Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что за мучение жить с подобными людьми, как Тихай, Анатолий и Львовский! Полны способностей — как прекрасно могли бы служить, и почти ничего не делают! Боже, дай терпение и пошли усердных служителей делу Твоему здесь!
26 сентября/8 октября 1884. Среда.
Я лично сержусь именно в то время, когда не пишу о России и не думаю о ней или вообще не имею какого–нибудь постороннего дела. Свободная мысль всею тяжестью падает на обыденные дела, концентрируется, застаивается. Ибо с японцами далеко не уйдешь, ну и мутится, — отсюда потоки бурных речей и гневных вспышек по поводу постройки, как вчера по поводу дела Ольги Евфимовны, которое подрядились в сорок дней, а теперь уже девяносто, и еще — девяносто пройдет пока кончат. В виде Фонтанеля. (Что за безобразие! А что поделаешь с японцами, когда нигде и ни в чем с ними нельзя дела делать быстро, точно, словом — как следует!) Нужно всегда хоть корреспонденцией с Россией заниматься, — все же лишняя мысль и работа уйдет туда, а не будет здесь и мне портить кровь, а японцам мешать идти их скверным черепашьим и вечно уклоняющимся в стороны путем. — Сколько пришлось в последнее время сердиться по поводу школ, учителей, учеников, построек! А нужно помнить еще, что есть [?] преть — мерзейшая, доселе бывшая роковою, преть, — нужно особенно беречься от вспышек и ограждать себя крестом, который и носить для того на груди — мой спасительный деревянный крест.
Мы тогда успокаиваемся, когда находим начала и становимся на них твердою ногою: значит, мол, «Божья Воля», или — «не переделать нам, — к чему же и волноваться?» Только нужно, чтобы начала были неложны, чтобы не надували мы себя. Что до моих теперешних обстоятельств, то — действительно, не переделать мне японцев, чтобы были они благородны душой (а не подлы, как Савабе, его сын и futti quanti), исполнительны, честны и прочее. Стало быть, вообще, я от гнева честно могу воздержаться, не говоря уже о том, что гнев — грех сам по себе; стать могу твердо. Дай Бог устоять!
29 сентября/11 октября 1884. Суббота.
Вчера Давыдов говорил, что слышал от французского посланника: «Католические миссионеры–де отзываются, что с смертью вашей Церкви здесь разрушатся, — и теперь уже есть разделение, да сдерживаются». — Но, во–первых, я еще не завтра, по–видимому, помру, во–вторых, Церковь здесь православная, стало быть, Христос сам ее хранит; в-третьих, в самом деле, нужно подумать о прочном устройстве порядка церковного.
Авось — Бог не выдаст, свинья не съест, и католические миссионеры напрасно прождут случая воспользоваться обломками Православной Церкви здесь!
Вчера говорил Давыдову, чтобы он дал мне случай познакомиться со здешними министрами и прочими.
Как начинать речь к неверующим? Хоть следующим образом. Представьте, что за дверьми этого дома вас ждет одно из трех: или вы убиты будете при выходе, или взяты в тяжелый плен, или приняты в светлое царство. Вы не знаете что же именно? Но знаете, что из этого дома вам выйти неизбежно. Не будет ли не благоразумием, если вы беспечно направляетесь к двери, не думая и не исследуя. Или вы уверены, что непременно будете убиты. Но на чем же основана эта уверенность? Не нужно ли проверить, прочна ли основана? Спросите у людей. Гул всех веков и народов — против нас. Стало быть, нужна проверка, и — нет нужды важнее этого нужно, — особенно для руководительствующих.
30 сентября/12 октября 1884. Воскресенье.
В один час дня, когда сомнение в прибытии Ольги Ефимовны не переставало грызть меня (хотя наружно оного никому не было видно во все время), пришла телеграмма из Нагасаки от Костылева, гласящая: «Путятина сегодня вечером на Хиросимамору выйдет» (из Нагасаки).
Слава Богу! На душе легко! Дай Бог, чтобы чрез нее здесь устроилось спасение императрицы и потом многих!
1/13 октября 1884. К <…> (сношение).
