Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Луна, моя старшая сестра, – шепнула Лилия. В Луне безошибочно угадывалась дочь госпожи Серебро. Старшая дочь походила на мать, как отражение луны в полноводной реке напоминает небесное светило.
– Ты – новенькая, – изрекла Луна, перебирая пальчиками кончик косы, столь же плотный, как кисточка на конце хвоста леопарда. Лицо девушки сияло такой прелестной красотой, что Яшма, потупив глаза, осмеливалась украдкой выхватывать лишь отдельные фрагменты ее облика: вот – носик, вот – ротик.
– Да, я – Яшма, – ответила она, сконфуженно улыбаясь.
Луна разразилась звонким смехом.
– Если бы не зубы, тебя бы можно было назвать даже хорошенькой. Не зубы, а надгробия, – ехидно заметила девушка.
– Все лучше, чем могила вместо мозгов, как у тебя, – сразу же парировала Лилия.
Вспышка ярости не только не омрачила лика Луны, но даже придала ей еще большее сходство с юной принцессой. Несмотря на внешнее подобие с госпожой Серебро, Луна оказалась гораздо живее и беспощаднее матери. В ней не было ни капли благородного великодушия к обездоленным, которым отличалась ее мать.
– У тебя язык без костей. Вот почему тебя никто не любит. Даже мама, – бросила Луна. Лилия бесстрашно выдержала на себе испепеляющий взгляд старшей сестры, пока красавица не соблаговолила покинуть их в знак презрения.
Той ночью Яшма лежала в своей постели и все не могла сомкнуть глаза, мучаясь сомнениями по поводу того, продержится ли она хотя бы месяц в школе, а уж тем более сможет ли она выдержать экзамены и стать куртизанкой. Возможно, если ей это не удалось бы, то госпожа Серебро все же согласилась бы взять ее к себе в услужение. Однако не стоило забывать, что в иерархии этого дома Яшма еще недалеко ушла от служанок, и начало продвижения по карьерной лестнице сразу не задалось: иметь у себя во врагах саму Луну – дурной знак. В любом случае одним из основополагающих постулатов учебы при школе было полное послушание старшим учащимся и куртизанкам. Яшма понимала, что вокруг нее действует великое множество негласных правил и ожиданий, которые исходили от единого бесспорного авторитета, возвышавшегося над всеми и вся, – госпожи Серебро.
Впрочем, Яшма скоро поняла, что директриса школы не воспринимала свой пост как данность. И тем более она не была эфемерным существом, подававшим голос лишь для того, чтобы вещать крылатые банальности. Госпожа Серебро подвергала наказанию как учениц, которые ослушивались куртизанок, так и куртизанок, которые осмеливались предаваться пересудам или утаивать заработанное. Покрывала в пятнах менструальной крови, ненароком стыренная шпилька для волос, горшочек меда, содержимое которого таинственным образом опустошалось ложка за ложкой, – ничто не ускользало из-под пристального внимания владелицы кибана. Даже когда она занималась самыми мелкими проблемами, ее лицо выражало глубоко серьезную отрешенность, которая бы вполне пришлась к месту среди сонма бледноликих красавиц на картинах XVII века. Яшма видела, что госпожа Серебро во всем поддерживала атмосферу далекой и утонченной древности. То было и свойственно ее натуре, и являлось вполне осознанным решением. Венчавшая голову директрисы корона – сочетание ее собственных волос и искусно подобранного шиньона – придавала бы изрядную долю старомодности, а заодно и громоздкость большинству женщин. На ее же голове это навершие выглядело как ностальгическая отсылка к прошлым временам поэтического восприятия жизни.
