Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Боги были против продолжения похода.
– Сейчас мы узнаем волю богов по всем правилам! – снова громко сказал Сулла.
Что-то мокрое полилось на левое плечо квестора. Кровь, смешанная с мозгом матроса.
Публия Вариния мучительно вырвало. Марк Карма отвернулся, но сдержался. Плутарх же, спокойно подойдя к Сулле, смахнул с его плеча кровавую грязь.
– Надо снять его с мачты, а то на кораблях невесть что могут подумать, – сказал Сулла.
Грек расхохотался, замечание римлянина показалось ему очень остроумным.
– Волнение почти совсем спало, сейчас мы его снимем и вывесим нужные флаги.
– Марк, повернись ко мне, Марк. Что с тобой?
– Я задумался, – сказал бледный как смерть Карма.
– Приведи сюда жрецов. Всех – и авгуров, и гаруспиков. Всех до единого. Если кто-то не сможет идти, притащить!
Плутарх несколько раз качнул веревочную лестницу. Тело «безмозглого» матроса сорвалось и полетело вниз. Два специально выставленных человека с шестами не дали ему упасть на палубу, столкнули с вертикального пути и отправили в зеленоватую воду Тирренского моря.
Вскоре на мачте в условном месте болталось несколько тряпок, свидетельствовавших о том, что командующий флотом желает немедленно пообщаться со своими офицерами.
На ближайших судах продублировали сигнал и стали спускать на воду шлюпки.
В это время на верхнюю палубу, подгоняемые Марком Кармой и Метробием, начали выползать, кряхтя и обливаясь потом, жрецы Кибелы и Минервы. Дюжина-другая этих проницательных, корыстолюбивых, а иногда и богобоязненных существ была непременной принадлежностью любого армейского обоза. В ситуациях сомнительных и запутанных полководцы, даже самые решительные и просвещенные, не стеснялись прибегать к их помощи. Когда благодаря их совету удавалось одержать победу, жрецов превозносили и задаривали, когда же их советы приносили явный вред, их не принято было трогать; их, несмотря ни на что, старались вырвать из лап врага, если они в таковые попадали, защищали, не щадя своей жизни, и кормили, даже если самим было нечего есть.
Они явились не сами по себе: захватили с собой особые, священные приспособления. Гаруспики несли большую бронзовую модель печени, разделенной на сорок разъемных частей. Печень считалась гадателями основным и самым «говорящим» органом в организме жертвенного животного. Авгуры выволокли на свет божий ивовые клетки со специальными, освященными в тибурском храме Минервы воронами. Полет этих птиц был исполнен особого смысла. Кроме того, принесли и четырех кур: одну черную и трех белых. В завершение всего появились маленькие клетки с голубями.
– Не корабль, а птичник, – пробормотал Сулла под нос, за что удостоился испуганного взгляда бывалого грека. Плутарх не боялся ничего, ни своей, ни чужой смерти, но его поражали и ужасали люди, ничуть не трепетавшие перед гневом богов.
Еще до того, как Сулла объяснил предмет предстоящего гадания, два лысых мальчика в коротких мятых туниках, с прилипшими к спине соломинками, поставили у мачты две голубиные клетки, а между ними – деревянную плошку, в которой были насыпаны зерна чечевицы и мелкой ярко-белой сабинской фасоли.
Голуби тут же просунули головы сквозь дырки в клетках и стали проворно клевать зерна. Причем один клевал только фасоль, другой – только чечевицу. Это было похоже на хорошо отрепетированный фокус, даже Сулла на мгновение потерял дар речи.
Все жрецы упали на колени и хором стали возносить хвалы Кибеле, которая великодушно разрешила начать гадание.
– Хвала Кибеле, хвала Минерве, а теперь послушайте меня. Сейчас сюда прибудут капитаны всех моих судов, они должны убедиться, что боги не против того, чтобы мы продолжали плавание в Африку. Вчерашний шторм был случайностью, тем более что он не принес большого вреда.
Первая шлюпка ударилась о корпус триера.
– Вы меня поняли?! Ваши вороны полетят правильно, ваши куры будут клевать так, чтобы ни у кого не было сомнений в желании богов видеть наш флот в Цирте. А жертвенный баран… – словно услышав, что речь идет о нем, выволакиваемый на палубу барашек заблеял –…принесет в своей печени явные свидетельства и доказательства нашего предстоящего успеха.
На палубу поднялся Луций Меммий, самый лучший и самый суеверный офицер в войске Суллы. Он увидел толпу оторопевших жрецов, залитого кровью Суллу и безнадежно блеющего барана.
– Что случилось? – спросил он.
Через два дня корабли Суллы входили в обширную, но слишком мелководную гавань Цирты, главного пункта базирования консульской армии в Африке. Город напоминал собой кучу белых камней на красном песчаном откосе. У пристани стояло всего несколько галер явно торгового вида, – Югуртинская война почти прекратила торговлю на нумидийском побережье. Вместе с незаконнорожденным сыном Массиниссы против римского порядка выступил и незаконнорожденный сын Посейдона – мавританский пират Аюба.
На борту флагманского триера собрались все старшие офицеры квесторской армии, они стояли молча у борта и внимательно всматривались в очертания береговых построек и городских стен.
– Ну же! – нетерпеливо обратился Сулла к Публию Варинию. – Что там?
Пропретор переводил взгляд справа налево, прищуривался, морщился, потом наконец обернулся к остальным и уверенно заявил:
– Мария в городе нет. Отсутствуют значки всех легионов.
Сулла характерньм движением прикусил сначала верхнюю, потом нижнюю губу. Теперь все взгляды были обращены к нему, в отсутствие консула он становился главным человеком, значит, от него будут исходить приказы, определяющие их будущую жизнь, а может быть, и смерть.
Но квестор начал с не вполне вразумительных слов:
– Я так и знал.
Что именно? Никто не посмел переспросить.
– Кассий!
– Слушаю тебя, – откликнулся длинный альбинос с выпирающей вперед челюстью и вечно слезящимися глазами, лучший знаток лошадей и всяческих кавалерийских правил.
– Что у нас там с нашими апулийцами?
– Во время качки много лошадей переломали себе ноги.
– Что значит «много»?
– Каждая третья.
– Понятно.
– Кроме того, – продолжал бесстрастным тоном лекаря Кассий, – штук полтораста сбесились, пришлось прирезать.
– Превратим их в солонину, – буркнул Меммий.
Сулла рассеянно посмотрел на него и продолжал:
– Стало быть, у нас не более двадцати турм?
– Не более, – вздохнул Кассий.
Квестор постучал ладонями по натянутому вдоль борта канату, таким образом его раздражение передалось всем, кто в этот момент держался за канат.
- Роман о Виолетте - Александр Дюма - Исторические приключения
- Рассказы о походах 1812-го и 1813-го годов, прапорщика санктпетербургского ополчения - Рафаил Зотов - Исторические приключения
- Паруса смерти - Михаил Попов - Исторические приключения
- Три льва - Михаил Голденков - Исторические приключения
- Государи Московские: Бремя власти. Симеон Гордый - Дмитрий Михайлович Балашов - Историческая проза / Исторические приключения
- Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль - Исторические приключения
- Воспоминания комиссара-танкиста - Николай Андреевич Колосов - Биографии и Мемуары / Военное / Исторические приключения
- Три побега из Коринфа (ЛП) - Маковецкий Витольд - Исторические приключения
- 1942: Реквием по заградотряду - Александр Золотько - Исторические приключения
- Золотой лев - Уилбур Смит - Исторические приключения