Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мира.
Почти все. Закрываю флакон с успокоительным, прячу его, затем сваливаю остальные таблетки в пакет. Собираюсь, схватить банку с обезболивающим, когда мою руку перехватывают. Поднимаю взгляд. У Димы странные зрачки. Я и раньше замечала его необычные, редкие глаза, но сейчас, когда его лицо так близко, мне особенно четко видна радужка: справа — голубая, слева — слегка коричневая. Это настолько непривычно, ново. Присматриваюсь, вижу на зрачке четкую карюю полоску и застываю в немом восхищении. Она маленькая, едва заметная, но она полностью меняет взгляд, который испепеляет меня своей жалостью. Жалостью! Вырываю кисть и рассерженно спрашиваю:
— Чего пялишься?
— Все в порядке, — вместо того, чтобы ответить на вопрос, говорит Дима. — Все хорошо.
— Что хорошо? Что в порядке? Господи, да, откуда ты свалился на мою голову! — Убираю назад волосы и нервно протираю мутные глаза. — Давай раз и навсегда проясним: я не хочу жить, слышишь? Не хочу. И твое появление ничего не изменит! Да, ты спас меня на вокзале и появился на моем пороге сегодня, но я все равно найду время для того, чтобы…, чтобы ты знаешь, что сделать. Я совершу это, потому что не могу себя контролировать! Это наркотик. Заболевание. В медицине даже есть термин, характеризующий мое состояние. Кажется, — хмурю лоб и выпаливаю, — витальная депрессия. Да! Это пузыри в моем мозге, которые лопаются каждый раз, когда что-то выводит меня из состояния хронической спячки. Я взрываюсь, и не могу противиться желанию прыгнуть с моста, вскрыть вены, удавиться целой пачкой антибиотиков, сигануть под поезд, — перевожу дыхание и в безумном состоянии паники, сдавливающем горло, признаюсь, — я обречена, понимаешь? Обречена.
— Вставай.
— Что? — растерянно вскидываю брови. — Зачем?
— Вставай.
Недовольно поднимаюсь на ноги. Дима тут же хватает меня за локоть и тащит к выходу.
— Что ты делаешь?
— Иди за мной.
— Не хочу!
— Мира, не сопротивляйся.
Парень грубо выпихивает меня из квартиры, и я готова зарычать во все горло от гнева, от раздражения, так как безумно злюсь на его поведение, на его бестактность и невежливость. Однако мое тело слишком слабо для пререканий. Мы спускаемся вниз, выходим под дождь, и Дима берет в ладонь мою руку, чтобы я не отставала.
— Идем.
Бежим в сторону метро. Ливень барабанит по голове, плечам и носу, но мы не останавливаемся. Замедляем ход уже в подземке. Пробираемся сквозь безликую толпу спешащих женщин, мужчин, детей, стариков. Все они толкаются, кидают друг на друга недовольные, ядовитые взгляды, ведут себя так, словно повторяют свой первый подвиг в качестве сперматозоида: пытаются первыми достигнуть цели.
Дима крепко сжимает мою ладонь. Наверно, боится, что я вновь захочу свести счеты с жизнью, что не беспочвенно, так как я действительно отмечаю близкое расстояние рельсов до моих заплетающихся ног. Повсюду витает тяжелый, металлический запах, присущий только нашим подземкам, только русским туннелям с одним входом и с одним выходом. Приезжает поезд, и с немалым трудом мы консервируем себя в эту гигантскую банку.
— Куда направляемся? — жалкая попытка понять, что происходит. Парень не отвечает.
Едем минут пятнадцать. Успеваю вспотеть и придумать новый план: умереть в метро от опасной близости чужих подмышек к моему лицу. К счастью, мучениям приходит конец, и я вдыхаю полной грудью, оказавшись на свободе. Собираюсь перевести дух, когда Дима опять срывается с места. Даже не пытаюсь воспротивиться: просто безвольно бегу рядом, в тайне надеясь, что конечная остановка стоит моих усилий.
Через пять минут мы оказываемся лицом к лицу с дверьми центральной городской больницы, и у меня тут же внутри завязывается узел. Я чувствую: мы не просто так приехали в место, где больных людей, больше, чем здоровых, и недовольно взвываю:
— Зачем ты привез меня сюда?
— Идем.
— Не хочу. — Упрямо поджимаю губы. — Господи, Дим, я в курсе, что есть люди, у которых жизнь похуже моей.
— Замолчи.
