Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общем, случился у доцента разговор с Ахмановым, и писатель понял, что от его поездки зависит будущее российской египтологии. Надо сказать, что Ахманова всегда отличали жертвенность и трепетное отношение к науке; потому решил он положить живот на ее алтарь, съездить и папирус раздобыть. А уж как была рада жена!
И они отправились.
Тур был таков: сначала неделя на Красном море, чтобы купаться и загорать, потом неделя в Каире, для осмотра мумий, пирамид, верблюдов и прочих артефактов. Перебравшись с моря в Каир, супруги были приятно удивлены: их поселили в спецотеле при пирамидах. Отель являл собой как бы поселение древнеегипетских каменотесов: полтора десятка глинобитных домишек, и при каждом – отхожее место во дворе. Экзотика! Жена Ахманова была просто на седьмом небе.
На другой день их повезли в Каирский музей, где супруги вдоволь нагляделись на мумии, статуи и статуэтки. Разумеется, Ахманов приобрел папирус заказанного метража, а еще изваяние бога Тота, в подарок своему доценту. Вернулись они поздно вечером, уставшие и полные впечатлений, и легли спать. Жена Ахманова сразу уснула, а писатель все ворочался и прикидывал, не надули ли его с папирусом, того ли качества материал и в самом ли деле изготовлен из папирусных стеблей, а не из какой-нибудь местной соломы.
И вот, размышляя об этом, слышит Ахманов, как во дворе при их хижине кто-то шебуршится. Не только шебуршится, а стонет и подвывает, да так жалобно, словно обиженное дитя. Ветер, решил Ахманов, но все же высунулся посмотреть и заметил, что у отхожего места мелькнула некая тень. Мелькнула, исчезла и больше не появлялась. Успокоившись, Ахманов лег и уснул.
Но на следующий день, когда они с женой ходили в шопинг по каирским базарам, писатель приобрел увесистую бейсбольную биту. "Зачем тебе эта палка? – спросила жена. – У нас таких в любом спортивном магазине пруд пруди!" "Дорога ложка к обеду", – пробормотал Ахманов, отсчитывая за бейсбольный предмет египетские тугрики.
Ночью, когда супруга уснула, он засел в отхожем месте, на доске, протянутой над ямкой и загороженной циновками. Разумеется, сидел он там с битой, то есть в полной боевой готовности. Сидел и вспоминал о самом ужасном своем приключении, о Таити, где его чуть не съели. И принял он такое решение: будет драться как лев, но съесть себя еще раз не позволит. Ни себя, ни любимую жену!
Как завыло во дворе, Ахманов откинул циновку и выскочил с поднятой битой. Глядь, а перед ним какая-то фигура, ветхая, вся в лохмотьях и бинтах, да еще с мерзким запахом – должно быть, египетский бомж. Ахманову и свои родимые бомжи не очень-то нравились, так что он размахнулся от души и рявкнул на английском:
– Фак! Вали отсюда, фраер, не то башку снесу!
– И я это слышу от интеллигента… – с горечью молвила ветхая фигура, тоже по-английски. – Слышу от русского писателя… Великий Осирис! Сколько в Хапи утекло воды, а мир все не меняется!
Ахманов устыдился, опустил биту и сказал:
– Ладно, проехали! Говори, чего тебе надобно, старче. Тугриков отсыпать? Или какой-никакой одежкой одарить?
– Мумиям это ни к чему, – ответила фигура. – Нет у меня мирских забот, кроме одной. Клянусь в том рогами Аписа!
Присмотрелся Ахманов и видит: это и правда мумия. Как положено, закутана в пелены, и лицо забинтовано, а на нем только черные точки глаз да провал рта. И запах исключительно могильный.
– Так ты и вправду мумия? – спросил Ахманов в изумлении.
– Мумия, мумия, – подтвердил пришелец. – Из музея я. Понимаете, там в залах наверху лежат с полсотни мумий для туристов, а в фондах закрытого доступа – то есть в подвалах – нас больше тысячи. И все мечтают попасть наверх, в стеклянную витрину, дабы глядеть на живых и наслаждаться хоть этим развлечением. Все мечтают, но не каждому дано! Я в витринке лет пять пролежал, язык вот выучил, однако опять в подвал запихнули… – Тут мумия заломила руки и взвыла: – О, горькая моя судьбина! Где ты, былое величие! Где мои нукеры, мои гетеры, мои…
– Давай-ка без истерики, – прервал страдальца Ахманов. – Для начала представься, рыбка моя. Ты кто такой? Как тебя звать-величать?
