Милки охнула, буквально затопив ментальное пространство упавшими ей на ум ассоциациями. Тарис растерянно моргнул, переводя взгляд то на одного то на другую. Слова Голиафа не вязались с картинкой, представленной Милки и это вносило свою лепту в понимание витиеватой фразы.
* * *
У базы данных был свой характер. Его диктовали те сотни личностей, что вошли в состав кластеров. Базе данных были не чужды желания, предпочтения и взгляды на те или иные вещи. Подключаясь к человеку она брала свое в полной мере, пока не насыщалась и не гасла под напором сознания ее оператора.
Фердинанду нравилась та личность. Секретари менялись, а сущность внутри них оставалась все той же: идеальной, цельной и единственной в своём роде. Если бы было возможным не менять ее операторов раз за разом, Фердинанд с радостью бы оставил кого-то из них подле себя подольше, чем пол года. Увы, такое решение неминуемо привело бы к их гибели, а позволить себе убить этих женщин Ферди не мог. Иногда заглядывая в секретарский отдел, или в канцелярию, замечая знакомые лица, он вспоминал их личные полгода работы и понимал что их утрата была бы серьёзной глупостью. В каждой из них оставалось немного от той уникальной искусственной модели, которую он был не против видеть рядом с собой.
Однако, сейчас он спешил поговорить с Вагнер до того, как ее сознание исчезнет и видоизменится. Видеоданные, которые создали с помощью Тридцать девятой волновали его. Спрашивать Абэ о том, что могла рассказать Вагнер было просто расточительством времени. Синхронизация изменит её. Сейчас же, находясь уже без эмоций, но еще без подключения к базе, она могла быть предельно честной. Он верил в это и хотел ее ответов.
Нана, как и ожидалось, пребывала в отделе синхронизации. Знакомая комната, которая служила обиталищем всем секретарям, была уютной и негласно оснащенной датчиками жизнедеятельности. Первое, что бросилось в глаза это ее тонкий силуэт на краю кровати и комки рыжих волос, устелившие пол возле ног девушки, постель, колени и даже предплечья… Нана, облаченная в тонкую рубашку, бесстрастно смотрела перед собой, наматывала на пальцы тонкие пряди и рвала их… В такт ее движениям болталась трубка капельницы, прикрепленная к ее левому запястью.
Прикрыв дверь, Фердинанд медленно приблизился к ней и присел рядом на кровать.
— Смена стиля всегда позитивно влияет на личность. — Абсолютно спокойно произнёс он и смахнул с ее колена оторванный клок. — Но, что-то мне подсказывает, не пройдёт и двух недель, как вы глубоко пожалеете о своих действиях.
— Я не чувствую сожаления, — прошептала Нана, продолжая наматывать очередной локон на палец.
Фердинанд накрыл ладонью её пальцы, прекращая действие, после чего слегка наклонился к её уху:
— Вы можете вырвать все до единого волосы, но это не изменит факта. Вы больше себе не принадлежите. Так что просто примите это и наслаждайтесь ситуацией.
Нана внимательно посмотрела на него:
— И вы пришли, сказать это? О наслаждении ситуацией? Сейчас… С вами? — ее голос оставался предельно ровным и безэмоциональным.
Фердинанд убрал свою руку.
— Я пришёл поговорить о ваших воспоминаниях, Нана, пока они не заблокированы. Я хочу знать о Маркусе Биби.
— Вы стоите друг друга, — с апатией вымолвила Нана, — два абсолютно беспринципных человека борющиеся с лопастями ветряной мельницы при полном доступе к механизму.
Фердинанд не ожидал такого выпада. Говорила она это серьезно, в шутку, с иронией, или же с ненавистью — оставалось загадкой и это неожиданно разозлило его.
— Это слишком смелое заявление, Нана… Достаточно ли у вас оснований чтобы судить?
— Вполне, — Нана никогда не сказала бы такого, если бы была в адекватном состоянии. Она понимала это, но остановится не могла. — Вы оба оперируете насилием, ни капли не волнуясь о поломанных судьбах.
