велел ему молчать.
– Что вы пережили? Говори! Говори, во имя Аллаха!
– Помнишь... золотое кольцо? – Аурангзеб кивнул, и я продолжала якобы против желания: – Это была идея моего господина. Он предложил, чтобы я разыграла то представление с кражей.
– Что?!
– Это произошло сразу же после того, как я узнала, что Ладли предала меня и перешла на твою сторону.
– Она лжет! – взвизгнул Кхондамир.
– Прости, супруг. У меня нет выбора.
– Не слушай ее, мой повелитель!
Аурангзеб стремительно подскочил к Кхондамиру и, не говоря ни слова, эфесом ударил его по огромному животу. Мой муж упал на колени, ловя ртом воздух. Он задыхался, из глаз его текли слезы.
– Пожалуйста, не тронь его. Прошу тебя! – вскричала я, протягивая руки к Кхондамиру.
– Так что с Ладли?
– Мой муж предложил, чтоб я сказала Ладли, будто я украла его кольцо. Он рассчитывал, что она тебе это передаст. А он знал, что ты ненавидишь меня.
– И что же?
– Как мой господин и предполагал, Ладли рассказала про кражу тебе, ты – ему. Он якобы избил меня, поскольку знал, что ты обрадуешься моим страданиям. А сам он заслужит твое доверие и особое расположение.
– Так ты меня использовала! – вскричала Ладли, да так пронзительно, что Акбар сорвался со стропила и вылетел в окно. – Лживая псина!
Я скривила губы в презрительной усмешке:
– Жаль, что не я это придумала.
– Ну и что он выиграл от моего особого расположения? – скептически проговорил Аурангзеб.
– Что выиграл? – повторила я, зная, что Кхондамиру недолго осталось жить, так как в моих следующих словах заключалась абсолютная правда. – Разве ты не даровал ему особые привилегии и права на снабжение армии? Разве он не стал еще богаче благодаря тебе? Потому что ты ненавидел меня и был доволен тем, что меня избили. И в тот первый день, когда я сказала тебе про кобру, он был здесь. Кто еще мог бы устроить так, чтобы тебе в постель подбросили змею?
– Но ведь он хотел продать тебя в бордель. И ты сказала ему, что твой ребенок не от него.
– Все это обман!
– Ради чего?
– Да потому что он любит меня! – сказала я, всхлипывая. – Он понимал, что только твой страх перед местью может сохранить мне жизнь. Поэтому он подложил змею тебе в постель, а сам тем временем постоянно представлялся твоим другом и советником. И рассказывал мне все про твои дела! Все!
– Не может быть!
– Он намеревался убить тебя! Застрелить на охоте! Но я ему всегда запрещала! Взяла с него слово...
Аурангзеб зарычал, издал жуткий яростный крик, от которого, казалось, весь Красный форт задрожал. Он двинулся так стремительно, что я даже не успела среагировать.
– Стой! – крикнула я, но он уже подскочил к Кхондамиру, занося над головой меч.
Мой муж выпучил глаза и поднял руки, заслоняясь от удара. Попытался что-то сказать, но только стон сорвался с его губ. Меч Аурангзеба со свистом прорезал воздух и отсек Кхондамиру его толстую левую руку, словно кусок сливочного масла. Снова взмах – и клинок вонзился ему в шею, разрубив плоть и кость. Раздались два глухих стука: тело и голова Кхондамира упали на пол.
Аурангзеб резко повернулся ко мне. Я даже не шелохнулась, чтобы уклониться от его клинка. Обратив лицо в сторону Мекки, я молила Аллаха, чтобы он даровал мне легкую дорогу в рай. Почувствовав прикосновение металла к своей груди, я закрыла глаза.
– И тебя следует убить! – Аурангзеб сильнее прижал клинок к моей груди.
– Сделай милость.
– Нет! – выдохнул он.
– Прошу тебя, – взмолилась я, надеясь, что он, как всегда, сделает наоборот.
– Нет, лучшее наказание для тебя – оставить тебя в живых! Посмотрим, как ты сможешь жить, предав не только меня, но и собственного мужа. – Аурангзеб плюнул мне в лицо, острием меча приподнял мою голову за подбородок.
– Отправь меня в рай, – просила я.
– Ты не женщина, грешница, ты – тварь, что вползает в сердца людей и пожирает нашу плоть. Такая гадина не заслуживает смерти, она должна жить и страдать! – Я стояла на коленях. Он пнул меня, и я упала. Охранники потащили к выходу останки Кхондамира. Аурангзеб стремительно вышел из комнаты, Ладли сразу последовала за ним.
Все случилось не так, как я представляла. Месть не принесла мне ни удовлетворения, ни радости.
Я чувствовала только пустоту.
* * *
– ТЫ ПОСТУПИЛА правильно, – сказал отец на следующий день, когда его вернули в камеру и я поведала ему о случившемся.
– Правильно?
– Ты осталась жива, дитя мое. Или ты предпочла бы, чтоб Арджуманд стала сиротой? Или чтобы Кхондамир, грязь под твоими ногами, по-прежнему жил припеваючи?
– Он...
– Заслуживал более мучительной смерти, – изрек отец. – Забудь о нем. Его больше нет, и слава Аллаху. От этого спокойнее и тебе, и твоим близким. – Отец надел кожаную перчатку и протянул Акбару его завтрак. Сокол перелетел на его руку и проглотил кусок жирного мяса. – Долго ли проживет наш друг? – задумчиво произнес отец. – Когда меня не станет, ты отпустишь его на волю?
– Он и так свободен, – пробормотала я. А что такое свобода, есть ли она на свете?
Отец поднял сокола повыше, чтобы тот увидел мир за окном.
– Один он здесь жить не захочет. Забей окно, пусть найдет себе подругу.
Я кивнула, глядя на Акбара. Тот в свою очередь рассматривал меня. Вдруг сокол встрепенулся, предупреждая меня, что кто-то приближается к нашей тюремной камере. Он повернул голову к двери и, когда та начала отворяться, перелетел на стропило. Я ожидала увидеть Аурангзеба или кого-то из наших тюремщиков и охнула, узнав во входящей фигуре Ладли. Она была одета в черное одеяние – как персиянка. Все ее лицо, кроме глаз, скрывало плотное покрывало.
Едва дверь за Ладли закрылась, она поспешила ко мне. Я целую вечность не держала в объятиях Ладли и сейчас, когда она крепко обняла меня, заплакала. Мы молча прильнули друг к другу – так обнимаются только самые близкие подруги. Нас связывали иные чувства, нежели моя любовь к Исе и Арджуманд, но не менее глубокие.
Я убрала покрывало с лица Ладли и поцеловала ее в щеку. И только тогда заметила, что под глазом у нее синяк, а губы распухли.
– Он тебя избил, – прошептала я, жестом попросив отца последить за