Какая это Немизида вечно сторожит род людской и не дает никому проглотить ни одного сладкого куска, — без того, чтобы не поперхнуться? Ни одной радости нет на земле, которая не была бы тотчас же отравлена. — Обрадовался было я приезду Ольги Ефимовны Путятиной — а сегодня Ирина Ямасита пришла проситься вон из Миссии, мол, «плохо знаю живопись, нужно учиться», — и собралась учиться гравированью на меди, стало быть — прощай навеки! С этим капризным олухом ничего не поделаешь! Я и уговаривать не стал; поручил Анне, — как к стене горох. Итак, живописица потеряна для Миссии, — и это совершенно отравило мне радость ожидания Путятиной! Да и что! Не нужно ждать никакой радости на земле; придет она, — закрывать для нее сердце, зная, что коли это забудет сделать — злая Немизида тотчас тебе по лбу. Ну вас к лешему — все земные радости и горя! Быть равнодушным ко всему, и баста! — Только выдержит ли эта философия! Эх, дрянь — человек! Скоро ль умереть?
2/14 октября 1884. Вторник.
Мы, когда мечтаем о деле, то оно нам нравится, а примемся — прескучно. И это естественно: в думах нам представляется дело целостным, с его успехом, благими результатами и прочими благами; а станем делать, то нужно по капле — процесс надоедливый, ну скучно. — — Душа нас не обманывает; когда кончим дело, тогда получим удовольствие, о котором мечтали, но изволь–ка добраться до него! Торопливость мечты тут скорее вредна, чем полезна, — когда она покажет нам радужные крылья, тогда ползет червем уже и не в мочь — ну и бросаем часто — и скверно делаем!
5/17 октября 1884. Пятница.
Ольга Ефимовна Путятина приехала; из Порт— Саида шла на «России» Добровольного Флота. Прибыла, по–видимому, здоровою. Сегодня в двенадцатом часу дня встретили ее в Миссии и отслужили благодарственный молебен. С нею прибыла сестра Милосердия Марья Клементьевна. — Дай Бог, Ольге Ефимовне сослужить добрую службу Церкви Божией здесь! Очень рады мы все были ее приезду. О. Анатолий с судна проводил ее в Миссию; часть Женской школы, с Анной во главе, встретили ее на станции железной дороги, здесь — все ученицы и ученики ожидали и нрекрасно пропели по–японски молебен. Из Посольства были за нею карета на станции, и секретарь (Ал. Ник. Шпейр) с женой тоже были на станции встретить, — а потом приезжали с визитом к ней. Сегодня же Rev Lloid с женой посетили ее, был случайно у меня. — Дай Бог, дай Бог ей послужить делу Миссии здесь с успехом!
1 1/23 октября 1884. Четверг.
Когда неприятель нападает нечаянно сзади и поражает оглушительным ударом, тогда человек не может не efartle, так моя вера со мной; разом почувствовал нестерпимую и неунимающуюся боль в правом боку. Ночью от спокойного лежанья боль уменьшилась, а утром с шести часов возобновилась с такой силой, что я готов был на стену лезть. Послал за доктором Сасаки; пришел ученик — и, по–видимому, не поняв в чем дело, посоветовал одного — спокойно лежать. Я лег, потому что после ничего и предпринять нельзя было — Боль успокоилась, и, когда пришел Сасаки, я почти не чувствовал себя больным, — Сасаки успокоил насчет того, что это не заворот кишки или что–либо в этом роде серьезное, а просто засорение слепой кишки; велел день лежать, принимая касторку и легкую пищу. День весь пролежал до головной боли, и вот теперь пишу успокоенный, что еще до смерти можно будет докончить перевод псалмов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Дневники исследователя Африки - Давид Ливингстон - Биографии и Мемуары
- Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Александра Потанина - Биографии и Мемуары
- Дневники полярного капитана - Роберт Фалкон Скотт - Биографии и Мемуары
- Долгоруковы. Высшая российская знать - Сара Блейк - Биографии и Мемуары
- Дневники - Николай Мордвинов - Биографии и Мемуары
- При дворе двух императоров (воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II) - Анна Тютчева - Биографии и Мемуары
- При дворе последнего императора - Александр Мосолов - Биографии и Мемуары
- Ричард Брэнсон. Фальшивое величие - Том Боуэр - Биографии и Мемуары
- Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
- Дневники матери - Сью Клиболд - Биографии и Мемуары