был не просто богом — он был Глебом. Его другом, его братом по оружию, тем, кто всегда был рядом, даже когда мир рушился. И все же… даже эта близость, даже эта вера не могли исцелить его душу.
Он ушел в тренировки, как в пучину. Каждый день начинался и заканчивался мечом в руке, каждый удар, каждый выпад был попыткой заглушить боль. Он дрался до потери пульса, до темноты в глазах, до тех пор, пока тело не отказывалось слушаться. И даже тогда, когда руки дрожали от усталости, а дыхание становилось прерывистым, он не останавливался. Ему нужно было стать сильнее. Сильнее, чем он был вчера. Сильнее, чем он мог себе представить.
Глеб понимал его. Он видел в Артуре отражение себя — того, кем он был когда-то, когда боль и потеря толкали его на край пропасти. Он не останавливал Артура, не говорил ему, что тот уже достиг невероятного. Вместо этого он был рядом, как тень, как тихий голос, напоминающий, что сила — это не только меч, но и умение держать удар судьбы.
Лира, его девушка, стала для Артура опорой в этом безумии. Она не пыталась остановить его, не говорила, что он слишком суров к себе. Она просто была рядом. Ее присутствие, тихое и теплое, как свет утреннего солнца, согревало его в те редкие моменты, когда он позволял себе остановиться. Она знала, что его раны — не те, что заживают от слов или ласки. Они требовали времени. И она давала ему это время, оставаясь рядом, даже когда он отталкивал ее своей одержимостью.
Делами рода Бельских Артур почти не занимался. Он доверил их людям отца — тем, кто был верен, как сама земля. Они справлялись с задачами безупречно, управляя делами рода с мудростью и расчетливостью, которые вызывали уважение даже у старейшин. Артур знал, что может положиться на них, и это позволяло ему сосредоточиться на единственной цели — стать сильнее.
И он стал. Его имя теперь упоминалось в одном ряду с величайшими воинами поколения. Его мастерство с мечом, его скорость, его выносливость — все это вызывало восхищение и страх. Но для Артура этого было мало. Он знал, что никогда не достигнет уровня Глеба, но это не останавливало его. Глеб был его маяком, его идеалом, и Артур шел к нему, шаг за шагом, преодолевая себя каждый день.
Он не знал, сможет ли когда-нибудь исцелить свою душу. Но он знал, что не остановится. Потому что остановка — это поражение. А Артур Бельский не умел проигрывать. Именно с этими мыслями он стоял на крепостной стене нового города и глядел на закат иного мира.
Глава 5
Битва за новый город в мире монстров была похожа на бардак в пивнушке, где все вдруг решили выяснить, кто тут главный. Монстры лезли со всех сторон, как пьяные гопники после зарплаты. А я, как обычно, оказался в самом центре этого цирка. Рядом — Никита Неклюдов, наш местный шутник с секирой вместо микрофона.
— Глеб! — орал он, отрубая голову очередному монстру с зубами размером с лопату. — Ты когда-нибудь задумывался, почему у этих тварей всегда такие здоровенные клыки? Они решили, что чем больше зубов, тем страшнее?
Я решил развлечься в этот раз и отключил часть собственных сил, поэтому едва успел увернуться от когтистой лапы какого-то мохнатого уродца и рявкнул в ответ:
— Может, они просто хотят произвести впечатление на своих дам! У них, наверное, тоже мода есть: чем больше зубов, тем круче самец.
— Ну, тогда они явно переборщили, — хмыкнул Никита, швыряя в толпу монстров зажигательную смесь. — Смотри, вон тот, с рогами, вообще похож на ходячий стоматологический кабинет!
Один из монстров, видимо, обиделся на намёк и рванул к бывшему охотнику с рёвом, который мог бы испугать даже тролля. Но Неклюдов, как всегда, был на высоте. Он ловко увернулся, подставил подножку, а потом с размаху всадил секиру в брюхо твари.
— Ну что, красавчик? — крикнул он, вытирая кровь с лица. — Теперь ты не только зубастый, но и дырявый!
Я не смог сдержать смех, хотя вокруг царил настоящий ад. Монстры ревели, магические взрывы освещали небо, а воздух был пропитан гарью и порохом. Но Никита, как всегда, умудрялся разрядить обстановку.
— Глеб, а ты заметил, что эти твари всегда пахнут, как мокрая собака? — продолжал он, отбиваясь от очередного нападения. — Может, они просто не знают, что такое дезодорант? Или у них в мире мыло не изобрели?
— Может, они просто не любят воду, — ответил я, швыряя в толпу монстров огненный шар. — Или у них аллергия на шампунь.
— Тогда им точно к нам не надо, — засмеялся Никита. — У нас тут с гигиеной строго. Особенно после того, как Артур неделю не мылся. Помнишь? Он тогда чуть Лиру не отравил.
Я фыркнул, вспомнив тот случай. Артур тогда клялся, что это «естественный аромат воина», но Лира чуть не отправила его в ближайшую реку с мылом в зубах.
Вдруг из-за спины раздался рёв, и я едва успел отпрыгнуть в сторону. Огромный тролль с дубиной, похожей на телеграфный столб, пролетел мимо, чуть не снося меня с ног.
— Эй, Глеб! — крикнул Никита, указывая на тролля. — Смотри, это, наверное, ихний качок! Видал, какие мускулы?
— Да уж, — ответил я, заряжая артефактный кольт. — Только вот умом он явно не вышел. Смотри, как он дубиной машет — будто пытается муху убить.
Тролль, видимо, понял, что над ним смеются, и рванул к нам с ещё большей яростью. Но Никита, как всегда, был наготове. Он швырнул под ноги троллю какой-то странный флакон, который взорвался яркой вспышкой. Тролль заорал, зажмурился и, потеряв ориентацию, врезался в дерево.
— Ну что, качок? — крикнул Никита, подходя к оглушённому троллю. — Теперь ты не только сильный, но и слепой! Может, ещё и глухой станешь, если повезёт?
Я подошёл к нему, смотря на тролля, который лежал без сознания.
— Ты вообще когда-нибудь серьёзно сражаешься? — спросил я, улыбаясь.
— А зачем? — пожал плечами Никита. — Серьёзность — это для трусов. А я предпочитаю смеяться. Тем более, когда вокруг столько идиотов, которые сами лезут под нож.
Мы продолжили сражаться, смеясь над его шутками. Это был момент, который напомнил мне, что даже в самой тяжёлой битве можно найти что-то светлое. И, чёрт возьми, Никита Неклюдов был мастером в этом деле. Я смог немного развеяться…
* * *
Сириус-2 был лишь началом. Как только мы закрепились в мире монстров,
