Я уже прошел половину курса обучения в Военно-Воздушных Силах, когда стал свидетелем первой авиакатастрофы. Это случилось во Флориде, на базе «Эглин», во время приготовлений к ежегодной официальной «Демонстрации Огневой Мощи». Там присутствовал Артур Годфри, и, насколько я припоминаю, ему там сделалось малость Нехорошо. Больше он уже никогда не писал о доблестных ВВС.

Помогите! Вдруг нахлынули воспоминания о лучшем фотографе, с которым я работал, о том, как он отправился снимать некогда знаменитую 24-часовую гонку на Гран-При «Формулы-1» в Себринге и никогда уже больше не вернулся на работу. Его звали Джордж Томпсон, очень одаренный был парень. Когда он уже пробирался к выходу, его вместе с камерой расплющило гоночным автомобилем, как гамбургер. О Боже! Той ночью мне пришлось писать Некролог для Спортивного Раздела… Это случилось через две недели после той ужасной катастрофы на «Демонстрации Огневой Мощи». Меня эта история тогда здорово подкосила. Едва с катушек не съехал – два месяца пил беспробудно, находясь в самовольной отлучке, мотаясь между Толлахэсси, Мобайлом и Новым Орлеаном. Я растерял форму и из бравого летчика превратился в готового кадра для пребывания в психушке почти со Скоростью Света.

Грустная история, правда? Но тогда я был Молод. Все удары отлетали от меня, как каучуковый мяч. Девушки дарили мне свою любовь, а «квиры» в Новом Орлеане подогревали амфетаминами. В своей спортивной машине MG/A, что носилась подобно молнии, я отвозил офицерских жен на пляж в Дестин, и там мы купались голышом. Прекрасная дочь полковника Хьюго предоставила мне свой шикарный особнячок в Мобайле на те две недели, когда военная полиция разыскивала меня повсюду. Во дворе у нее располагался бассейн в форме футбольного мяча, и соседи донесли на нас, что мы бегаем вокруг него голыми и занимаемся любовью на трамплине для прыжков в воду, словно морские котики… Салли любила футболистов. Ей казалось, что она навечно останется Молодой, высасывая сок Вечной Жизни из юных и крепких тел. Она называла его «Райским молоком» и каждую ночь мазала указанным молоком лицо.

Салли исполнилось двадцать пять, и она выглядела как одна из тех стройных бразильянок, что играют в волейбол на пляже воскресным утром. Ее отец служил полковником на базе ВВС, а мать была Южанкой-Дебютанткой. Ее маленький сын смеялся, как сумасшедший, всякий раз, когда я хватал его за икры и раскручивал, словно пращу… Уже не вспомню, как его звали, но он меня очень любил и думал, что меня зовут Бравый Летчик. Его мамаша таскала меня тем временем на вечера в модных барах и яхт-клубах в Мобайле. Она водила небесно-голубой «кадиллак», любила раздеться догола и нестись на дикой скорости по шоссе Пенсакола – на своей машине или на моей. Ее машина оказалась слишком большой и тяжелой, чтобы ездить на ней на пляж и парковаться среди песчаных дюн. Ночами мы плавали в Мексиканском Заливе, при свете полной Луны.

Днем Салли работала где-то в деловой части Мобайла, но она всегда могла отпроситься, если я приезжал. Обычно она говорила, что повредила спину, когда «прыгала в воду с трамплина», и теперь из-за боли она с трудом может передвигаться. Когда я приезжал, ее работа задвигалась на 5–6 дней, но она никогда не переживала по этому поводу. Она говорила, что несколько дней без нее там прекрасно обойдутся, и к тому же на работе все знали, что у нее проблемы со спиной. Тем более что проблемы и впрямь случались, хотя и довольно специфического толка.

Во всем виновато дурацкое шершавое покрытие трамплина в ее бассейне. Он расцарапал ей всю спину, когда как-то раз, напившись в хлам, мы занимались любовью на этой доске два или три часа кряду. Наутро, уже в цивильной постели, мы обнаружили, что все простыни в крови, а Салли просто рыдала от боли. Я и сам еле мог ходить от боли в расцарапанных локтях и коленях. Ссадины на моих коленях продолжали кровоточить весь остаток того лета, и когда я наконец появился на работе, это создало своего рода проблемы. Если простые редактора просто посмеивались, глядя на меня, то мой непосредственный начальник, полковник Ивэнс, серьезный Вояка, никак не мог потерпеть в своем офисе хромающего человека, у которого сквозь брюки на коленях проступает кровь.

– Черт побери, Хантер! – заорал он тогда. – Что за Дерьмо с тобой приключилось? Весь пол в сортире залит кровью. Я пошел поссать, поскользнулся и едва не упал!

Я сказал ему, что ободрался, когда играл в футбол на выходные. Типа, футбольное поле базы в таком состоянии, что я упал несколько раз, когда бежал, уворачиваясь от сшибок, ожидая паса от Зека Братковски или Макса МакГи.

– О мой Бог! – вопил он. – Ты, черт возьми, идиот, что ли, полный?! Какого ляда пытаться играть в футбол в это время года? У тебя, поди, Дерьмо вместо мозгов?.. Сейчас сезон чертова бейсбола… Или ты настолько глуп, что не в курсе? Ты же просто какой-то МУДОТАВР!

– Нет, – ответил я. – Я всего лишь Спортивный Редактор.

