Шрифт:
Интервал:
Закладка:
21 февраля 1940 г. «Таймс» поместила небольшое объявление в колонке предстоящих бракосочетаний:
Господин Б. Г. Александер и мисс Т. Бенкендорф
Объявляется о помолвке между Бернардом Г. Александером… и Татьяной фон Бенкендорф, дочерью баронессы Марии Будберг, 11, Эннисмор-Гарденз, Лондон, СУ., и покойного Ивана фон Бенкендорфа, Йендель, Эстония[755].
Муре не понравился Бернард Александер, когда Таня представила его ей. «Он умный, – сказала дочери Мура, – но он не для тебя. У него холодный аналитический ум юриста и темперамент, слишком отличающийся от твоего»[756]. Бернард недавно получил квалификацию барристера и был сыном текстильного магната. Влюбившись в Таню в Лондоне, он поехал за ней в Таллин и провел с ней отпуск в Каллиярве. Сначала Тане он не понравился. Он придерживался правых взглядов, был строгим католиком, сдержанным и, как заметила Мура, холодным, бесстрастным мыслителем[757]. Друзьям Тани он тоже не понравился. Но он в такой же степени интриговал ее, в какой выводил из себя, и в нем были скрыты глубокие романтические чувства. Продемонстрировав то же неблагоразумие, что и ее мать, Таня влюбилась[758].
Уэллс давно уже оставил всякую надежду, что Мура выйдет за него замуж или хотя бы задумается о том, чтобы жить с ним вместе. На самом деле это стало предметом шуток между ними. Отправившись в свою единственную поездку в Австралию зимой 1938/39 г., он написал ей: «Дорогая Мура, любимая Мура, не забудь, что ты принадлежишь мне».[759] Он рассказал ей, что австралийцы оказались совсем не такими, какими он ожидал их увидеть, – никаких походных котелков, кенгуру или кенгуру-валлаби нет и в помине. Люди там вставали рано, около 6:30, и ложились спать в 22:30. «Для Муры нет места, – прокомментировал он. – А ты хорошо себя ведешь для Муры? И ты все больше и больше худеешь?»[760] Ответом на оба эти вопроса, вполне вероятно, было выразительное «нет».
То последнее мирное лето Мура провела в Каллиярве с Полом и Таней. Именно здесь, в блаженной обстановке Йенделя, двадцать два года назад она провела то другое золотое лето, когда они плавали и резвились с Мериэл, Кроуми и Гарстино и остальными гостями, когда Петроград бурлил и грозил революцией. Теперь все было иначе. Дети выросли. За Таней ухаживал Бернард. Мура давно уже стала зрелой женщиной. И Мики уже не было с ними. Самый старый и дорогой друг, ее вторая и любимая мама заболела и умерла в начале этого года. За последние двадцать лет Мики стала олицетворением Йенделя в мыслях детей – целью их приездов. Но когда она умерла, все они находились в Лондоне, не имея возможности быть с ней. «В день ее смерти, – как потом вспоминала Таня, – мы с мамой постоянно говорили по телефону с Эстонией и рыдали в трубку»[761].
Это будет их последний приезд в Йендель. Эстония наслаждалась последним годом независимости: вот-вот на нее должна была упасть самая черная тень в ее непростой истории. Вермахт оккупировал западную часть Польши, и вскоре восточные государства окажутся под Советским Союзом.
Из Эстонии Мура вылетела в Стокгольм, где должна была встретиться с Уэллсом на конференции PEN. Они находились там 3 сентября, когда Соединенное Королевство и его союзники объявили войну Германии. Мура и Уэллс с трудом нашли самолет, чтобы вылететь в Амстердам, где застряли еще на неделю, пока не сумели попасть на последний пароход, отплывавший в Англию.
Глава 23. «Тайно работает на русских». 1939–1946 гг.