В первые месяцы хозяйка редко отмечала добрым словом или вниманием Яшму, к жизни которой проявляла внимание разве что Лилия – далеко не всеобщая любимица. В каждой ссоре между Лилией и Луной госпожа Серебро неизменно принимала сторону старшей дочери. В глазах матери Лилия была созданием, склонным одновременно к лени, скрытности и суетливости. Луна же была непогрешима. Сознание этой истины ни на секунду не останавливало Лилию в упорных и умелых попытках подсиживать сестру. Девочка напоминала кошку, готовящуюся в любой миг атаковать облюбованную ею жертву по ту сторону забора. Но когда она общалась с Яшмой, она сразу же убирала коготки. Лилия могла часами рассуждать о вещах, о которых имела лишь самое отдаленное представление: о последней моде, о слухах из Пхеньяна и Сеула, о разнице между мужчинами и женщинами, о том, что происходило при закрытых дверях, куда их не пускали. Яшма была совершенно ошарашена жгучим интересом новоиспеченной подруги к мужчинам, и не потому, что та была слишком юной, а потому, что она не могла похвастаться какими-либо особыми прелестями. У Лилии была круглая физиономия, весьма типичная для южан и разительно отличавшаяся от деликатного овала лица ее матери – хрестоматийной пхеньянской красавицы. Вплоть до знакомства с Лилией Яшма предполагала, что к чувственным усладам более склонны миловидные женщины и девушки. На поверку оказалось, что это не всегда так.
По мере того как девочки становились ближе, Яшма пришла к мысли, что томление это было не столько странностью, сколько чертой характера подруги. Более того, облик Лилии перестал казаться ей обыкновенным. Ее внешность скорее интриговала. В равной мере Яшма научилась ценить дар подруги болтать обо всем и вся. В устах той самые обычные вещи представали как россыпь падающих звезд – неведанные и неизведанные диковины, к которым были приобщены только они вдвоем. Яшма и Лилия идеально дополняли друг друга: одна любила вечно витать в облаках, а другая – постоянно чесать языком. Девочки умудрились найти баланс между этими двумя крайностями. Лилия, ко всему прочему, была наделена особым талантом на шалости. Как-то она, выстроив горку из подушек, добралась до вершины гардероба и, ничуть не смущаясь, сняла оттуда горшочек, в котором госпожа Серебро хранила запасы меда. Яшме оставалось лишь изумленно наблюдать за подругой. И прямо посреди сцены в комнату зашла госпожа Серебро и застукала Лилию с поличным. Но даже принужденная стоять на одной ноге или на коленях с высоко поднятыми над головой руками Лилия скрещивала глаза и высовывала язык, как только мать исчезала из виду, чем всегда вызывала смех у Яшмы.
Вскоре после первых ежемесячных экзаменов, которые – даже по японскому – Яшма, вопреки наихудшим опасениям, все-таки сдала, Лилия ответила на вопрос, который Яшма считала нетактичным задавать: почему они с сестрой так сильно непохожи друг на друга?
– Единственный мужчина, которого мама любила, – отец Луны. Они встретились, когда ей было 19 лет. Она все еще носит подаренное им кольцо. У нее было много покровителей, но то серебряное колечко она не снимает уже многие годы, – пояснила Лилия.
Блестящее кольцо попадалось на глаза Яшме и прежде. Украшение было не
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Дела Разбойного Приказа-6королев Тюдора. Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Булыга Сергей Алексеевич - Историческая проза
- Том 3. Третья книга рассказов - Михаил Алексеевич Кузмин - Русская классическая проза
- Том 1. Первая книга рассказов - Михаил Алексеевич Кузмин - Русская классическая проза
- Избранное - Хуан Хосе Арреола - Русская классическая проза
- Былое и думы. Части 1–5 - Александр Герцен - Русская классическая проза
- Каким быть человеку? - Шейла Хети - Русская классическая проза
- Город Антонеску. Книга 2 - Яков Григорьевич Верховский - Русская классическая проза
- Машины времени в зеркале войны миров - Роман Уроборос - Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье. Охота на Крысь. Перевод Юрия Лифшица - Льюис Кэрролл - Русская классическая проза