настоятельнице ее неправоту, но убеждения не подействовали и более того, игумения демонстративно «обиделась» на епископа. Как очень быстро выяснилось, вскоре после посещения Тихоном обители, игумения Екатерина отправилась в Санкт-Петербург. Здесь, пользуясь связями в Синоде и покровительством вдовствующей императрицы Марии Федоровны, она нашла управу на молодого «епископа-обидчика»! Да и замену ему предложила в лице настоятеля Яблочинского монастыря – архимандрита Германа (Иванова), умевшего ладить с женскими обителями и их настоятельницами. Об этой черте о. Германа впоследствии как-то ядовито обмолвился владыка Иероним, не желавший иметь викария, назначенного подобным образом: «Архимандрит Герман на монашеских юбках, как на парусах, выезжает».
Архиепископ Иероним предпринял попытку отстоять Тихона. Он даже посетил Леснинский монастырь, где в то время находился перед заграничной поездкой «для отдохновения и лечения» товарищ обер-прокурора В.К. Саблер и в разговоре с ним пытался убедить оставить Тихона на прежней кафедре, где у него все хорошо получается и есть взаимопонимание с начальственными лицами, духовенством и паствой. Но… решение не было изменено, тем более, что доклад Синода о переводе Тихона уже ушел на подпись государю… Кто ж его отзовет? Да и вообще, успокоил архиепископа Саблер: «Если бы Тихона не перевели в Америку, то к началу года назначали бы на вновь открывающуюся Владивостокскую кафедру». Саблер пригласил в Леснинский монастырь и Тихона для беседы о новом назначении. Пытаясь сгладить ситуацию, «делал комплименты», указывал на необходимость «обновления» Американской кафедры, обещал в будущем и на «том свете» безусловную поддержку начинаниям Тихона.
И вновь хлопоты о сдаче дел по прежней епархии и подготовка к выезду на новое место служения. Тихон прощается с епархией. Проводит последние службы в Холмском соборе, в семинарии, в других храмах и учреждениях епархии, на которые собираются тысячи богомольцев, переживавших отъезд полюбившегося им владыки. Наконец, 10 октября он сдает «движимое и недвижимое имущество» Архиерейского дома и наличествующие денежные суммы в количестве 463 рублей 31 копейки.
На следующий день, 11 октября, в зале уездного собрания был устроен прощальный обед в честь отъезжавшего архипастыря. Он запомнился его участникам обилием произнесенных речей, в которых, конечно, превалировала грусть в связи со столь скорым расставанием. В своем ответном слове Тихон поблагодарил всех за проявленные к нему чувства, и завершил свой тост следующими словами:
Когда я почти семь лет тому назад впервые подъезжал весною к неведомому для меня Холму, была ненастная погода, стоял туман, застилавший Холм. Но вскоре из-за туч прорвался луч света и осветил Холм с его дивною, святою горою. Нечто побольше было и в моих отношениях к Холму. Я не знал ни его, ни общества, живущего в нем. Но чем больше я знакомился с ним, тем более светило солнце любви, понимания, взаимного доверия. Да здравствует же это солнце любви Христовой и да согревает оно Холм и его святую гору во век веков[26].
В завершении прощания с кафедрой Тихон наносит визит правящему архиерею в Варшаву. Далее путь его лежал в Санкт-Петербург. По дороге епископ останавливается на несколько дней во Пскове. Здесь он уже думает об Америке и начинает собирать свою «команду» из псковских «знакомцев» по семинарии. Заехал он и в Торопец, где находился с 18 по 23 октября, чтобы проведать болеющую мать и поклониться могиле отца и братьев [27].
Исаакиевский собор. Санкт-Петербург. 1890
[Из открытых источников]
Находясь в столице, Тихон изучает синодские дела по Алеутской епархии, знакомится с разнообразной и весьма значительной перепиской, с хозяйственным состоянием епархии, с личными делами священно- и церковнослужителей. Выясняется, что на конец 1898 г. епархия состояла из трех благочиний: Ситхинского, Уналашкинского и Нью-Йоркского, включавших в себя 29 приходов и 55 церковных школ. Общее число прихожан составляло около 28 тысяч человек. Их религиозные потребности обслуживали 42 священнослужителя и 25 псаломщиков. С 1896 г. выходил дважды в месяц журнал «Американский православный вестник».
Саблер пользуется присутствием Тихона в столице и привлекает его к службам в столичных храмах, к синодским делам. В частности, приглашает поучаствовать 1 ноября в Исаакиевском соборе в хиротонии архимандрита Германа (Иванова) во епископа Люблинского, викария Холмско-Варшавской епархии.
Свои внутренние смятения и тревоги Тихон поверяет митрополиту Флавиану, в письме которому он пишет:
…Почти два месяца, как нахожусь в смятении, беспокойстве и тумане, и когда «почию», – и сам не знаю; вероятно, не скоро, не скоро! Ради одного послушания еду в Америку, и лишь одно успокаивает меня, – это то, что сего я не искал и не желал, и если оно пришло, то не без воли Божией, и посему, думаю, Господь и не оставит меня без Своей помощи…
Преосвященному] Николаю[28] повелено ожидать моего приезда, хотя он и рвется из Америки. В начале ноября я, вероятно, выеду туда; впрочем, о сем сообщу Вам своевременно вместе с своим адресом.
В Петербург я приехал 26 окт[ября] утром и на другой день был принят владыкою митрополитом[29], – принят отечески и сердечно; владыка сидел в постели, но был одет сполна: в рясу, клобук, панагию, звезды; разговаривал вполне складно, и пробыл я у него минут пятнадцать, хотя он удерживал и дольше; делами, конечно, он не занимается (ведает Преосвященный] Иоанн[30]) и редко кого принимает. Опасность теперь миновала (он три дня был без сознания, но после соборования пришел в себя), но все же едва ли особенно долго он протянется…[31]
* * *
Наконец, все сборы завершены…
15 ноября 1898 г. в Троицком соборе Александро-Невской лавры епископ Тихон отслужил последнюю литургию в России. На Варшавский вокзал к вечернему поезду прибыли для проводов епископа Тихона В.К. Саблер, знакомые профессора Санкт-Петербургской духовной академии, бывшие воспитанники епископа по Псковской и Холмской семинариям, которые в то время обучались в Академии. Попрощавшись со всеми и преподав святительское благословение, владыка шагнул в вагон…
Варшавский вокзал. Санкт-Петербург. XIX в.
[Из открытых источников]
Поезд тронулся…
Провожающие все вместе запели «ис полла эти, деспота»[32].
Скорый поезд увозил епископа Тихона на новое место служения, а вместе с ним уезжала и его «команда»: псаломщиками в Нью-Йорк М.И. Беллавин и В.И. Туркевич, а Н.В. Гривский в кафедральный собор в Сан-Франциско и келейник епископа. Маршрут был непривычным: Вержболово, Эйдкунен, Берлин, Париж. Никто из них так далеко на запад от России не выезжал. Конечной точкой маршрута был французский порт Гавр и нужно было успеть к 21 ноября, когда пароход французской трансатлантической компании «La Champagne»
