– Папочка, – прошептала дрожащим голосом. Отец резко развернулся, поднял руку и со всей силы кинул телефон в стенку, что находилась за моей спиной. На его лице не дернулся ни один мускул, когда он это делал. Зато у меня перед глазами пронеслась целая жизнь. Я не осмеливалась повернуть голову, но и без того понимала – сотовый, скорее всего, разбился. Мне хотелось разреветься.
– Маргарита, – ледяным тоном процедил папа, приближаясь ко мне. Я стояла по струнке смирно, смотря прямо в глаза человеку, которого очень любила и уважала. – Ты! Моя! Дочь! Понимаешь?
Мне хотелось сказать «да», но выражение лица папы говорило, что ему не нужны ответы. Поэтому я молча кивнула, искать аргументы было бессмысленно.
– А моя дочь не может водиться с предателями. Не может, понимаешь?
И я снова кивнула, вжав голову в плечи. Казалось, если открою рот или произнесу хоть слово, это еще больше взбесит отца, поэтому лучше молчать.
– Я тебе говорил об этом, помнишь? Ты помнишь, я тебя спрашиваю?
– Па… – я набрала воздуха и почти собралась с духом признать свою вину, как папа снова сделал пару шагов, сокращая между нами расстояние. Он был не похож на себя, словно передо мной был другой человек – незнакомец из соседнего дома.
– Ты помнишь? – повторил он.
– Пап…
– Ты помнишь? – крикнул отец. В этот момент его рука поднялась и хлестнула меня по лицу. Я не сразу поняла, что произошло, потому что удар оказался достаточно сильным. С губ сорвался слабый крик, меня повело в сторону шкафа, но я чудом умудрилась сохранить равновесие. Щека пылала от боли, сердце билось о ребра, а в глазах застыли слезы. Мне хотелось броситься к дверям, хотелось убежать. Я смотрела на отца и не понимала – кто стоит передо мной. Он был в несколько раз выше и шире в плечах своей восьмилетней дочки. Он позволил себе ударить ее и при этом на его лице не проскользнуло ни единой эмоции.
Дрожащей рукой я коснулась щеки и вжалась в стенку шкафа, опустив голову. Папа подошел ко мне, остановившись буквально в шаге. Мне показалось, сейчас последует еще удар и еще, но отец лишь смерил тяжелым взглядом, а затем молча вышел, хлопнув дверью.
