конференцию. «Год Достоевского» в этом же 1971 году способствовал возникновению Российского Общества Достоевского. (В 1972 году автор этих строк стала соискателем по кафедре русской литературы в одном из московских вузов с достоевской темой, и руководители кафедры прямо говорили, что теперь, благодаря решению ЮНЕСКО, тема, наконец, «пройдет». Дескать, повезло.)
Процесс, как говорится, пошел, но готовилось ли к юбилею писателя культурное сообщество загодя, или этот юбилей выпал как снег на голову?
Так, календарь памятных дат на 1971 год, составленный задним числом в 2010 году коммунистическими организациями (девиз сайта: «Наша Родина – СССР, наша цель – социализм, наше будущее – коммунизм!») имени Достоевского, как и решения ЮНЕСКО о Годе Достоевского не упоминает вообще2.
Очевидно: советский кинематограф тоже не намеревался отмечать круглую «Достоевскую» дату. В 1968-м Иван Пырьев поставил трехсерийную экранизацию «Братьев Карамазовых», но скоропостижно скончался от инфаркта до завершения работы, так что третью серию картины за него снимали исполнители главных ролей Кирилл Лавров (Иван Карамазов) и Михаил Ульянов (Дмитрий Карамазов). В 1969-м Лев Кулиджанов экранизировал «Преступление и наказание» с Георгием Тараторкиным в роли Раскольникова. Обе картины стали заметным культурным явлением, но были созданы независимо от юбилейных ожиданий. Среди 84 картин, вышедших в 1971 году, было много достойных и значимых, в том числе биографических – о Леониде Красине с Иннокентием Смоктуновским в главной роли («Красный дипломат. Страницы жизни Леонида Красина»), о Гойе («Гойя, или Тяжкий путь познания»), об Иоганне Штраусе («Прощание с Петербургом»). Состоялась премьера кинокартины «Бег» по пьесе М.А. Булгакова, вошедшая затем в основной конкурс Каннского фестиваля 1971 года.
Биографического фильма о Достоевском, художественного или документального, в фильмографии 1971 года не оказалось. Зато стал выходить сериал «Следствие ведут знатоки» о трех работниках милиции, которые с 1971 по 1989 год раскроют 22 уголовных дела и отдадут преСтупников в руки правосудия. Вышли «Двенадцать стульев» с Арчилом Гомиашвили и Сергеем Филипповым в главных ролях, а также картина «Джентльмены удачи», собравшая в последующий год 65 миллионов зрителей. Герой картины (его играл Евгений Леонов) рассуждал: «Он кто? Инженеришко рядовой, и все. Ну что у него за жизнь: утром на работу, вечером с работы. Дома жена, дети… сопливые. Ну, в театрик сходит. Ну, летом в санаторий съездит. В Ялту. Тоска смертная. А ты… Ты – вор! Жжентельмен удачи. Украл, выпил – в тюрьму… Украл, выпил – в тюрьму. Романтика!»
С большой натяжкой можно утверждать, что тема «Джентльменов удачи» имела некое косвенное отношение к проблематике романов Достоевского (тема вечно пьяненького Мармеладова). Может быть. Но к юбилею Достоевского – все же никакое.
Между тем биографический художественный кинематограф существовал в России, если отсчитывать с 1910 года, когда был снят пятиминутный фильм «Жизнь и смерть Пушкина», уже 70 лет, но сколько-нибудь полноценной картины о судьбе Достоевского так и не появилось.
После решения ЮНЕСКО о Годе Достоевского пройдет еще девять лет, когда такой фильм наконец появится.
Один драматический эпизод – и вся жизнь?
Биографическую драму «Двадцать шесть дней из жизни Достоевского» (1980)3 режиссер Александр Зархи снял на излете своей карьеры: последней его картиной станет «Чичерин» – биографический фильм о первом наркоме иностранных дел СССР, дипломате ГВ. Чичерине (1986).
Прославленный мастер, герой Социалистического Труда, народный артист СССР, лауреат двух Сталинских премий А.Г. Зархи был автором 25 картин, к 16 фильмам написал сценарий. Среди его разнообразных работ – героических, патетических, на злобу дня – экранизация романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина» со звездным составом актеров, которая стала классикой советского кино, едва ли не эталонной экранизацией.
Биографическая картина о Достоевском А. Зархи не посягала на судьбу писателя от рождения до кончины, а сосредоточилась на одном из драматических эпизодов его жизни, когда после потери жены и брата он был опутан долгами, угрюмо и тоскливо переживал свое одиночество, не имея рядом родной души. Осенние недели октября 1866 года, время действия картины, были полны и больших удач, и тяжелых опасений, и мучительных трудов. «Русский вестник» печатал «Преступление и наказание», и были восторженные читательские отклики о первой части романа. Редактор журнала М.Н. Катков не скупился на авансы.
С другой стороны – душил кабальный контракт с купцом 2-й гильдии Ф.Т. Стелловским, издателем-хищником. Еще 1 июля 1865 года был подписан и заверен у частного маклера крайне невыгодный для Достоевского договор: писатель продавал право на издание Полного собрания своих сочинений в трех томах, куда должно было войти и совсем новое произведение объемом не менее десяти листов, предоставленное издателю не позднее 1 ноября 1866 года. В случае невыполнения договора Стелловский получал право в течение девяти лет перепечатывать и уже написанные, и все будущие сочинения Достоевского без гонорара (в этот список гипотетически попали бы и незаконченное «Преступление и наказание», и «Идиот», и «Бесы», и «Подросток»).
Фильм начинается за 26 дней до окончания рокового срока, а именно 4 октября 1866 года. Написать десять печатных листов нового романа менее чем за четыре недели казались Достоевскому работой невозможной, несбыточной, свыше всяких сил, тем более что он ее даже не начинал. Было от чего впасть в отчаяние. Но судьба посылает ему чудесное избавление.
Для того чтобы ввести зрителя в курс событий, сценаристы (Владимир Владимиров и Павел Финн) прибегли к анахронизму. Первая сцена – зимнее кладбище; люди идут с похорон якобы Михаила Михайловича Достоевского, брата писателя. Двое господ рассуждают:
«– Права русская пословица: беда одна не ходит. Бедный Федор Михайлович! Не успел жену похоронить, теперь брат. Да еще и кругом в долгах. За квартиру платить нечем. Вещи к ростовщикам носит.
– А что ж его контракт с издателем Стелловским?
– О, это такой пройда, такой спекулятор. Ведь он такую для Федора Михайловича кабалу придумал: если он роман до 1 ноября не сдаст, может Стелловский целых девять лет все сочинения Достоевского издавать, а денег ему не платить!
– Но этого никак допустить нельзя.
– А что у него с Сусловой?
– С Аполлинарией? Говорят, она где-то за границей.
– Да, господа, вы слышали, некто Ольхин курс стенографии открыл. Вот бы посоветовать Федору Михайловичу какого-то стенографа пригласить. Последнее изобретение. Писатель диктует, а стенограф записывает.
– А что? Это мысль!»
Итак, действие первой сцены фильма происходит осенью 1866 года. Но похороны брата случились в июле 1864-го, а никак не двумя годами позже, и, когда хоронили брата, никакого контракта со Стелловским еще не было и в помине. Но – сценарный прием налицо: нарушая хронику событий, свести все сюжетные линии в один узел.
Вторая сцена, еще одно «предисловие», построена по такому же принципу: Достоевский (Анатолий Солоницын) сидит в трактире за чаем («вышел развеяться»). К нему подсаживается некто конторщик (Ю. Катин-Ярцев), служащий как раз у
