Форма входа
Читем онлайн Что может быть лучше? (сборник) - Михаил Армалинский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
и далее, в традиции отвращения с оскорблением:
…и получить дерьмо……вдыхай амбре дерьма… (1:118)
В последние годы это слово используется как ключевое в основополагающем определении:
…Люди вообще дерьмо.В массе – особенно (167).
Копрофилии здесь, конечно, никакой – но такое поголовное отрицание людей отрицает вместе с ними даже несомненную прелесть женщин, причём даже в массе. Более того, женщины вообще прелесть. В массе – особенно, ибо, чем больше женщин, тем лучше.
Затем Бродский использует разок просторечия «блядун» и «мудак» в холодном перечислении типажей толпы.
…грузины, блядуны, инженера (1:120) —
и далее:
…обманывать, грубить и блядовать (1:123),
а также:
А ну, заткнись, мудак! (1:125)
«Мудила» будет присутствовать до самых последних стихов:
Поставьте к воротам ещё сто мудил… (163)
Не страшась цитировать «русских людей», Бродский письменно признаёт существование людей такого сорта и называет их для полноты картины, а вовсе не для эпатажа, что в те времена воспринималось той же толпой как матерщина.
Бродский неоднократно и виртуозно доказывает, что использование мата для обозначения сексуальной атрибутики или для точности внесексуального изображения не может осквернить божественное, будь оно поэзией или соитием.
Ночь. Камера. Волчокхуярит прямо мне в зрачок (1:423).
Бродский демонстрирует, что поэзия действительно не имеет границ, ибо она – внеземная, а значит, её невозможно уничтожить никакими земными средствами и, более того, все земные атрибуты при умелом их использовании только идут поэзии на службу.
На протяжении многих стихотворений Бродский без стыда даёт понять, что занятия онанизмом в одиночестве отрочества-юности были обычным повсеместным делом, и таким образом из физиологической азбучной истины, которую слепо попирала мораль, Бродский делал поэтическую правду. Потому среди страшных проклятий, которые сыплет персонаж его «Зофьи», появляется и такое:
…не будет вам поллюции во сны (1:172),
а также и более замаскированное описание:
Так, видимо, приказывая встать,знать о себе любовь ему даёт.Он ждёт не потому, что должен встать,чтоб ждать, а потому, что он даётлюбить всему, что в нём встаёт,когда уж невозможно ждать (1:441, 442).
Детский стишок: «Пошёл козёл в коператив, купил большой презерватив» преображается во вполне успешное введение слова «презерватив» в высокую поэзию, несмотря на совпадение размера строки:
…Как просто ставить жизнь в актив,<…> купив большой презерватив… (1:131).
Насколько мне известно, советская резиновая промышленность того времени не баловала мужчин (а точнее – женщин) доступностью и разноразмерностью презервативов. Так что «большой презерватив» – это поэтическая гипербола юного Бродского. Мечты, мечты…
…каким еще понятием грехасумею этот сумрак озарить (1:197), —
пишет юноша Бродский, но согласно стихам, главный грех пока – это «блядство», и как всякий грех – вожделенный:
Счастье – есть роскошь двух,горе – есть демократ (1:241).
Тогда ему в голову не приходила идея оргии, где счастье становится тоже весьма демократичным.
Понятие греха озаряет известные ситуации подслушанных совокуплений:
Не громче, чем скрипит кровать,в ночную пору то звучит,что нужно им и нам скрывать (1: 256).
Но в то же время происходит и уход от «греха», от якобы предоставившейся возможности «согрешить»:
Дай мне объятья, нет, дай мне лишь взор насытить (1:313).
Юношеская иллюзия, что якобы взирание значительней объятий. А основано это на боязни объятий или боязни, что попросишь, а тебе не дадут.
Потом, в 90-х, появляется перекличка – устранение от объятий:
…и мускул платьяв своём полётесвободней плотии чужд объятья (21).
В ночи не украшают табуретани юбка, ни подвязки, ни чулок (1: 392).
Согласно этому описанию, его любовница ходила без трусиков. Либо Бродский решил не упоминать о них в стихе, либо они не казались ему достаточно поэтичными. Но именно они – самое поэтичное из женского белья.
…мы загорим с тобой по-эскимосски,и с нежностью ты пальцем проведёшьпо девственной, нетронутой полоске (1:421).
Сам он не касается, он наблюдает за ней. Нет порыва взять, есть отстранённость наблюдателя, а не вовлечённость участника.
За что нас любят? За богатство,за глаза и за избыток мощи.А я люблю безжизненные вещиза кружевные очертанья их (1:430).
В каждой поэтической шутке есть доля прозаической правды.
Даже в женщине Бродский видит безжизненную вещь, ибо не ебёт даже глазами. Быть может, он имеет в виду женскую комбинацию. Опять же на стуле.
Вынужденность интеллектуализации похоти из-за невозможности её удовлетворения – уж точно: либо ебёшь, либо пишешь о ебле, ибо и тем, и другим одновременно не займёшься – руки заняты. Хотя рассказывают, что, кажется, старик Гёте записывал стишки, обнимая молодуху.
Ты, ревность, только выше этажом.А пламя рвётся за пределы крыши.И это – нежность. И гораздо выше.Ей только небо служит рубежом.А выше страсть, что смотрит с высотыбескрайней на пылающее зданье……А выше только боль и ожиданье… (1:444)
Бродский называет это строение «иерархией любви». Холодная конструкция, несмотря на упомянутое пламя.
Как хорошо нам жить вдвоём,мне – растворяться в голосе твоём,тебе – в моей ладони растворяться,дверями друг от друга притворяться… (1:447)
Что это за такая жизнь вдвоём? Отстранённая жизнь, вдвоём да порознь, разделяется дверьми, а контакт телесный исчерпывается ладонью.
Хотя речь идёт о некоем похотливом мальчике Феликсе, но мыто знаем уже, что поэт всегда пишет только о себе.
Дитя любви, он знает толк в любви (1:450).
Однако нигде этот толк в любви не показывается, и приходится верить или не верить на слово.
Поэтически убедительно, поэтому верить хочется. Но проверять – тоже.
При нём опасно лямку подтянуть,а уж чулок поправить – невозможно.Он тут как тут. Глаза его горят…И, слыша, как отец его, смеясь,на матушке расстёгивает лифчик,он, наречённый Феликсом, трясясь,бормочет в исступлении: «Счастливчик» (1:451).
Никуда не деться от зависти к отцу, пусть это даже и Феликс. Посрамить Фрейда не удаётся, хотя ниже об этом заявляется (см. 2:97).
Всё это – и чулки, и бельецо,все лифчики, которые обмякли —ведь это маска, скрывшая лицочего-то грандиозного, не так ли? (1:452)
Так, так…
Испытывать вожделение к женскому белью, потому что оно касается женского тела, – это всё равно что жадному до денег испытывать жажду обладания кассиршей, потому что через неё проходит множество денежных купюр.
И опять-таки трусики не попадают в перечень, или неужели и впрямь его женщина(ы) ходила без трусиков? Что вообще-то вполне могло быть. Но не в питерском климате.
На склоне лет я на ограду влез,Я удовлетворял свой интереск одной затворнице…
…и я Луной залюбовался,я примостился между копий,открылся вид балтийских топей,к девице в общежитие я лез,а увидал владычицу небес (2:18).
Такова судьба интеллектуала: смотришь в фигу, а видишь книгу.
Прощай, дорогая. Сними кольцо,выпиши вестник мод.И можешь плюнуть тому в лицо,кто место моё займёт (2:24).
Первое прямое обращение в лицо женщине и без всякой философии.
Однако когда другой займёт место, то уже поздно будет плевать. Стремящемуся занять место ещё можно успеть плюнуть в лицо, да только такого рода сопротивление вряд ли того стремящегося остановит. А если желанная женщина плюёт тебе в лицо, то это не очень-то отличается от поцелуя на расстоянии – воздушный французский поцелуй и есть плевок.
Не могу я встать и поехать в гости…ни в семейный дом, ни к знакомой девке.Всюду необходимы деньги (2: 27).
Интересно «девки» и «деньги» – это лишь хорошая рифма или правда Бродский был готов купить женщину, будь у него деньги? Если так, то его могли бы не пустить в Америку – ведь при допуске в неё заполняешь анкету, где спрашивается, имел ли дело с проститутками. Следует писать: нет, и ему пришлось бы солгать. К счастью, родина спасла своего пророка, лишив его не только свободы, но и денег.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Что может быть лучше? (сборник) - Михаил Армалинский бесплатно.
Похожие на Что может быть лучше? (сборник) - Михаил Армалинский книги
- Мы – не рабы? (Исторический бег на месте: «особый путь» России) - Юрий Афанасьев - Публицистика
- Индийское притяжение: Бизнес в стране возможностей и контрастов - Павел Селезнев - Публицистика
- 2012. Год Апокалипсиса - Вадим Телицын - Публицистика
- Великая Отечественная. Хотели ли русские войны? - Марк Солонин - Публицистика
- Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах «хохла» и «москаля» - Артем Франков - Публицистика
- Универсальный журналист - Дэвид Рэндалл - Публицистика
- Европеец - Иван Киреевский - Публицистика
- Подлинная история России. Записки дилетанта - Александр Гуц - Публицистика
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Свободная культура - Лоуренс Лессиг - Публицистика