Закатываю глаза. На первом этаже тихо, так тихо, что хочется зажать руками уши. Я оглядываюсь, сначала натыкаюсь на сплошные белые стены, стеклянные столы, полки, стулья, но затем вдруг вижу цветной стенд в самом углу комнаты. Он немного разбавляет стерильную, неживую атмосферу: это стенд с детскими рисунками. По телу пробегают мурашки. Сглатываю и скрещиваю на груди руки: в таких местах главное не забывать дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох.
За регистрационным стеклом сидит молодая, рыжеволосая девушка. Заметив нас, она отрывается от документов и ошеломленно выдыхает:
— Дима, что ты здесь делаешь?
Отлично. Они еще и знакомы.
— Мы на несколько минут, — обещает он. — Правда.
Девушка ломается. Надувает губы и шепчет:
— Все посещения запрещены. Ты же знаешь.
— Пожалуйста, Юль. Мы туда и обратно, клянусь.
— Зачем?
— Дело жизненной необходимости.
Медсестра сканирует мое лицо. Выгляжу я, наверно, глупо, и скорее всего от меня пахнет алкоголем. Однако мой внешний вид вполне ее устраивает. Цокнув, она кивает в сторону лестницы и предупреждает:
— Пять минут.
Несемся на второй этаж. Дима слегка горбится, будто прячется, а у меня внутри разом сжимаются все органы: чувствую себя преступницей, ей богу. Ступеньки сколькие. Я то и дело спотыкаюсь, подворачиваю ноги, так как после коньяка не могу унять легкое головокружение, но парня не заботит первая стадия моего опьянения. Он напрягается, стискивает зубы и молчит. Впервые на его лице нет ни намека на улыбку. Это пугает.
— Где мы, Дим? Что происходит? — Становится холодно. Облизываю губы и с ужасом замечаю на одном из стендов надпись: онкологические заболевания. Меня пробивает судорога. Резко примерзнув к кафелю, я моргаю и выдыхаю весь накопившийся в легких воздух: детские рисунки, пугающая тишина, онкология. Парень привел меня в центр по выработке слез, боли и отчаяния. Здесь вместо кислорода — ужас. Смахнув с лица холодный пот, понимаю: в палатах лежат те, кто болеет раком. От этих мыслей сводит все тело. Пронзаю Диму обиженным взглядом и чеканю:
— Как ты мог? Зачем привел меня сюда?
Дима делает еще несколько шагов в сторону маленьких комнат, но затем все же останавливается. Несколько минут я вижу только его спину, слышу, как тяжело и с трудом он дышит. И мне действительно неясен его порыв — прийти туда, откуда все бегут. Зачем? Ради того, чтобы доказать мне, как больно и плохо, порой, бывает людям? Откидываю назад голову и зажмуриваюсь: кошмар наяву.
— Вот кто обречен, — тихо отрезает Дима. Наши взгляды встречаются, и, клянусь, в его странных глазах я замечаю, куда больше, чем просто сожаление. Это опыт, реальное знание того, о чем он говорит. — Здесь дети каждую секунду сражаются за такие глупые вещи, как проснуться утром, посмотреть фильм, дочитать книгу, послушать новый трек любимой группы, дождаться зимы, осени, дождаться прихода мамы или брата. А что делаешь ты? Что ты делаешь, Мира? — громче спрашивает парень и стремительно сокращает между нами дистанцию. — Ты вообще осознаешь свои действия, когда пытаешься избавиться от того, за что каждый здесь готов отдать самое дорогое?
- Просто птицы - Татьяна Майстери - Прочая детская литература / Короткие любовные романы
- Просто уйди... - Эшли Дьюал - Короткие любовные романы
- Словно ничего и не было... - Эшли Дьюал - Короткие любовные романы
- Твои карие глаза - Валерий Цвет - Короткие любовные романы / Любовно-фантастические романы / Ужасы и Мистика
- СКОЛЬКО НА НЕБЕ ЛУН? - Александръ Дунаенко - Короткие любовные романы
- Самый большой секрет - Андреа Лоренс - Короткие любовные романы
- Что будет дальше… - lilichkasky - Классический детектив / Короткие любовные романы / Любовно-фантастические романы
- Невозможно расстаться - Кенди Шеперд - Короткие любовные романы
- Кровь в пыли (ЛП) - Шэн Л. Дж. - Короткие любовные романы
- Сестра моей жены (СИ) - Пиратова Лана - Короткие любовные романы