прорычал правитель.
— Ну и как вы собираетесь вызывать моего папашу? Думаете, он бросится в этот мир, чтобы встретиться с вами? — фыркнула я. — Да ему плевать на людишек, вы для него букашки.
— Мы наполним твое сердце тьмой, он услышит тебя и явится за своей дочерью, — усмехнулся Картэр.
— Когда мое сердце окутает Тьма, тебя я первого уничтожу, — прорычала я с ненавистью, хотя сердце в груди трепетало с такой силой, что билось о ребра.
— На этот случай ты будешь прикована, — ехидно сообщил милорд и собирался уйти, но я крикнула ему в спину:
— Эй, «слуга Тьмы», у вас тут кормят? Я есть хочу. Дайте, хоть что-нибудь утолить голод. А то пожалуюсь папочке, что вы меня обижали. Думаю, дьявол не очень обрадуется.
— Накормите дитя Тьмы, — спокойно отдал приказ Картэр, и воин протянул мне хлеб и воду между прутьев. С жадностью оторвала кусок зубами. Конечно вкус был странный, это и не удивительно, воины не умели создавать нормальные продукты, тратя жизнь только на сражения. Зачем им знания по кулинарии?
Пила большими глотками, а потом попросила еще стакан воды. Утолив голод, тело немного расслабилось. Я нгачала думать, как спастись и выпутаться из сложившейся ситуации. Оставалось надеяться, что Актазар найдет меня и успеет до того, как мое сердце лишится света.
Когда солнце прикоснулось к горизонту, в помещение вошли женщины, в руках у них было полупрозрачное белое платье. Воины открыли клетку и женщины вошли. Я попятилась назад, пока не уперлась спиной в прутья.
— Я не хочу переодеваться! — прорычала, сжимая кулаки. Но с блоками, да еще и в клетке, без оружия, была бессильна. Женщинам на помощь пришли двое верзил. Они содрали с меня военную форму. Другие два воина внесли лохань с водой и закинули меня в нее. Женщина с пышными формами принялась намыливать мне голову, а другие оттирать кровь и грязь с моего тела. Я чуть не задохнулась от возмущения. Тошнило от похотливых взглядов мужчин, рассматривающих мое обнаженное тело. Прутья ничего не скрывали. Мысленно я всем отрубила голову и испепелила. Женщины натянули на меня платье и оно прилипло, как вторая кожа. Я поморщилась, хотелось прикрыться.
Шлепая босыми ногами по мраморному полу, я шла в сопровождении воинов и искала пути к отступлению, но их не было. В тронном зале стоял ритуальный камень, как раз с мой рост, в нем были зафиксированы цепи. От их вида я задрожала, ноги сделались ватными, из-за этого споткнулась и чуть не растянулась на полу. Дыхание сделалось прерывистым. Резко затормозила, но громилы за спиной с силой подтолкнули вперед. Я обернулась, смерив их убийственным взглядом, и зашипела. Но они не боялись меня. Зверь, надежно закованный в цепи, никого не страшил. Ощутила на себе тысячи взглядов. Казалось, все пятое королевство пришло посмотреть на то, как будут впускать дьявола в этот мир. Меня снова затошнило и голова закружилась, еле удержала равновесие.
Довольно потирая руки, у камня стоял Картэр. Он кивнул воинам, и они с легкостью приподняли меня и уложили на холодный, неровный булыжник. Я задергалась, пытаясь освободиться, но только разодрала себе спину. Меня прижали сильнее, и я чуть не задохнулась от злости.
— Тише! Тише! — ласково проговорил Картэр и обхватил холодными пальцами мою лодыжку. Я затаила дыхание. Сердце стучало в голове. «Что он задумал?», — промелькнула мысль и душу окутал страх.
Картэр нежно гладил мою ногу, целуя каждый пальчик. Я снова задергалась. Милорд приковал мою ногу к камню, надежно зафиксировал. Обхватил руками другую ногу и проделал все тоже самое. Руки завели наверх над моей головой и защелкнули цепи. Воины отошли в сторону, а я дергалась, но не могла освободиться.
— Жители пятого королевства, настал тот день, которого мы с вами так долго ждали. Дитя и отец наконец-то воссоединятся! Дьявол дарует нам бессмертие и силу за нашу помощь, — торжественно вещал Картэр. Меня накрыл приступ истерического смеха.
Он перевел на меня строгий взгляд, а я хохотала как сумасшедшая. Возможно, кто-то из присутствующих даже подумал, что меня ирбис укусил.
— Я дико извиняюсь, что нарушила такую пламенную речь, но глупее ничего не слышала, — сквозь слезы проговорила я, и выдохнула, пытаясь справиться с эмоциями. — Вам не видать бессмертия, как своих ушей.
Картэр отвернулся от меня и продолжил:
— Сегодня сердце миледи наполнится Тьмой и отец явится за ней.
— И как же ты наполнишь мое сердце Тьмой? — фыркнула я, а милорд, ухмыляясь во весь рот, глянул на меня.
— Измена! Это грех, который тоже очень сильно очерняет душу.
Я застыла, мои брови изумленно взлетели, а рот приоткрылся. Пыталась возмутиться, но глотала воздух, теряя слова. До меня дошел смысл сказанного и от отвращения внутри все в тугой узел стянуло.
— Это насилие, а не измена, — заявила я дрожащим голосом.
— А тебя никто против воли и не возьмет. Поверь, я сделаю все, чтобы ты добровольно захотела меня, — ехидно сказал милорд, а у меня тошнота подкатила к горлу.
— Только прикоснись ко мне и я вырву твое сердце! — прорычала я, дернув руками, и цепи загремели, соприкасаясь с камнем. — Я лучше сдохну, чем добровольно соглашусь на измену.
— Вот это мы сейчас и проверим, — фыркнул Картэр и стянул с себя вещи, оставшись в одних штанах.
Каждый его шаг отдавался в голове ударом моего сердца. Он разорвал на мне платье и заскользил руками по коже. От его прикосновений я напряглась и с ужасом смотрела на него и на присутствующих.
«Чокнутый! Спасите! Актазар! Где тебя опять черти носят? Актазар!», — хотелось кричать на весь зал, но слова застревали в горле.
Картэр прижался ко мне и с нежностью, очень медленно целовал каждый сантиметр моего тела, скользнул руками между моих ног и прикоснулся к самому жаркому местечку. Я прокусила губу, дернулась, осознавая, что тело предательски таяло от ласки. Я ненавидела себя за это. От безысходности слезы потекли по щекам, а милорд довольно усмехнулся. Сердце сжалось до боли, я не хотела предавать мужа.
— Актазар! Актазар! — не выдержав, завизжала я, оглушая криками саму себя. Кричала до хрипоты, до боли в горле, пока не осталось сил произснести хотя бы слово. Сил сопротивляться просто не осталось. Тело налилось свинцом и скручивало от умелых рук Картэра. Он специально доводил изощренными ласками до грани и отступал, позволяя остыть, а потом снова повторял свои пытки.
— Сапфира! — прошептал он мне на ухо. Я застонала, зажмурилась и молила о смерти. Чтобы сердце остановилось до того, как я соглашусь на измену.
— Я ненавижу тебя, —