– Как, разве я не говорил? Рамсес Второй Великий!
– Это вряд ли. Рамсес наверху лежит, на самом почетном месте.
– Ну, тогда я – Тутмос Третий Завоеватель!
– Не парь мне мозги, старче. Тутмос тоже наверху. Сам видел.
– Тогда я какой-то другой фараон, но тоже великий. Нам, мумиям, имя свое не вспомнить, если стерли его со стен гробницы.
– Бог с ним, с именем, – великодушно молвил Ахманов. – Надо-то тебе чего?
– Слух до подвалов дошел о посетившем нас российском писателе, – сообщила мумия. – И решил я: не век же мне в подвалах киснуть! Поэтому обращаюсь к вам, сударь, как к персоне интеллектуальной, понимающей и сердечно чувствительной. С просьбой обращаюсь: увезите меня в свою родимую державу! Ходит слух, что мумий у вас мало и относятся к ним с большим почтением. Одна даже в столице лежит, на главной площади. Вот бы мне туда попасть!
– Об этом и не мечтай, – окоротил мумию Ахманов. – Хоть ты и фараон, а все же не того калибра личность. Могу обещать только Эрмитаж. Там, в Египетском зале, есть уже один такой. Падекатром зовут [В Эрмитаже находится жрец Па-де-ист, предположительно из эпохи Нового Царства.].
– Не знаком, – сказала мумия. – Не знаком, но готов разделить его общество. Так как насчет вывоза?
– Тут есть проблемы, – отвечал Ахманов. – Сунем тебя в чемодан, а на таможне нас с женой заметут и срок припаяют за кражу национального имущества. Будем камень ломать в Нубийской пустыне… Нет, к этому я морально не готов! Давай отложим вопрос до завтрашней ночи. Надо мозгами пораскинуть.
Мумия согласно кивнула и с тоскливым воплем растаяла в воздухе.
Весь следующий день Ахманов был задумчив и даже отверг предложение гида сфотографироваться в пирамиде Хеопса. А ведь ему, как VIP-персоне, предложили снимок в саргофаге! Но Ахманов туда не лег и жену не пустил, хотя чуть не дошло до скандала. Потом, правда, жена увидела в каменном гробу трех скорпионов и успокоилась.
Ночью Ахманов снова был во дворе. Сияли звезды, карабкалась в зенит луна, и в ее переменчивом свете огромный сфинкс глядел на писателя с надеждой, будто говоря: помоги! Помоги моему горемычному соплеменнику! Кто ему протянет руку дружбы? Ведь не корыстные же янки, боши и прочие макаронники! Только ты, славный сын России!
– Инди-руси бхай, бхай, – вздохнув, пробормотал Ахманов, и тут же у туалета появилась мумия. Кивнув ей как старому знакомцу, писатель произнес: – Весь день соображал, так что имеется пара мыслей. Надо бы тебя оформить как дар египетского правительства. Мы вам Асуан построили и выручали в трудный час – с танками там, с самолетами… Отчего бы не подарить России мумию? От широкой души египтян? Здесь мумий заваль, а у нас и правда дефицит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Роман без вранья - Анатолий Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- Роман без вранья - Анатолий Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Роман без вранья. Мой век, мои друзья и подруги - Анатолий Мариенгоф - Биографии и Мемуары
- Сокровенное сказание монголов. Великая Яса - Чингисхан - Биографии и Мемуары
- Прощание с иллюзиями: Моя Америка. Лимб. Отец народов - Владимир Познер - Биографии и Мемуары
- Мой XX век: счастье быть самим собой - Виктор Петелин - Биографии и Мемуары
- Харун Ар-Рашид - Кло Андре - Биографии и Мемуары
- Театр без вранья - Марк Захаров - Биографии и Мемуары
- На борту С-56 - Григорий Щедрин - Биографии и Мемуары