И это было чистой правдой. Полковник бесился, но сделать ничего не мог. «Орлы Эглина» выиграли в прошлом году чемпионат среди военных команд, и мы собирались провернуть этот номер и в нынешнем году тоже. С футболом на базе ВВС «Эглин» считались, да еще как. Наша футбольная команда была многолетней кузницей талантов, и ее знали во всем мире – по крайней мере везде, где располагались американские военные базы, а это, почитай, весь мир и есть.

Играть за «Эглин» – примерно то же самое, что играть за «Грин Бэй Пэкерс», и над военными футболистами у нас тряслись ничуть не меньше. В те годы прохождение военной кафедры – так называемой ROTC(Cлужбы Подготовки Офицеров Резерва) – являлось обязательным для всех студентов-спортсменов в университетах, существующих на деньги налогоплательщиков, даже для звезд американского футбола, входивших в число самых лучших игроков всей страны и игравших за сильные команды Университетов Алабамы или Огайо. После прохождения военной кафедры студенты-спортсмены должны были отслужить по меньшей мере два (2) года в Вооруженных Силах США. Им не оставляли Выбора – если только они не признавались Негодными к Строевой по Моральным или Медицинским причинам. Но так как это означало клеймо на всю жизнь, которое здорово вредило карьере, то большинство из них соглашались оттрубить два года «в форме», а затем обретали себя в Реальном Мире.

Paris Review № 156

Джордж Плимптон: Когда я читал вашу «Автостраду Гордости», мне показалось, что вы всегда хотели стать писателем.

Хантер С. Томпсон: Ну, хотеть и быть – это две разные вещи. Первоначально я не думал о писательстве как о решении моих проблем. Но увлекаться литературой я начал еще в школе. Вместо школьных занятий мы сидели в кафе на Бардстаун Роуд, пили пиво, читали и обсуждали притчу Платона о пещере. У нас в городе имелось литературное общество, «Атенеум»; мы встречались в субботу вечером, все в рубашках и галстуках. Я не был примерным членом общества – с выпускного вечера меня упекли прямиком в тюрьму, но я уже в 15 лет понял, что совершенно необходимо отыскать такую вещь, которую ты делаешь лучше остальных, просто чтобы жить дальше. Во всяком случае, у меня дела обстояли именно так. Такую вещь я нашел довольно скоро. Это оказался писательский труд. Вот он, мой золотой ключик. Куда легче, чем алгебра. Я мог писать в любой момент, и это мне всегда нравилось. Видеть свои работы напечатанными – особенный кайф для меня, и с годами он не притупился.

Когда я попал в ВВС, писательство уберегло меня от массы неприятностей. Сначала я записался на курсы пилотов на базе ВВС «Эглин», что недалеко от Пенсаколы, на северо-западе Флориды. Но оттуда я перевелся на отделение электроники… дополнительный, сверхинтенсивный восьмимесячный курс для самых умных парней. Учиться мне нравилось, но не очень-то хотелось потом оказаться где-нибудь на одной из станций DEW – станций «Дальнего Радиолокационного Обнаружения» – где-нибудь за Полярным Кругом. К тому же я побаиваюсь электричества. Так что однажды я зашел в кабинет базового образования и записался на ряд курсов в Государственном Университете Флориды. Мы занимались с одним парнем по имени Эд, и как-то раз я спросил его, не надо ли чего-нибудь куда-нибудь написать. Он спросил, не разбираюсь ли я, часом, в спорте, на что я ответил, что в школе был редактором газеты. Он сказал тогда: «Ну что же, нам, кажется, повезло». Потом выяснилось, что сержант, редактировавший спортивный раздел «Command Courier», нашей местной газеты, недавно загремел в тюрьму в Пенcаколе – за то, что, нажравшись в дрова, прилюдно мочился на угол дома. Так как это случилось уже в третий раз, с рук ему это не сошло.

Я отправился в библиотеку базы и взял там три книги по журналистике. Читал их до самого закрытия. Я выяснил все, что требовалось, о заголовках и врезах – кто, когда, где, чего, ну и так далее. Заснуть в ту ночь мне едва ли удалось. Это же мой шанс, возможность вырваться из этого долбаного места. Так я стал редактором. Я писал длинные статьи в духе Грантлэнда Райса. На спортивной странице «Louisville Courier Journal», выходящего в моем родном городе, в левой части располагалась ежедневная колонка – у себя я завел такую же.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 75

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Царство страха - Хантер Томпсон бесплатно.

Похожие на Царство страха - Хантер Томпсон книги

Универсальный журналист - Дэвид Рэндалл - Публицистика
Семь столпов мудрости - Томас Лоуренс Аравийский - Публицистика
Взрыв мозга. Технологии изменения сознания в деструктивных культах - Тимоти Фрэнсис Лири - Прочая документальная литература / Публицистика
Тихая моя родина - Сергей Юрьевич Катканов - Прочая документальная литература / Публицистика
Человек, из Подольска! - Георгий Витальевич Панкратов - Военное / Прочая документальная литература / Публицистика
Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина - Публицистика
Книга Мудрости русских волхвов - Сергей Бородин - Публицистика
О верном способе иметь в России довольно учителей - Николай Карамзин - Публицистика
В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
Джек Лондон. Критика и анализ литературного наследия - Константин Трунин - Публицистика

Оставить комментарий