Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лидино лицо тоже не излучало радость. Его скорбную бледность подчеркивал по-монашески повязанный черный платок, закрывавший пол-лица. В сочетании с ним ее огромные глаза казались совсем темными. Большие круги под ними, пепельные губы с траурной окантовкой, черное до пят платье и грубые мужские ботинки говорили о том, что жизнь Лиды была далека от радости мирской.
– Ты что, монашка? – спросила удивленно Зина, когда они после объятий и поцелуев прошли в единственную комнату.
– Каждый сейчас устраивается, как может, – ответила смиренным голосом, усаживаясь на стул, Лида. – Везде, куда бы я ни обращалась за работой, вначале требовали с меня деньги, обещая золотые горы потом. А денег у меня нет, да и в принципе я не понимаю, зачем должна их платить. Только в два места меня брали без предварительной оплаты: в публичный дом и в церковь. Так как после того, что со мной сделали, я на всю жизнь возненавидела мужчин, тем более близость с ними, то сделала свой выбор на церкви. И должна сказать, не прогадала: на еду хватает и к богу ближе. А у тебя как? Как я поняла из разговора с матерью, ты тоже неплохо устроилась, если тебе дали квартиру, машину.
– Как дали, так и отберут, если тоже возненавижу мужчин, – ответила Зина и потянулась к сигаретам. – Ты не куришь?
Лида покачала головой и сказала:
– Я о тебе лишь вчера узнала. Когда это случилось?
– Для тебя это очень важно? Я бы не хотела об этом вспоминать.
– Да, для меня это очень важно, потому что я ищу своего отца.
– А где он?
– Он исчез через месяц после той ночи.
Зинины глаза округлились, сделавшись почти желтыми в лучах утреннего солнца.
– И…и до сих пор его нет? – спросила она.
– Нет. Он хотел найти наших с тобой насильников, за что его убили. Я думаю, и с тобой и со мной были одни и те же. Сколько их было у тебя?
– Как и у тебя трое. Игорь и после него еще двое.
– Ты их видела?
– Только одного Игоря.
– У тебя было с ним свидание?
– Можно сказать, свидание. Я попросила его принести мне легкую книжку на английском языке. Он предложил передать ее мне вечером у почтового отделения. Мы встретились и пошли гулять. Дошли до пруда. Там сели на лавку и стали целоваться, а потом он полез мне под юбку. Я, конечно, стала его отталкивать, и тут кто-то накинул мне на голову мешок и зажал рот. Меня сунули в машину, там мешок сняли и завязали глаза. В каком-то доме мне кто-то приставил ко лбу пистолет и спросил, хочу ли я жить. Я, конечно, хотела, и тогда мне приказали быть послушной. Как я поняла, этот с пистолетом ушел, а подошел другой, положил меня на кровать и стал раздевать. Когда я попробовала брыкаться, он стал бить меня по щекам, и я перестала сопротивляться. Он дораздел догола и стал больно щипать и кусать сиськи, по-собачьи поскуливая, а когда я закричала от боли, опять стал бить и елозить по мне, суя свой хрен во все дырки, только что в нос не засовывал. В какой-то момент, когда я крутила головой, повязка сдвинулась, и я увидела Игоря. Помнишь, мы его еще князем называли? – Зина усмехнулась. – Сволочь он, а не князь.
– В какой момент ты его видела? Когда скулил или позже?
От Лиды не ускользнуло, что Зина слегка растерялась. Чтобы скрыть это, она быстро поднялась и взяла с комода сигареты. Нервно закурив, она вернулась к столу и сделала несколько затяжек.
– Не знаю, как тебе это сказать, – проговорила она. – Да, я видела его и когда он кусался и когда ласкал меня. Скрывать от тебя я не буду, он мне нравился, как и всем девчонкам класса, я бы ему и так дала и хотела этого, но когда я увидела его скулившим и кусавшим, возненавидела его. А когда он вдруг стал целовать меня, продолжая делать свое дело, я испытала такое наслаждение, что опять полюбила его. Потом я поняла, что это у него такой метод траханья: сначала делать больно, а потом ласкать. Сознайся, у тебя тоже так было?
Вместо ответа Лида спросила:
– Он тебе ничего не говорил?
– Чтобы себя раскрыть? А тебе говорил?
Что-то заставило Лиду соврать:
– Тоже нет. А как вели себя другие?
– Что ты имеешь в виду?
– Тоже скулили, мяукали, хрюкали, ревели?
– В основном сопели и пыхтели. Главное, не били. Наверное, потому, что я их во всем слушалась и не сопротивлялась.
Лида в какой раз попыталась вспомнить слово, которое выкрикивал один из бандитов, не вспомнила и решила не спрашивать о нем Зину. Вместо этого она заметила :
– Ты сказала, что повязка у тебя сдвинулась сама. Ты могла видеть и других.
– Господи, что ты пристала? – рассердилась Зина. – Может, и могла бы, да боялась, что они могли это заметить.
– Ты, Зина, на меня не обижайся. Я тебя потому расспрашиваю об этом, так как уверена, что до Игоря у меня был еще один, тот самый, который скулил и кусал.
– Ничего подобного, был один Игорь, это у него метод такой. Он ему в Новой Зеландии научился.
– А какой голос был у того, кто приказывал тебе, что делать?
