осторожностью, чем в Финляндии, ведь местные немцы для империи были гораздо важнее, чем шведы. Можно даже утверждать, что из всех этнических групп именно балтийские немцы были наиболее лояльными. Однако их лояльность относилась лично к царю и империи, как многонациональной общности, а не к русской нации. Как писал в 1889 году граф Александр Кайзерлинг, бывший ректор Дерптского университета: «Пока император стоит во главе нации, мы сможем существовать и развиваться».

При этом Кайзерлинг имел в виду не только русскую нацию. Рост германского национализма в равной степени угрожал прибалтийским помещикам поглощением их аристократических корпораций немцами из городов и эстонцами и латышами из сельской местности; причём обе группы имели численное преимущество над прибалтами. В конце же концов все они стали простыми пешками в игре европейских держав.

Первым русским государственным деятелем, который предпринял наступление на немецкое владычество в Прибалтике, был Юрий Самарин, посланный в 1849 году в Ригу в качестве сенатского ревизора. В его понятии немецкие городские гильдии и аристократические корпорации представляли собой пережитки устаревшей системы, мешающие монарху выступать в роли защитника и покровителя простых людей и препятствующие осуществлению русскими своей законной власти в Российской империи. «Мы, русские, заявляем право быть в России тем, что есть французы во Франции и англичане в британских доминионах».

В тот период, когда стремление к национальной однородности ещё не овладело властями, такие взгляды не встретили одобрения царя: Николай приказал заключить Самарина в Петропавловскую крепость на двенадцать дней и лично упрекнул его: «Вы прямо метили на правительство: Вы хотели сказать, что со времени Императора Петра и до меня мы все окружены немцами и поэтому сами немцы».

Однако в 1870-е годы в Петербурге господствовали совсем иные взгляды, и цари с меньшей охотой примирялись с существованием промежуточных властных инстанций между собой и подданными. Кроме того, объединение Германии, естественно, усилило этнические чувства общности у прибалтийских немцев, особенно в городах. В 1862 году об этой опасности предупреждал Иван Аксаков, когда жаловался, что прибалтийские немцы, «преданные русскому престолу… проповедуют в то же время бой насмерть Русской народности: верные слуги Русского государства, они знать не хотят Русской земли».

Символично, что Александр III при воцарении на престоле в 1881 году отказался подтвердить привилегии балтийских аристократических корпораций, как это делали все его предшественники со времён Петра Великого.

Административная интеграция в Прибалтике началась с введения в 1877 году новых городских институтов, но при этом власти воздержались от учреждения в сельской местности земств по русскому образцу, что существенно ослабило бы позиции Ritterschaften. Прежняя политика сотрудничества с местной элитой продолжалась до 1917 года: всё это время Ritterschaften оставались хранителями власти на местах, хотя их практические возможности постепенно сокращались под действием социальных перемен и правительственных мер. В 1880-х годах они утратили судебную власть в связи с учреждением новых российских судов и с переходом на русский язык во всём административном и судебном делопроизводстве. Их надзор за школами был ослаблен после открытия так называемых «министерских школ», преподавание в которых велось только на русском; именно в этих школах многие латыши и эстонцы получили базовое образование и начали выдвигаться на профессиональные и административные посты, становясь, как надеялись в Петербурге, агентами будущего русского господства. Тогда же была предпринята попытка сделать русский язык обязательным во всех — кроме начальных — школах. В 1893 году Дерптский университет переименовали в Юрьевский, а преподаватели, не готовые вести занятия на русском (за исключением богословия), были вынуждены уйти.

В религиозных делах наблюдалось возвращение к политике запрета эстонцам и латышам, принявшим — обычно под угрозой — православие, снова переходить в лютеранскую веру. Те же, кто делал это, вдруг обнаруживали, что их браки оказались недействительными, а пасторы, обвенчавшие супружеские пары, были уволены и подвергнуты ревизии. В 1894 году от этой политики отказались, но за это время около ста двадцати священников успело пострадать. Тем временем строгую ганзейскую архитектуру Риги и Ревеля нарушили золотые купола православных соборов.

