Форма входа
Читем онлайн Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Мой брат выдержал все экзамены хорошо, кроме географии, я же, к моему и моих родителей огорчению, провалился из русского языка и естественной истории. Нам разрешили переэкзаменовки, и поэтому пришлось все лето готовиться, чтобы осенью вновь держать экзамены по этим предметам. Лето мы провели на даче в Карамышеве близ Луги, место было очень красивое на берегу Черменецкого озера, откуда открывался чудный вид на Черменецкий монастырь.[29] Мой брат запечатлел это лето в следующем стихотворении.
Черменецкий монастырьЯ вспомнил монастырь святой,На бреге озера лежащий,Один среди пустыни той;И колокол его звучащий,Зовущий путника во тьме,И крест, который на холме,Над преждевременной могилойСтоит на берегу уныло.Звонят к вечерне, и далёкоПечальный благовест звучит,И как-то грустно, одинокоВ окрестность гул его летит.Златое солнце понемногуУж начинает исчезать,И лес на пыльную дорогуТень перестал давно бросать.Над монастырскою громадойСтаница голубей летит,А там за белою оградойПсалмов уныло песнь звучит.Но вот среди небесных туч,С последней песнею псалма,Тот монастырь объяла тьма.
с. Карамышево 1876 г.С нами был наш старый гувернер Штир.
В первой половине августа пришлось вернуться в город, так как в середине августа означены были в корпусе переэкзаменовки. Я очень волновался, хотя чувствовал себя хорошо подготовленным. К счастью, все обошлось хорошо, мы оба выдержали экзамены и 20-го августа поступили в корпус. Мой брат сразу поступил интерном на полное казенное содержание, меня же приняли экстерном, за неимением вакансий, и потому я остался жить дома и стал ездить каждый день на уроки в корпус. Мой отец усиленно хлопотал, чтобы меня определили интерном и разрешили жить в корпусе. Это ему удалось, и через неделю я, хотя и продолжал быть экстерном, уже считался на правах интерна, т. е. стал жить в корпусе и ездить домой только по субботам.
3-й класс, в который я поступил, был в то время самым младшим. Всех классов было: общих 3-й, 4-й, 5-й, 6-й и 7-й и два специальных – младший и старший. Делились все пажи на три возраста: младший – пажи 3-го, 4-го и 1-го отделения 5-го класса; средний – пажи 2-го отделения 5-го класса, 6-го и 7-го и старший – два специальных класса. Таким образом, мой брат Николай был в одном возрасте со мной, так что мы с ним виделись постоянно, что доставляло мне отраду.
Младший возраст помещался во втором этаже, рядом с приемной, средний – по другому фасу[30] в длинной галерее, а старший – внизу. Помещения крайне просторные, так что тесноты не было, но в специальных классах было довольно тесно, так как там не было большой залы. Дортуар младшего возраста был на самом верху – представлял собой громадный зал, из него был ход в цейхгауз мимо карцеров. Карцеры представляли собой ряд небольших комнатушек пять на три аршина по обе стороны небольшого коридорчика. Освещение как коридорчика, так и карцеров было сверху. Двери, ведшие в карцер, были со стеклами. Внутри стояла скамейка, которая служила и постелью со скатом для головы, затем был еще небольшой стол. Арестованным давали подушку и одеяло и разрешали брать с собой шинель и учебные книги. Обед давали полностью, но без пирожного.
Класс, в который я поступил, был первым при входе в зал из приемной, очень светлый, парты были солидные, на каждой сидело по два пажа. Я попал во второй ряд и сидел рядом с очень прилежным и примерным мальчиком Степановым. Он недолго оставался в корпусе и перешел в Морское училище. С другой стороны через проход сидел барон Меллер-Закомельский, впоследствии он был видным земским деятелем по С.-Петербургской губернии. За мной сидели два брата Патона, с которыми я был очень дружен, один из них вышел вместе со мной в Преображенский полк, другой впоследствии был управляющим Варшавской конторой государственного банка, впереди меня – Шнитников и Рыжов, первого из них я потерял из виду, Рыжов же вышел из корпуса в л. – гв. Драгунский полк, затем перешел в Генеральный Штаб.
