Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скорбная вереница тащилась вперёд, кажется, не вполне понимая, куда и зачем. Люди больше не толкались, потому что их осталось немного. Никто ни с кем не разговаривал, они старались даже не смотреть друг на друга. Периферийным зрением Сиверцев зафиксировал в этой веренице несколько русских лиц, но даже головы не повернул в их сторону. С русскими можно было говорить на родном языке. Но последнее время это не помогало.
* * *Прошла всего неделя после того, как он вернулся к своим после бойни под Аф-Абедом. Его никто ни о чем не спрашивал. Предложили отдыхать сколько захочет. Он отдохнул два дня. Больше — не захотел. Лениво поплёлся тянуть служебную лямку, цинично усмехаясь каждому встречному. Он чувствовал, что долго так продолжаться не может. Потом был тот последний ночной бой, когда на территорию их полка попёрли повстанцы в невероятном количестве. Смертная вспышка ненависти на какие-то минуты оживила тряпичную куклу, которая некогда была капитаном Сиверцевым. Потом он на целую вечность погрузился в чёрную бездну, где непрерывно мелькали почти неразличимые чёрные пузыри и старинный белый плащ с красным крестом. А ещё — огромный меч, рубиновый от крови.
Книга вторая
Секретам Темпли
Часть первая
Образ боя
Сиверцев понял, что пришёл в сознание, вполне земное сознание, хотя его по-прежнему окружал мрак. Но теперь он чувствовал: стоит ему открыть глаза и возвращение в реальность окончательно завершится. Какой она будет, эта реальность? Госпиталь? Плен? Крестьянская хижина? Ему хотелось, чтобы внешний мир проявил себя ещё до того, как он откроет глаза. Рядом с собой Сиверцев интуитивно чувствовал человека. Это враг. В любом случае — враг, потому что друзей у него в этом мире нет. Пусть он как-нибудь проявит себя, пусть что-нибудь скажет, думая, что Сиверцев без сознания. У него тогда будет некоторое преимущество, будет возможность спокойно и хладнокровно подготовится ко встрече с этой неведомой реальностью. Тягучее растягивались, как будто освобождаясь из плена вечности, мучительные секунды. Вдруг он услышал совершенно незнакомый мужской голос:
— Андрюха, кончай прикидываться, я же знаю, что ты пришёл в себя, — голос был удивительно дружелюбным. Тёплым даже. И вместе с тем — очень твёрдым. Этот голос напоминал разогретую на солнце сталь. Сиверцев почувствовал себя маленьким мальчиком, которого отец нежно и твёрдо схватил за руку, как раз когда он собирался извлечь из шкафа запрещённое варенье. Он нехотя, медленно стал открывать глаза.
Перед ним стоял тот самый рыцарь в белом плаще с красным крестом на левом плече. Аккуратно постриженная русая борода, короткие волосы, серые глаза — та же тёплая сталь, что и в голосе. Рыцарь слегка иронично, почти по-товарищески улыбался. Он чем-то напоминал древнерусского князя из какого-нибудь исторического фильма, только одет был совсем не по-нашему, по-западному. Сиверцев всё ещё плавал в полусознательном тумане, ему лень было разгадывать ребусы, поэтому он просто спросил:
— Ты кто?
— Тамплиер.
— Сатанист, значит… — Сиверцев усмехнулся очень недобро, хотя и довольно вяло.
— Я не сатанист. Я рыцарь Христа и Храма, — в голосе незнакомца не чувствовалось ни тени обиды, но «тёплая сталь» заметно остыла.
— Ладно, не обижайся. Мне вся эта религия, в общем-то, без разницы. В любом случае спасибо тебе за то, что ты меня спас.
— А откуда ты знаешь, что именно я тебя спас? — рыцарь удивлённо поднял брови.
— Одежонка у тебя очень заметная, необычная. Если такую увидишь не в кино — забыть трудно.
Эти слова, казалось, потрясли рыцаря до глубины души. Несколько секунд он как будто рассматривал собственную душу, потом с растерянностью, которая чувствовалась во всём его облике, присел на железный стул, стоявший рядом с кроватью. Отмолчавшись и преодолев внутреннее смущение, рыцарь радостно сказал:
— Андрей, там, на поле боя, я был в обычном армейском камуфляже. Меч — это да, тех уродов я действительно рубил двуручным рыцарским мечём. Но вот этого моего плаща там не было. Ты не мог его видеть. И всё-таки ты его видел. Андрюша, ты месяц в коме провалялся. Когда я тебя подобрал, ты был без сознания. Скажи, ты как, откуда меня видел?
— Сверху… Летал… — Сиверцев только сейчас вспомнил о том, как его душа, освобождённая от тела, парила над полем боя.
— Я так и понял. На некоторое время освобождённый Богом от тела, ты видел бой уже не своими материальными гляделками, а духовным зрением. И ты видел в общем-то не действительность, а некую духовную суть действительности. Не картину мира, а в некотором смысле — икону мира. Значит, перед Лицом Божьим, перед лицом вечности, мы, рыцари-тамплиеры, всегда в белых плащах. Вот эта одежда, которая, наверное, кажется тебе театральной бутафорией, это на самом деле — часть нашей души. Именно та часть нашей души, которая угодна Богу. Возблагодарим Господа, Андрей, за то чудо, которое Он явил. А в полётах твоих как раз нет ничего необычного — множество подобных случаев описано в духовной литературе. И, знаешь, какое дело… Бог фокусов не показывает. Чудо всегда имеет смысл и цель. Это чудо не для нас, а для тебя. Для спасения твоей души. Ты верующий?