Лида хотела также спросить, не показалось ли Зине странным, что его голос исходил откуда-то снизу, словно от карлика. А еще она тогда обратила внимание на интонацию его голоса при разговоре со скулившим бандитом, как с ребенком. Зина не могла не заметить и того и другого. Но спросить ее об этом означит подсказку. Она сама должна сказать об этом.
Но ответ Зины разочаровал Лиду:
– Нормальный у него был голос, хотя мурашки от него по спине бегали, особенно, когда он предупреждал, чтобы я никому не рассказывала. Пригрозил убить мою мать, а мне в следующий раз засунуть еловые шишки. Как тебе. Может, ты очень сопротивлялась им?
– Мне тоже хотелось жить.
– Тогда я не знаю, почему они с тобой так поступили. Я имею в виду эти шишки. Может, Игорь им мало заплатил, и они, чтобы насолить ему, придумали от злости шишки и повсюду разбросали ваши фотографии, а мне приказали подать на него заявление в милицию и написать, что увидела, мол, его фотографии с тобой и решила наказать его, не побоясь, что за это он убьет меня. А мне и вправду было жалко тебя до слез и хотелось хоть как-то помочь. И тут я узнала, что они и меня фотографировали, и велели тоже приложить к заявлению. Я сопротивлялась, а куда денешься? Две я сохранила.
Зина поднялась и достала из-под комода пакет с картонной папкой. Из нее она вынула фотографию и подала Лиде. На одной Игорь лежал на Зине в ее объятиях. Его голова была откинута назад, лицо с закрытыми глазами и приоткрытым ртом застыло в явном наслаждении.
– Это нас сфотографировали в тот самый момент, когда я его увидела. Видишь, повязка на левом глазу сдвинута?
Лида бегло взглянула на фотографию, спросила:
– Разве руки у тебя не были привязаны к лавке?
– Нет. Я не сопротивлялась, как ты. У меня есть две фотографии с тобой. Хочешь посмотреть?
На миг Лида растерялась, но сказав себе: « Ради отца я пойду на все», – и протянула руку. На одной фотографии хорошо была видна кровь на ее искаженном лице, груди и на внутренней стороне ляжек раздвинутых ног. Голый Игорь дотрагивался пальцами до ее кровавой груди. На другой они были засняты в момент той самой близости, которую она помнит до сих пор.
– Это все, что у тебя есть, я имею в виду со мной?
– Да, только эти две. Но на суде твоих было девять, моих – три.
– Я заберу мои? – Увидев кивок Зины, Лида подавила желание порвать фотографии и положила их в сумочку.
Зина тоже сунула фотографии в папку и вернула пакет под гардероб. Усевшись за стол, она поинтересовалась:
– Где ты пропадала все эти годы?
– Сначала долго лежала в больнице, а домой вернулась уже в другой район. Папа сразу обменял нашу квартиру. Почему не показывалась здесь, думаю, тебе не надо объяснять.
– О, это я испытала на себе сполна. Сразу стала блядью и проституткой. Это сейчас из нас сделали бы героинь. Показывали бы по телевизору. А на меня тогда еще показывали пальцем и говорили: «Вон идет трахнутая хором». Если бы не Эдик, я не знаю, как все это пережила бы. Он меня поддержал тогда. – Зина поднялась и принесла из кухни бутылку вина с двумя рюмками. – Давай выпьем. Главное, что ты жива. А то мы тебя уже похоронили. На суде все так думали.
– Мама твоя мне об этом уже сказала. – Лида взяла рюмку и пригубила. – Потом ты разговаривала с ними только по телефону, когда они тебе велели, что делать? Или встречалась с ними?
– Нет, они мне звонили.
– С тех пор они о себе не напоминали?
– Нет, но иногда мне казалось, что за мной кто-то следит, а в последнее время я даже в этом уверена. Эдик говорит, что мне это кажется.
– Ты с ним до сих пор дружишь? Это он тебе устроил квартиру и машину?
– Дружишь, – засмеялась Зина. – Что ты имеешь в виду? Сейчас такого понятия нет, тем более у сына миллионера. Лечь с ним в постель мечтает каждая, только мало кому это удается, а чтобы с ним дружить… Пожалуй, одна я больше всех с ним спала. Если ты это имеешь в виду, то да, я и сейчас с ним дружу, за что у меня и машина и квартира. Это для него копейки. У тебя, как ни у кого другой, может быть не только это. Когда-то ты ему очень нравилась, помнишь? Он до сих пор иногда тебя вспоминает, а тогда даже переживал, готов был Игоря убить из-за тебя. Сказать ему о тебе? Его фирма по всей Москве разбросана. Он может тебя устроить поближе к твоему дому. Ты где живешь?
- Бил и целовал (сборник) - Александр Снегирёв - Русская современная проза
- Она полетела, она все-таки полетела… - Елена Потехина - Русская современная проза
- Кама с утрА. Картинки к Фрейду - Татьяна Розина - Русская современная проза
- Папа - Катя Райт - Русская современная проза
- Жё тэм, мон шер… (сборник) - Виктор Королев - Русская современная проза
- Дочь смерти. Смерть ради новой жизни - Анна Пальцева - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Смерть ради новой жизни - Анна Пальцева - Русская современная проза
- Германтов и унижение Палладио - Александр Товбин - Русская современная проза
- Люди августа - Сергей Лебедев - Русская современная проза