герцог дал ему понять, что не потерпит новых волнений. Но, по всей видимости, успокоить этого упрямца не так-то просто. В нем бурлит злоба, неудержимая жажда бунта, которой мне не понять. Однако верно и то, что из Болоньи он никак не может нам навредить.
— В этом я не уверен, — заметил Лодовико.
— Я тоже, — согласилась Бона. — Однако разговаривать с Галеаццо Марией невозможно! Чем больше я прошу его умерить свой пыл, о какого бы рода излишествах ни шла речь, тем отчаяннее он делает все по-своему. С годами я поняла, что лучше всего оставить его в покое, так он наносит меньше вреда.
Чикко взглянул на Лодовико:
— К сожалению, герцогиня абсолютно права: любые предостережения ведут к тому, что герцог злится, отрицает очевидное, смеется над угрозой, игнорирует ее. Он не соблюдает ни малейшей осторожности, и его положение становится опаснее день ото дня.
— Если вы действительно хотите повлиять на Галеаццо Марию и заставить его вести себя подобающим образом, есть только один способ, Лодовико, — сказала наконец Бона. — Вы не представляете, как мне больно говорить об этом, но я не знаю иного решения.
— Что вы имеете в виду?
— Поговорите с Лючией Марлиани.
— Вы уверены?
— Мне тяжело это признать, но на текущий момент только она может в чем-то убедить моего мужа. Я уже давно оставила всякие попытки. Возможно, моей главной ошибкой стало как раз то, что я отдалила ее от двора и отказалась признать законными ее детей.
— Вы были полностью в своем праве, — возразил Лодо-вико.
— Я тоже так думала. Но теперь понимаю, что поступила опрометчиво: это тоже внесло свой вклад в ухудшение ситуации.
— Так как вы советуете мне поступить?
— Как я уже сказала, отправляйтесь в Мельцо и поговорите с Лючией. Вас она послушает.
— Почему вы так считаете?
— Потому что именно вы объединили Кремону и другие города от имени Галеаццо Марии, когда не стало Франческо Сфорцы. И провозгласили его новым герцогом Миланским.
— А вы откуда это знаете? — удивился Лодовико.
— Герцог много раз рассказывал мне об этом.
— В самом деле?
— Он очень вас любит. Или, точнее говоря, высоко оценил ваши действия в тот момент.
— Герцогиня совершенно права. Поезжайте. Вы наша последняя надежда. Может быть, Лючия Марлиани прислушается к вам.
Лодовико растерянно взглянул на собеседников:
— Но я не думаю, что…
— Сделайте это, — сказала Бона. — Вы единственный, кто, может быть, еще способен спасти герцога Миланского от него самого.
ГЛАВА 124
СИНЬОРА МЕЛЬЦО
Миланское герцогство, замок Мельцо
Лодовико находился в зале удивительной красоты. Он огляделся по сторонам и поразился изысканности обстановки: кубки из яшмы, резные столы из лучших пород дерева, элегантный кессонный потолок, великолепные гобелены на стенах. Лодовико поспешил в Мельцо сразу после разговора с Боной Савойской и Чикко Симонеттой. Он очень надеялся, что приехал сюда не зря. Его не покидало тяжелое предчувствие, что рано или поздно недовольство действиями герцога разгорится в безудержное пламя, и тогда будет уже слишком поздно.
Лючия Марлиани, синьора города Мельцо, стояла возле камина в конце зала, повернувшись к гостю спиной.
Когда она наконец взглянула на него, Лодовико понял, почему герцог Миланский потерял голову от этой женщины. Лючия была миниатюрной и изящной, ее лицо правильной овальной формы отличала редкостная красота. Маленький, чуть вздернутый нос, высокие скулы, глубокий и в то же время насмешливый взгляд — от всего этого просто захватывало дух. Едва она заговорила, Лодовико понял, что ей также присуща непреклонная решимость.
— Мессер Сфорца, — холодно произнесла Лючия, — я не знаю, что привело вас ко мне, но могу попробовать догадаться. Позвольте мне сразу же предупредить: если вы хотите каким-то образом повлиять на герцога при моем посредничестве, знайте, что лишь зря теряете время.
Лодовико вздохнул. Такое начало сулило, что его и слушать не станут. Но нужно было попытаться.
Он постарался не отчаиваться.
— Мадонна, я хорошо понимаю, о чем вы говорите, и приношу извинения за то, что создал у вас такое впечатление.
Лючия Марлиани удивленно взглянула на Лодовико:
— Так вы приехали не за тем, чтобы просить меня о чем-то?
— Вовсе нет. Напротив, честно говоря, надеюсь, что это я смогу оказать вам услугу.
— В самом деле? — спросила Лючия, и в глубине ее глаз мелькнул огонек любопытства.
— Именно. И причина тому очень проста: я боюсь за жизнь герцога Миланского.
За считаные мгновения ему удалось второй раз удивить правительницу Мельцо:
— Вы уверены? Считаете, что он в опасности? Кто-то ему угрожает?
Лодовико покачал головой. Неужели эта женщина правда не замечает, что происходит вокруг? Глядя на нее, сложно было поверить в подобную наивность.
— По всему Милану жители жалуются на поведение герцога: на неуемные пиршества, на провальные военные кампании, на растрату казны, на сосредоточение власти в одних руках, на возросшие налоги. Знать тоже недовольна.
— И на этом все? — спросила Лючия Марлиани. В этот раз Лодовико услышал в ее голосе плохо скрываемое высокомерие.
— На этом все, — ответил он. — Но герцог, которого ненавидят, это герцог, потерявший любовь своего народа. Подданные отворачиваются от него, а в подобных случаях правителей подчас свергают.
— Возможно, — ответила она все тем же тоном. — Но мне кажется, что Галеаццо Мария — герцог, которого боятся: из-за его отваги, красоты, обаяния.
— Возможно. Но в некотором смысле это еще хуже, — подчеркнул Лодовико. — Если герцога ненавидят и боятся, то рано или поздно он падет жертвой этих двух чувств.
— Вы угрожаете собственному брату?
— Ни в коем случае! Я хочу предупредить его. А поскольку я знаю, что меня он не выслушает, сочтет мои слова плодом больного воображения, я позволил себе приехать к вам, потому что только вы можете повлиять на него.
Лючия Марлиани вздохнула. Ее красота, казалось, побледнела на мгновение.
— Мой дорогой Лодовико, вы переоцениваете мою власть над герцогом. Я всего лишь одна из множества его любовниц, вот и все.
— Мне так не кажется. Я не припомню, чтобы он дарил своим любовницам то, чем теперь владеете вы. Так или иначе, но он считает вас особенной. И если позволите, мадонна, то, увидев вас сегодня, я понял почему.
— В самом деле? И почему же? — с деланым удивлением спросила она.
— Отбросьте ложную скромность. Потому что вы невероятно красивы, вот почему! — со вздохом ответил Лодовико, уставший от этого спектакля. — Скажите лучше, что за игру вы ведете?
— Я вас не понимаю.
— Это же очевидно. Такая женщина, как вы, не может не знать, как велика ее власть над мужчинами. Так что не притворяйтесь, будто не