Фердинанд помрачнел:
— Вы ошибаетесь…
— Разве? — она чуть склонила голову на бок и застыла, словно птица. — В моей голове находиться имплант, которого я не просила. А рядом человек, которого видеть нет абсолютно никакого желания. Вы же не отпустите меня, у вас есть планы на мою голову, вот только никто не спрашивал, хочу ли я. Что это, если не насилие? А завтра, — она на миг запнулась и склонилась к нему, — в этом теле меня не станет и вы будете вольны делать все что угодно с угодной вам интеллектуальной поведенческой моделью. Разве это не насилие?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Фердинанд молчал.
— Маркус такой же отвратительный как и вы… — продолжала говорить она. — Я его боялась, а вы забрали у меня даже эти чувства. Если бы я могла, я бы ненавидела вас, мой император. Если бы ненавидела то убила бы…
Резко ухватив её за подбородок, Фердинанд с силой притянул её лицо.
— Лучше бы ты молчала, — процедил он.
Ее губы исказились в усмешке, а голос дрогнул, словно она наконец таки что-то почувствовала.
— Насилие ваш конек… да? — Её взгляд оставался спокоен и безучастен. — Знаете… Тарис по сравнению с вами, сущий ребенок, воплощение невинности и доброжелательности.
Отпустив её лицо, Фердинанд без комментариев резко вскочил и поспешил покинуть комнату. Дверь за ним закрылась с грохотом. Лишь достигнув своих покоев — выругался. Слова Наны резали по больному. Стоило речи зайти об этом модифицированном и он срывался как истеричка.
Но хуже всего было осознание, что он ждал мига, когда она сядет в то чертово операторское кресло и наденет тот обруч. И забудет каждое сказаное ему слово.
Глава 37
Димитрий ходил по помещению. Ирраиль, плелся следом, шаркая ногами. Площадь была огромная.
— Как тебе, старик? — обернулся к нему советник.
— Может быть, — хмуро процедил старый мастер, следя за тем, как техники оперативно монтируют установку климат-контроля. Десяток инкубаторов уже был установлен, последняя модель, не дешёвое удовольствие. На каждом — серийный номер. Все официально. Его собственный статус в эту официальность не вязался.
Невольно задержал взгляд на куполообразной крышке ближайшего инкубатора, скользнул взглядом по внутреннему оформлению анатомического ложа.
— Оно подстраивается под габариты? — поинтересовался он у копошащегося в проводах техника.
— Там управление, гляньте, — ткнул парень пальцем в сторону интерфейса и, взяв очередной ключ, нырнул под капсулу инкубатора.
— Что-то не так? — подошел ближе Димитрий. А Ирраиль лишь растерянно смотрел на ноги техника, нырнувшего под аппарат.
— Я не понимаю… — прошептал он. — У вас целый Кальтэной, бери любого мастера, почему я?
Димитрий вздохнул и почесал затылок. Прямо говорить не хотелось, а увиливания Ирраиль не поймет.
— Когда дело касается нравственности, хорошего мастера тяжело найти, — послышался незнакомый голос.
Старый мастер резко обернулся и настороженно взглянул на незнакомого гемовца. Ошейник явно был из новых моделей, да и одежда на человеке была не дешевой.
Димитрий тут же спохватился и протянул мужчине руку для пожатия.
— Префект Такебир, — улыбнулся он, — рад встрече.
— Взаимно, а вы, — Мёбиус обернулся к Ирраилю, — наш новый научный сотрудник, генетических дел мастер Ирраиль?
Старик нахмурился и пожал протянутую руку, невольно отмечая специфическую форму ладоней префекта. Удлинение проксимальных фаланг было нетипичной модефикацией, из-за нее пальцы Мёбиуса казались паучьими лапками.
Эксперименты на себе говорили многое о человеке.
— Я у вас уже работаю? — решил уточнить Ирраиль, но ответа не последовало.
Мёбиуса Такебира отвлек один из техников, демонстрируя на своем рабочем планшете какую-то чехарду из голографических линий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— У нас два проекта на видеонаблюдение, который брать? — на полном серьезе поинтересовался он.
— Сейчас, — Мёбиус внимательно взглянул на системы, а потом обвел помещение взглядом.
— Обе. Привязка к правому углу, — ткнул он пальцем в сторону глухой стены. — Систему жизнеобеспечения в противоположный и лучше тоже продублировать.
