папу, Демида и Тимура. Их взгляды устремились ко мне, а уже через несколько противных «пип» все они стояли возле моей кровати.
– Я схожу за врачом, – сказала Ника и оставила меня наедине с главными и самыми важными мужчинами моей жизни.
Отец с братом по очереди поцеловали меня в лоб, а Тимур молча не сводил с меня глаз. Это было громче любых слов.
– Тут есть вода? – спросила я севшим голосом. – Ужасно хочется пить.
В углу палаты был столик со стоявшей на нем бутылкой воды. Пока папа с Демидом настраивали кровать и помогали мне сесть, Тимур наполнил один из пластиковых стаканчиков, подошел с ним ко мне и помог ничего не пролить из-за ослабевших пальцев.
Вскоре пришел врач и выставил всех из палаты, чтобы осмотр и беседа прошла в спокойной для меня обстановке. Я не стала настаивать и говорить ему, что мне-то как раз было бы гораздо спокойнее в присутствии семьи.
К счастью, все это заняло совсем немного времени.
Оказалось, я провела в отключке целые сутки. По завершении осмотра врач скорректировал назначения и сказал, что утром меня переведут в обычную палату, где я проведу еще несколько дней. И разрешил сделать короткий перерыв в капельницах. Ника помогла мне добраться до уборной, так что я смогла умыться и в целом хоть немного привести себя в порядок.
Подруга рассказала, что они с Тимуром все время были в больнице, а необходимые принадлежности вроде зубной щетки, сменной одежды и прочего сюда привезли Ева с Аглаей.
Когда палата вновь наполнилась моими самыми близкими людьми, я уже чувствовала себя значительно лучше и была готова к вопросам о случившемся.
– Ты видела нападавшего? – перешел к делу папа. – Можешь сейчас не рассказывать подробности, только назвать имя.
Но я рассказала им все. В том числе, как вспомнила баскетбольную игру и меткий бросок Захаровой мне в голову.
Это было оно. Мое самое неверное решение.
Второй шанс, что был дан не тому человеку, в не той ситуации.
И последствия этого решения преподнесли мне самый важный и весьма болезненный урок, забыть который я уже не смогу.
Решение, едва не стоившее мне жизни.
Никто из присутствующих и не думал осуждать меня. Напротив, они в один голос убеждали меня не винить себя за решения и поступки других.
И все же… я знала, что совершила ошибку, утаив от всех правду.
Нужно было привлечь Захарову к ответственности, а не жалеть ее и тем более прощать. Она меня не пожалела.
– Нам нужно сделать пару звонков, – сказал папа, когда я закончила свой рассказ и ответила на их вопросы, и поцеловал меня в лоб. – Мы скоро вернемся.
Они с братом быстро покинули палату.
– А я пойду выясню насчет еды, – сказала Ника и хитро взглянула на нас с Тимуром, ни на миг не выпускающим мою руку. – Я бы попросила вас вести себя прилично, но не вижу смысла в пустую сотрясать воздух. Так и быть, в следующий раз я постучусь перед тем, как зайти. Только помни, что твоему брату неведомо чувство такта.
Я рассмеялась, а Ника подмигнула мне и бодро вышла в коридор, предоставив нам с Тимуром возможность побыть наедине.
– Привет, – с улыбкой произнесла я, как на мероприятии пару недель назад, и осторожно подвинулась, чтобы освободить на узкой кровати немного места.
Тимур не стал спорить и присел рядом со мной.
– Это были худшие сутки в моей жизни, – признался он. – Ведь я едва не потерял свой мир. Прямо сейчас меня разрывает от желания прижать тебя к себе и больше не отпускать. Ни на минуту. Никогда.
Я протянула к нему руки и прошептала:
– Не отпускай. Ни на минуту. Никогда.
Он обнял меня так осторожно, словно боялся сломать, хотя из физических повреждений на моем теле были только синяки да ссадины. Любимые руки нежно поглаживали мою спину, и я чувствовала, как с каждой секундой из тела Тимура уходит напряжение.
Мне хотелось, чтобы он лег рядом со мной, но больничная койка не вместила бы еще и мужчину раза в три больше меня самой.
– Я люблю тебя, Тимур Астахов, – выдохнула я ему в ухо, после чего стала прокладывать тропинку из поцелуев по его щеке, пока не добралась до губ. Там остановилась и посмотрела ему в глаза. Заглянула в грозовые тучи, готовые шарахнуть молнией любого, кто посмеет угрожать нашему счастью. – Люблю всем своим сердцем.
Кончики носов соприкоснулись, а мои губы согрело тяжелым дыханием Тимура прежде чем он прижался к ним и поцелуем ответил на мои слова.
Полным нежности и трепета, глубоким и чувственным.
– Надеюсь, меня не продержат тут долго, – сказала я, когда мы прервались, чтобы глотнуть воздуха.
– Врач говорил про несколько дней, – Тимур заправил мне за ухо прядь, выбившуюся из заплетенной Никой свободной косы. – Скоро будешь дома.
На миг я представила, как возвращаюсь в общежитие, в нашу с Никой комнату. Место, ставшее практически родным за последние два года, но вместо радости испытала… страх.
– Я… я боюсь возвращаться туда.
– Куда? – Тимур нахмурился.
– В общежитие.
Этот страх показался мне слишком странным и необоснованным, ведь Захарова напала меня даже не на территории общежития, и я стыдливо отвела взгляд.
– Мира, – мягко сказал он, привлекая мое внимание. – Мы ведь уже выяснили, что я не отпущу тебя. Под «домом» я имел в виду квартиру, где ты впервые сказала, что любишь меня. Если тебе не захочется жить там, мы найдем новое место. Наш дом. Но с этого дня мы будем вместе всегда.
Растерявшись, я не сразу нашлась с ответом.
– Не хочу новый дом, – мои слова можно было трактовать по-разному, но Тимур не спешил с выводами, хоть и заметно напрягся. Улыбнувшись ему, я добавила: – Но тебе придется раздобыть еще один шкаф, иначе я займу твой.
Он рассмеялся.
– Я хочу отдать тебе свою жизнь, Мирослава. Шкаф идет в комплекте.
– Звучит, как очень выгодная сделка. Для меня. А вот ты можешь остаться в минусе. И как только тебе удается строить успешный бизнес?
Тимур притянул меня ближе и замер в миллиметре от моих губ.
– Ты мое самое бесценное сокровище, Мира. Пока ты рядом, я всегда буду в плюсе.
– А мы как раз выяснили, что ты меня не отпустишь, – протянула я, и Тимур усмехнулся.
– Верно. Теперь ты не сомневаешься в моих способностях?
Я отрицательно покачала головой. Потому что не сомневалась.
После всего, что нам довелось пережить, моя вера была нерушима.
Вера в Тимура. Вера в нас и
