ноги мальчика перестали дергаться — вот тогда из горла Тилли вырвался исступлённый крик.
* * *
— Ну же… ну! Хватит кричать, пожалуйста! Всё хорошо, всё в порядке…
Тилли не сразу поняла, что происходит: она лежала, тяжело дыша, её щеки щипало от слёз и свежего лесного воздуха, руки до боли сжали шерстяное одеяло, а рядом с ней сидела златоволосая девочка, которая с тревогой и беспокойством в небесно-голубых глазах смотрела на неё.
— Тебе приснился кошмар, да? — участливо произнесла она, а Тилли продолжала плакать, не зная, что и ответить. Все мысли в её голове всё ещё вертелись вокруг сна.
«Так это было не по-настоящему? — думала она. — Мне это приснилось? Приснилось… Но какой же страшный и подробный этот сон! А если это не сон? Что если Паучий Король просто пришёл ко мне во сне, а того мальчишку съел по-настоящему? Или… или мне правда просто приснился кошмар? Не может же он, в самом деле, нарушить данное слово! Он же фея, а они… они…».
Пока Тилли дрожала от утреннего холода и увиденного ею сна, девочка поправила на ней одеяло и положила руку на лоб. Внезапный крик заставил Тилли отдернуться и очнуться: рука другой девочки слегка обгорела, и от неё шёл легкий дымок.
— Да что же это такое, — произнесла девочка, едва сдерживая слезы боли. — Я-то думала, хоть сейчас получится!
Тилли наконец окончательно проснулась, и узнала в своей собеседнице девочку, которую спасла вчера.
«Кейтилин, — сразу вспомнилось её имя. — Это она вчера меня задержала. Но почему она здесь сейчас?».
— Ты не дома разве? — грубовато ответила Тилли, подобрав под себя ноги. Ей вовсе не было жаль обожженную руку Кейтилин: после разговора с Паучьим Королём Тилли испытывала искреннюю неприязнь к навязавшейся попутчице.
— Нет, я же сказала, — важно ответил Кейтилин. — Достань, пожалуйста, в моей корзинке мазь от ожогов. Она в лиловой бутылочке, не перепутаешь.
Тилли пожала плечами и заглянула в большую корзинку, которая стояла рядом. Глаза девочки тут же разбежались: чего там только не было! Бутылочки всякие-разные, хлеб, немного сыра, какая-то котомка, завернутая в цветные тряпочки, и… что это, зеркальце?
— Да тут у тебя настоящий клад, — с восхищением произнесла Тилли: восторг от увиденного практически полностью перекрыл воспоминания о плохом сновидении, настолько эти сокровища показались ей прекрасными. А тут их было так много!
— Какой клад, там всего обыкновенные вещи, — Кейтилин, впрочем, неправильно поняла восхищение Тилли, и обиженно нахмурилась. — Давай скорее, больно же!
— А я тебе говорила, не трогай меня, — назидательно произнесла Тилли, доставая какую-то бутылочку. Она не знала, что это за цвет такой, «лиловый», но точно какой-то красивый. Вот и бутылочка тоже такая ничего себе, вполне лиловая. В ней бы Тилли, будь она побогаче, непременно хранила бы пунш: почему-то ей казалось, что это должно быть удивительно вкусно.
Однако Кейтилин почему-то оскорбилась, когда увидела эту бутылочку — даже странно, почему это.
— Ты что, издеваешься! Это же не лиловый!
— А я почем знаю, что у тебя лиловое, а что нет! — обиженно сказала Тилли: она, может, и глупость сделала, однако это вовсе не повод так на неё орать. — И вообще сама доставай, раз умная такая!
Девочка обиженно поджала губы и сама полезла в корзинку, здоровой рукой пихая Тилли в бок. Она немного пошарила среди своих сокровищ, пока Тилли восторженно следила за ней, и достала флакон противного светлого цвета.
«И это и есть лиловый?», — подумала Тилли, внутренне расстраиваясь от осознания этого факта: ей-то казалось, что лиловый должен быть очень красивым…
— Открой, пожалуйста, и намажь мне руку, — попросила Кейтилин сердито.
— Ты что, дура? — удивилась Тилли. — Я ж и так тебе ожоги на пол-ладони оставила, идиотка!
— И то верно, — немного успокоилась Кейтилин. — Тогда просто открой и вылей на здоровую ладонь.
Тилли, немного помедлив, исполнила её поручения. Она медленно открутила верхушку флакона, дивясь приятному ощущению в руках: вообще-то Тилли приходилось держать в руках стеклянные вещи, но стекло, из которого была сделана эта бутылочка, казалась ей совершенно необыкновенной на ощупь. Волшебной. А от неё ещё и запах шёл необыкновенный, такой цветочный, как, наверное, пахнут духи у богатых дам…
— Поторопись уже, ну! — сердито воскликнула Кейтилин: она устала держать больную руку на весу.
— Сейчас! Не подгоняй меня, подгоняла, — огрызнулась Тилли, и, наконец, справилась с крышкой флакона.
Вылить содержимое не получилось: жидкость вязко и тягуче опускалась на руку, словно ленилась что-либо делать. Лекарство было приятного рыжего цвета, такое же яркое, как волосы фей, и Тилли могла поклясться, что видит в нём каждый застывший пузырик.
«Вот чудеса, — думала она. — А, говорят, что феи творят настоящее волшебство».
Тут она вспомнила свой сегодняшний сон, и настроение Тилли упало. Она с содроганием думала о несчастном мальчике, так ужасно погибшем в пасти чудовища, проклинала Паучьего Короля, но больше всего ненавидела саму себя.
Ох, сколько всего можно было избежать, если бы она просто прошла тогда мимо.
— Эй, хватит! — донесся до Тилли голос Кейтилин. — А то всё лекарство мне потратишь.
Тилли, не думая, перевернула флакончик, и златовласая Кейтилин начала втирать мазь в больную руку. Мгновенного исчезновения ожогов не произошло, но лицо девочки постепенно разглаживалось, и вот она могла вертеть своей рукой точно так же, как и здоровой.
— Вот так, — сказала она, и тотчас же увидела слёзы на глазах у задумавшейся Тилли. Почему-то Кейтилин это очень испугало: она тут же стала серьезной и встревожено спросила: — Эй, ты чего плачешь? На меня, что ли, обиделась? Прости, я не нарочно, я не хотела тебя расстроить!
И она протянула руку, чтобы смахнуть с лица Тилли слёзы. Та вовремя отклонилась, и сердито подумала «Ничему жизнь дурака не учит!».
— Дура, что ли, — грубо сказала она. — Сказала же, не трогай. А ты ещё и рукой обожженной…
Кейтилин непонимающе смотрела на неё, и Тилли вздохнула: вот уж истину говорят, денег много — мозгов тут же мало.
— Проклятая я, — вяло объяснила она. — Поняла? Потому и руку постоянно обжигаешь. И одежду вчера тоже я спалила.
Тилли ожидала увидеть огорчение на лице Кейтилин, даже представила себе, как это будет выглядеть: вот она непонимающе смотрит на дикую косматую девку со странными глазами, вот до неё постепенно доходит, губа оттопыривается вперёд, кулачки сжимаются… Орать, наверное, такая милашка не будет. А вот сказать «Ах, ну вечно с вами, крестьянками, так» — за этим не постоит, Тилли была в этом абсолютно уверена.
Однако ничего из перечисленного не случилось. Кейтилин внимательно выслушала её, затем медленно вздохнула