Впоследствии русификация в Прибалтике осуществлялась порой с тем же мелочным рвением, но иногда приостанавливалась, когда под угрозой оказывались социальная стабильность и сложный баланс сил, или же если само её осуществление благоприятствовало не русским, а только эстонцам и латышам.

Атмосфера нестабильности 1905–1906 годов породила взрыв, основной причиной которого стало несоответствие высокого уровня экономического развития Прибалтики и примитивных политических установок. В январе 1905 года в Риге случилось второе «Кровавое воскресенье», когда рабочие вышли протестовать против расстрела своих товарищей в Петербурге. Войска генерала Меллер-Закомельского блокировали продвижение процессии и, открыв огонь, убили двадцать два человека и ранили шестьдесят. В последующие месяцы рабочие и крестьяне действовали сообща, особенно в районах, населённых латышами. Крестьяне, в частности, отказывались платить налоги и бойкотировали суды и административные учреждения, управляемые русскими и немцами. Многие усадьбы немецких баронов подверглись нападению и были сожжены. В Курляндии и Южной Лифляндии во время волнений уничтожили 38% всех поместий, в Северной Лифляндии и Эстляндии — 19%. После возвращения российских войск с Дальнего Востока в Прибалтику для «усмирения беспорядков» прибыли карательные экспедиции.

В создавшихся неспокойных условиях российское правительство решило вернуться к прежней политике примирения с прибалтийскими баронами и защищать их интересы, как совпадающие с интересами государства. Однако некоторые немцы уже начали задавать вопрос, как долго ещё российские власти смогут или пожелают защищать их. В прибалтийских городах стали возникать немецкие ассоциации, ставящие своей целью охрану экономических интересов немцев, содействие получению образования на немецком языке и попытку переселить немецких колонистов из других частей империи в Прибалтику; последнее, впрочем, не имело успеха, так как большинство землевладельцев не были готовы предоставить переселенцам землю. Наиболее важным в деятельности ассоциаций можно считать то, что те объединяли немцев всех социальных слоёв и культивировали тесные связи с рейхом, отбросив претензии на аристократическую исключительность. Немцы империи, включая самых преданных царю прибалтийских баронов, начали объединяться по этническому принципу.

Кавказ

На Кавказе не в меньшей степени, чем в Прибалтике, местные христианские элиты, армяне и грузины, имели веские причины для сотрудничества с имперскими властями ввиду угрозы со стороны турок и продолжающегося недовольства недавно присоединённых к империи исламских горных народов. Задача сохранения их лояльности была не столь уж трудна именно из-за зависимости от протекции России. Однако растущее национальное чувство армян и грузин, начиная с середины XIX века, серьёзно беспокоило российское правительство.

Относительная стабильность, принесённая в Грузию русскими, сопутствовавший ей подъём хозяйства, расширение связей с внешним миром и консолидация получившего европейское образование дворянства привели к созданию ядра

1 ... 107 108 109 110 111 112 113 114 115 ... 142

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Россия: народ и империя, 1552–1917 - Джеффри Хоскинг бесплатно.

Похожие на Россия: народ и империя, 1552–1917 - Джеффри Хоскинг книги

«Русская земля» и образование территории древнерусского государства - Арсений Насонов - История
Русь - Россия - Российская империя. Хроника правлений и событий 862 - 1917 гг. - 2-е издание - Борис Пашков - История
Киев 1917—1920. Том 1. Прощание с империей - Стефан Владимирович Машкевич - История / Культурология
Русь без креста. Язычество – наш «золотой век» - Лев Прозоров - История
Османская цивилизация - Юрий Ашотович Петросян - Науки: разное / История
История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель - История
Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. - Любовь Воробьёва - История
Страшный, таинственный, разный Новый год. От Чукотки до Карелии - Наталья Петрова - История / Культурология
Независимая Украина. Крах проекта - Максим Калашников - История
Аттила. Русь IV и V века - Александр Вельтман - История

Оставить комментарий