Всех учеников в моем классе было 25, я очень скоро со всеми подружился и чувствовал себя среди своих товарищей очень хорошо. Каждый класс имел своего отделенного воспитателя, все они были военные. У меня воспитателем был подполковник Н. Н. Скалон, у моего брата – подполковник О. Г. Гресбек и в 1-ом отделении 5-го класса – ротмистр С. Н. Лавров. Эти отделенные воспитатели помимо того, что имели надзор за пажами своего класса, дежурили по очереди, дежурство их было суточное, сменялись они в 12 часов дня. При дортуаре была отдельная комната для дежурного воспитателя. Кроме того дежурили дядьки, по ночам их было две смены, они должны были бодрствовать и следить за порядком в дортуаре. Заступая на дежурство, они получали особые контролирующие часы, на которых должны были делать отметки каждые четверть часа в доказательство своего бодрствования.
Над воспитателями стояли инспектор с помощником, и затем высшим начальником являлся директор. Инспектором классов был полковник П. А. Алексеев, помощником его – полковник И. Д. Смирнов, а директором – генерал-лейтенант П. И. Мезенцов.
Главным начальником военно-учебных заведений был генерал-адъютант Н. В. Исаков, помощником его генерал-майор Н. В. Корсаков, военным министром был генерал-адъютант Д. А. Милютин,[31] будущий граф и фельдмаршал.
Вот и все наше начальство.
Военный министр Милютин часто приезжал в корпус, сидел на уроках, сам задавал вопросы и всегда относился к нам ласково и снисходительно, многих знал по фамилиям. Мы никогда не стеснялись его приходом в класс и всегда радовались его приезду.
Генерал Исаков также довольно часто навещал Пажеский корпус, но его посещения наводили на нас всегда какой-то страх. Он был огромного роста с весьма суровым взглядом, когда он говорил, казалось, что он всегда чем-то недоволен, и потому его посещения нам не доставляли радости. Его помощник генерал Корсаков хотя и очень часто посещал корпус, но мы его никогда не видели, только когда он случайно проходил через столовую, когда мы сидели за обедом или завтраком, чтобы пройти в директорскую комнату. В классах он при мне ни разу не был. Но о нем среди пажей хранилась добрая память как о прекрасной личности и как о директоре корпуса в шестидесятые годы.
Директор Мезенцов был просвещенный педагог, он отлично поставил 2-ю Московскую военную гимназию, директором которой был и которая считалась в то время лучшей, но когда я поступил в корпус, Мезенцов уже был совсем больным, его здоровье было расстроено, и мы его редко видели; вскоре по моем поступлении он пришел к нам, собрал всех вновь поступивших пажей и сказал нам очень простую, но хорошую речь, которая на нас, детей, произвела сильное впечатление. Но, благодаря своему нездоровью, он иногда месяцами не показывался в корпусе и, обходя, часто спрашивал фамилии пажей. Инспектор классов Алексеев не внушал нам доверия, это был очень недурной человек, доброжелательный, но какой-то суетливый, мы его почему-то звали «сыроежкой». Правда, у него лицо было похоже на гриб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский бесплатно.
Похожие на Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский книги
- Деятельность В.Ф. Джунковского в Особом комитете по устройству в Москве Музея 1812 года - Лада Вадимовна Митрошенкова - Историческая проза / Периодические издания / История / Биографии и Мемуары
- Записки «вредителя». Побег из ГУЛАГа. - Владимир Чернавин - Биографии и Мемуары
- Дневники 1919-1920 годов - Аркадий Столыпин - Биографии и Мемуары
- Мысли и воспоминания. Том II - Отто фон Бисмарк - Биографии и Мемуары
- Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. - Петр Николаевич Врангель - Биографии и Мемуары
- Царствование императора Николая II - Сергей Сергеевич Ольденбург - Биографии и Мемуары / Историческая проза
- Книга воспоминаний - Игорь Дьяконов - Биографии и Мемуары
- Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу - Ален Жобер - Биографии и Мемуары
- Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье - Биографии и Мемуары / Военная история
- Прощание с иллюзиями: Моя Америка. Лимб. Отец народов - Владимир Познер - Биографии и Мемуары