Уэллсу было семьдесят четыре года, но ни возраст, ни война не могли уменьшить его стремление к путешествиям. В сентябре 1940 г. в разгар битвы за Британию и перед самым началом блицкрига он отплыл из Ливерпуля на борту корабля «Скифия» компании «Кьюнард» в США; это было одно из его регулярных турне с публичными выступлениями. Северная Атлантика была территорией подводных лодок; «Скифия» задержалась в порту в ожидании места в конвое и попала под авианалет на доки. К счастью, корабль не пострадал и отплыл без происшествий.
Путешествуя по Штатам от снегов Нью-Йорка до знойной Флориды через Даллас, Детройт, Бирмингем и Сан-Франциско, Уэллс периодически получал вопросы от знакомых, а где же Мура, и он написал ей горькое письмо, сообщая, что ему приходится, как обычно, объяснять ее отсутствие рядом с ним. (Она приезжала в Ливерпуль, чтобы помахать ему ручкой на прощание, но на этом и заканчивалось ее желание путешествовать вместе с ним.) Он встречался со своим другом Чарли Чаплином и «всеми в Нью-Йорке» и, вероятно, сумел повидаться с некоторыми знакомыми женщинами. На тот момент он находился в дружеских отношениях с Маргарет Сэнгер, возглавлявшей движение за контроль над рождаемостью, и Мартой Джелхорн. Он также проводил много времени со своим тур-агентом Гарольдом Питом, который через свою компанию «Менеджмент выдающихся людей» организовывал лекционные туры знаменитостей (по рекомендации Уэллса Уинстон Черчилль совершал выгодные лекционные туры с господином Питом). Уэллс с удовлетворением заметил, что Пит привлекает к себе молодых женщин, и ему удалось насладиться «последней вспышкой яркой чувственности»[762].
В Англии Мура часто уезжала из Лондона, где авианалеты не давали спать. Она проводила время с Полом на его ферме в Крейке, в Йоркшире, которую он арендовал у друга семьи. Она также гостила у Тани, которая жила в Оксфордшире. Таня вышла замуж, несмотря на возражения Муры, и переехала в Грейт-Хейзли. К концу 1940 г. она была уже беременна, а Бернард служил в Оксфордширском и Бакингемширском полку легкой пехоты. Таня предоставляла приют эвакуированным; к 1943 г. у нее были сын и дочь.
Несмотря на авианалеты, Мура по-прежнему бывала в Лондоне. После замужества Любы Мура переехала с Кэдоген-сквер и стала жить на Эннисмор-Гарденз, Кенсингтон, с другой давней подругой Молли Клифф, чей сын Тони владел фермой в Йоркшире, которую арендовал Пол. Молли, которая часть своего времени исполняла обязанности наблюдателя, предупреждающего о надвигающемся авианалете, жила на верхнем этаже дома, а Мура – на первом этаже[763]. Эннисмор-Гарденз станет местом ее проживания в течение последующих двух десятилетий – сначала это будет дом номер 11, а позднее – номер 68. Где бы ни жила Мура, ее домашняя обстановка была одной и той же; гостиная походила на довольно обветшалый салон, где она принимала своих вечерних гостей, а спальня, в которой она делала основную часть работы, лежа в кровати, напоминала задворки оживленного издательства, где полки ломились от книг и бумаг, а на каждой горизонтальной поверхности высилась гора рукописей с загнутыми уголками страниц.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Профессионалы и маргиналы в славянской и еврейской культурной традиции - Коллектив авторов - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги - Анатолий Борисович Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- Мои воспоминания. Книга первая - Александр Бенуа - Биографии и Мемуары
- Роман без вранья - Анатолий Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- 10 гениев науки - Александр Фомин - Биографии и Мемуары
- Личность и болезнь в творчестве гениев - Олег Ерышев - Биографии и Мемуары
- Александр Грин - Алексей Варламов - Биографии и Мемуары
- Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - Дмитрий Лихарев - Биографии и Мемуары
- О Сталине с любовью - Любовь Орлова - Биографии и Мемуары
- 10 гениев войны - Владислав Карнацевич - Биографии и Мемуары