Андрею стало неловко за то, что он только что выразил пренебрежительное отношение к религии. Он вспоминал о том, как во время полёта над боем радовался своему счастью, узнав, что христианство — правда. Он смущённо ответил:
— Ну… В общем-то верующий…
— Понятно. Много лет ты двигался по направлению к вере воробьиными шагами. Господь в одно мгновение перенёс тебя вперёд на сто миль по этому пути. Ничего больше не буду говорить. Ты сам всё это почувствуешь и поймёшь, — рыцарь, словно вернувшись на землю, уже будничным тоном спросил:
— У тебя, наверное, множество более практических вопросов?
— Первый из них: где мы сейчас находимся?
— Мы по-прежнему в Эфиопии. В Лалибеле. Мы под землёй — в недрах той самой горы. Ты ведь очень хотел побывать в Лалибеле?
— Хотел, да… Но с тех пор уже перехотел. Что это за бункер?
— Секретум Темпли — Убежище Храма. Понимаю, что тебе это ни о чём не говорит, но всё сразу объяснить не смогу.
— Опять эти тайны мадридского двора…
— Никаких тайн. Я готов ответить на все твои вопросы с любой степенью подробности. Но если я попытаюсь сделать это сразу, ты просто захлебнёшься в информации, основная часть которой к тому же ни о чём тебе не скажет.
— Я — пленник?
— Нет, ни в коем случае. Мы хоть через 5 минут можем приступить к твоей эвакуации в любую точку земного шара, начиная от твоей базы в Дэбрэ и заканчивая… Нигде не заканчивая — в любую точку земного шара. Но, может, сначала в себя придёшь после комы? Сориентируешься в ситуации, примешь взвешенное решение.
— Ты сам-то из каких будешь? Я смотрю, ты кое-что про меня знаешь, а я про тебя — ничего.
— Я — русский, как ты уже успел заметить. Зовут — Дмитрий. Не все, конечно, меня так зовут, но ты лучше обращайся по имени. Бывший майор КГБ. Служил в Афгане.
— А как сюда попал?
— Потом расскажу эту в высшей степени поучительную историю. А про тебя мы действительно немало знаем. Спас я тебя довольно случайно, хотя у Бога, конечно, нет случайностей, но в Дэбрэ я был по совсем другим делам, а тут такая заваруха. Вмешался. Откуда мы многое знаем — это опять же — большой отдельный разговор.
— «Мы» — это кто?
— Орден Христа и Храма. Орден рыцарей-тамплиеров. Ты что-нибудь слышал про тамплиеров?
— В детстве когда-то статью в журнале читал: «Процесс над рыцарями Храма». Там, кстати, и говорилось, что тамплиеров осудили за сатанизм.
— Известная история. Любишь книжки про рыцарей?
— В детстве любил…
— Давай-ка, вспомни детство, — Дмитрий выложил на маленький столик перед кроватью Андрея приличную стопку книг. — Я тут и закладочки сделал — на что тебе будет полезно обратить своё просвещенное внимание. Тебе надо заново учиться ходить. Пока больше лежать будешь — книги помогут с тоски не помереть, да и меня избавят от необходимости слишком многое объяснять самому. Дверь в твою палату не заперта. В принципе, ты можешь выбраться отсюда на поверхность, не встретив на своём пути ни одной запертой двери. И не остановит никто — посты проинструктированы. Но я тебя прошу — не выходи пока к коридор. В этом случае у тебя возникнет множество вопросов, на которые я не успею ответить. Здесь у тебя всё есть. За этой дверью — туалет, душ. За этой — небольшой кабинет — кресло, телевизор, письменный стол. Еду тебе будут приносить пока сюда. Прислугу вопросами не грузи, кроме чисто бытовых, разумеется. Потом, если захочешь, успеешь со всеми наговориться. Меня не будет неделю — дела за пределами Тампля. Вернусь — сразу зайду к тебе. На этом разреши откланяться. Оставайся с Богом.
- Бегство пленных, или История страданий и гибели поручика Тенгинского пехотного полка Михаила Лермонтова - Константин Большаков - Историческая проза
- Жизор и загадка тамплиеров - Жан Маркаль - Историческая проза
- Тёмный рыцарь - Пол Догерти - Историческая проза
- Рыцарь Христа - Октавиан Стампас - Историческая проза
- Лепестинья. Род - Лариса Лозина-Макаренко - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Эзотерика
- Генерал-лейтенант Бала-киши Араблинский и его потомки - Г. Я. Гусейнов - Биографии и Мемуары / Историческая проза
- Хроника одного полка. 1915 год - Евгений Анташкевич - Историческая проза
- Караван идет в Пальмиру - Клара Моисеева - Историческая проза
- Суперчисла: тройка, семёрка, туз - Никита Ишков - Историческая проза
- Сквозь три строя - Ривка Рабинович - Историческая проза