую улицу, проговорил Ардашев. – Нужны доказательства. А они бывают только двух видов: виновности или невиновности.
– Да как же это, Клим Пантелеевич? – воскликнул Нижегородцев. – Ведь здесь, как вы сказали, алиби – и не алиби вовсе! Как тут докажешь?
– Надеюсь, что завтрашний осмотр места происшествия поможет нащупать ту самую заветную ниточку.
– Так вы с утра снова в библиотеку?
– Судебных заседаний с моим участием ближайшие три дня не предвидится, так что я свободен.
– А позволительно ли будет составить вам компанию? Сами понимаете, все произошло на моих глазах, потом этот диковинный механизм с винтовкой на чердаке отыскался, и ваши рассуждения-с… Хотелось бы посмотреть, что будет дальше.
– Любопытство мучает?
– Н-нет, пожалуй. Скорее желание поучаствовать вместе с вами в расследовании столь загадочного дела.
– Хорошо. Подходите к десяти. Я буду в читальной зале.
– Отлично. В таком случае позвольте попрощаться. Мне в другую сторону.
– Честь имею.
Спустившись вниз к Николаевскому проспекту, Ардашев остановился, достал коробочку монпансье и, выбрав красную конфетку, продолжил путь. Всю дорогу до дома его не покидало ощущение того, что он пропустил, просмотрел, не заметил что-то существенное. И именно в этом, важном, и была скрыта разгадка убийства директора гимназии. Ответ пришел в тот момент, когда присяжный поверенный поравнялся с витриной магазина «Лучшие книги». «Господи, – подумал он, – как же это я сразу не догадался? Завтра именно с этого и надобно начинать».
2
Придя в библиотеку на следующий день, Ардашев сразу же поинтересовался у Ксаверия Нифонтоновича, какую литературу заказывал покойный.
– Да вот, – ответил библиотекарь, – смотрите. Здесь в формуляре все указано:
1. «Записки зоолога». О. Крюгер.
2. «Жизнь животных». А. Брем.
3. «Обитатели моря». Д. Укрофт.
4. «Анатомия ланцетника». В.П. Мавилло.
5. Encyclopaedia Britannica, т. 4.
6. «Phoronis». W. Host.
7. «Limax lanceolatus». П. Паллас.
– Выходит, директор гимназии – автор научного труда? – Клим Пантелеевич удивленно поднял брови.
– Совершенно верно. Он писал о морских животных. У нас есть его книга, вернее была.
– Почему «была»?
– На обложку попала кровь, и мне пришлось ее выбросить. Да и кто теперь ее закажет? Ведь кроме него самого эту монографию никто не читал.
– Подождите, но когда я вошел, почти сразу после выстрела, на столе лежала стопка из восьми книг, – задумчиво выговорил адвокат. – Да, верхняя была забрызгана кровью. Я это отчетливо помню.
– Господин Мавилло иногда приносил с собой для работы какие-то сборники, брошюры. Возможно, вы видели одну из них. Да вот и полиция переписала названия семи книг и даже забирать их не стала. Но тетрадь покойного судебный следователь изъял. Не знаю, может, и книгу какую решил прихватить? А вы у него поинтересуйтесь. К тому же знаете, – библиотекарь почесал бороду, – их фотограф делал снимки. На них, я думаю, все запечатлено.
– Пожалуй.
Клим Пантелеевич подошел к картотеке и принялся изучать ящичек с надписью «Естествознание». Минут через пять он добрался до карточки «Анатомия ланцетника» Мавилло В.П. И здесь, под выходными данными книги, указывающими, что она была издана типографией Императорского Новороссийского университета, адвокат обнаружил странного рода оскорбительные надписи. Чья-то уверенная рука вывела черными чернилами: «Грязный жеребец». И тут же химическим карандашом кто-то добавил: «Согласен, он – редкостная скотина». В первом случае почерк отличался каллиграфичностью.
Ардашев повернулся к библиотекарю и спросил:
– А не могли бы вы показать мне формуляр на эту книгу?
Коркин порылся в столе и протянул листок.
– А вы правы, – изрек присяжный поверенный. – Действительно, этот труд популярностью не пользовался. Покойный директор был единственным читателем собственной монографии. Не правда ли, это грустно звучит?
– Я думаю, здесь нет ничего удивительного. Его труд весьма специфичен и может представлять интерес лишь для тех, кто увлекается этой областью зоологии. Однако я не слыхивал, чтобы в Ставрополе кто-нибудь интересовался жизнью морских существ. Губерния, сами знаете-с, степная.
– Скажите, Ксаверий Нифонтонович, а вы карточки проверяете?
– А зачем? Что с ними станется?
– Да вот, какой-то злопыхатель написал оскорбления в адрес автора.
– Да? Позвольте-ка взглянуть?
Убедившись в правоте слов адвоката, библиотекарь покачал головой и возмутился:
– Ох уж эти гимназисты! Глаз да глаз за ними. Это их рук дело. – Он вырвал картонку из ящика, бросил в корзину для бумаг и добавил: – Карточку заменить – вопрос двух минут. Только вот зачем она теперь нужна, если книги нет?
– Да, – вздохнул Ардашев, – вы правы: ни книги, ни карточки, ни человека… Полное забвение. Однако, пожалуй, она мне еще пригодится.
Присяжный поверенный достал картонку из корзины и убрал в карман сюртука. Он уже собирался уходить, когда вдруг, повинуясь какому-то непонятному внутреннему чувству, все же вернулся к ящичку каталога и продолжил в нем копаться. Когда длинный строй картонок подходил к концу, он нашел карточку, которая его заинтересовала. В ней указывалась книга, выпущенная все той же типографией Императорского Новороссийского университета: «Примитивные морские животные». Автором значился Амфиокс К.Н.
Клим Пантелеевич вынул записную книжку с золотым срезом и выкрутил Waterman. Он аккуратно переписал инвентарный номер и библиотечный код. Затем вырвал лист и, передав его библиотекарю, попросил:
