Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молчание слушательниц подтвердило мнение Елизаветы, что это торжество весьма сомнительно и что этому хрупкому созданию с узкой впалой грудью и болезненным цветом лица придется тяжело поплатиться за пренебрежение докторскими советами.
Вдруг всех дам привлек к окну нарядный экипаж, проезжавший по улице. Елизавета со своего стула могла видеть всю улицу, в том числе и предмет всеобщего любопытства. В экипаже сидели баронесса Лессен и Елена фон Вальде. Последняя повернула голову в сторону дома асессора и, казалось, старательно считала в нем окна. Ее щеки слегка порозовели, что служило признаком внутреннего волнения. Баронесса небрежно откинулась на спинку сиденья и вроде бы не замечала ни людей, ни домов.
— Дамы из Линдгофа! — воскликнула «Церера». — Но что это значит? Они совершенно не обращают внимания на окна доктора. Ха-ха! А ведь там, в окне, его жена! Посмотрите, как у нее вытянулось лицо… Она поклонилась, но у этих дам, к сожалению, нет на затылке глаз!
Елизавета взглянула на противоположные окна. Там стояла очень красивая женщина с прелестным ребенком на руках. В ее голубых глазах, провожавших экипаж, действительно светилось недоумение, но овал ее цветущего личика нисколько не «вытянулся». Ребенок потянулся ручонками в направлении разукрашенных голов дам в окне дома асессора. Следуя взглядом за его движениями, женщина посмотрела в ту сторону и с лукавой улыбкой кивнула дамам, которые ответили на ее поклон воздушными поцелуями и другими нежными жестами.
— Странно! — удивилась асессорша. — Что случилось с этими дамами? Почему они проехали, не поклонившись? До сих пор они всегда останавливались, докторша по полчаса стояла возле экипажа, и Елена фон Вальде, похоже, с большим удовольствием беседовала с ней, хотя у баронессы при этом была очень кислая физиономия. Просто удивительно! Ну, со временем все прояснится.
— Господин фон Гольфельд, вероятно, остался в Оденбурге. Утром, когда экипаж проезжал мимо нас, он находился с ними, — сказала «Диана[32]».
— И как Елена фон Вальде перенесла разлуку? — произнесла «Флора», насмешливо улыбаясь.
— Разве уже так далеко зашло?..
— Неужели ты еще этого не знаешь? — воскликнула «Церера». — Что думает он, мы еще не выяснили, но что она страстно влюблена — вне всяких сомнений. Впрочем, не вызывает сомнений, что любовь существует только с одной стороны. Разве такая несчастная калека может внушить любовь, к тому же такому ледяному человеку, как Гольфельд, не обращающему внимания даже на красавиц?
— Да, это верно, — согласилась «Венера[33]», искоса бросая взгляд в зеркало, — но Елена фон Вальде очень богата.
— Ну, он может получить это богатство и за меньшую цену. Ведь он — их прямой наследник.
— Но ведь сам фон Вальде еще может жениться, — заметила асессорша.
— Ох, не говори мне о нем! — с гневом воскликнула «Церера». — Женщина, которая согласилась бы на это, видимо, еще не родилась и должна свалиться с неба специально для него. Он весь соткан из высокомерия, он еще более жестокосерден, чем его двоюродный брат. Как я злилась на него в то время, когда была еще барышней, за то, что он на придворных балах стоял у дверей, скрестив руки, презрительно смотря на всех, и сдвигался с места только тогда, когда должен был танцевать с княгиней или принцессой. Ведь мы хорошо знаем, какую женщину он считает достойной славного имени фон Вальде: она должна быть старинного рода, берущего начало, по возможности, от тех мужчин и женщин, которые оказались в Ноевом ковчеге.
Все рассмеялись. Только Елизавета оставалась серьезной. Поведение Елены фон Вальде произвело на нее глубокое впечатление. Она была возмущена и чувствовала, что ее взгляды относительно человеческого характера начинают колебаться.
Неужели возможно, чтобы твое мнение так изменилось за несколько часов? Для других, не таких идеалистов, как Елизавета, непонятное влияние, которое баронесса оказывала на Елену, могло быть объяснено тем, что последняя любит ее сына. Елизавета же так не считала. По ее убеждению, столь возвышенное чувство, как любовь, не могло быть причиной каких-либо низких поступков. По ее мнению, Гольфельд не мог быть воплощением идеала прекрасной женской души. Он не был ни умен, ни остроумен, отличался большим самомнением и, желая производить на женщин впечатление не только своей наружностью, но и внутренним содержанием, представлялся молчаливым и замкнутым, давая людям повод предполагать, что за этим скрываются достоинства, коими он на самом деле не обладал. Среди мужчин у Гольфельда не было ни одного друга. Будучи хитрецом, он никого не впускал в свою душу, а дамы вполне удовлетворялись «жесткой скорлупой» и утешали себя надеждой на «сладкое ядро». Гольфельд прекрасно умел рассчитывать и для достижения блестящего положения в свете не останавливался ни перед какой интригой, для чего у него, как у камер-юнкера при дворе, имелась самая благоприятная почва.
Елизавета очень обрадовалась, увидев экипаж дяди, показавшийся из-за угла, и облегченно вздохнула, когда села рядом с ним. Она сняла шляпу и с удовольствием подставила свое лицо прохладному вечернему ветерку.
Лесничий искоса посматривал на молчавшую племянницу. Вдруг он переложил вожжи и кнут в одну руку, а другой взял Елизавету за подбородок и заставил ее повернуться к нему.
— Ну-ка, покажись, Эльза! Что означают эти хмурые складки на лбу? Что-то случилось там? Выкладывай-ка скорее, в чем дело! Тебя что-нибудь рассердило?
— Нет, дядя, не рассердило, но мне было очень больно, поскольку твои предположения относительно Елены фон Вальде оправдались, — ответила Елизавета, краснея от волнения.
— Тебе было больно потому, что я оказался прав, или потому, что Елена фон Вальде поступила нехорошо?
— Потому что ты предрек гадкие вещи.
— Ну, а какое же обстоятельство принесло победу моим отвергнутым взглядам?
Эльза рассказала ему о поведении Елены и о предположениях дам. Лесничий улыбнулся.
— Ох уж это бабье, а дамы в особенности! — проговорил он. — Они женят даже тех, кто видит друг друга первый раз в жизни. Но в одном они правы: чего только не делается ради любви! Хотя я нисколько не оправдываю слабость и уступчивость Елены фон Вальде, но не так строго сужу ее теперь. Любовь есть сила, которая заставляет нас забывать отца и мать ради одного человека.
— Вот этого я совершенно не могу понять! Как можно совсем чужого человека любить больше, чем отца с матерью? — с жаром произнесла Елизавета.
Лесничий хмыкнул и слегка тронул кнутом спину Гнедого, чтобы немного поторопить его, и, ничего не возразив, продолжил:
- Семь нот любви - Евгения Марлитт - Исторические любовные романы
- Тайна старой девы - Евгения Марлитт - Исторические любовные романы
- Эгоист - Эльза Вернер - Исторические любовные романы
- Немного грешный - Мэри Бэлоу - Исторические любовные романы
- Брак по расчету - Николь Джордан - Исторические любовные романы
- Идеальный брак - Лана Кор - Исторические любовные романы
- Развеянные чары - Эльза Вернер - Исторические любовные романы
- Рено, или Проклятие - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Мельник и Мавка - Ольга Самсонова - Исторические любовные романы / Мифы. Легенды. Эпос / Прочее
- Белый рыцарь - Жаклин Рединг - Исторические любовные романы