Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ладно. Я свое дело сделаю, но не пеняй на меня, если…
— Постарайся, — сухо повторил Керриден и повесил трубку.
Некоторое время он хмуро смотрел на телефон. Когда–то на Зани можно было рассчитывать смело, но теперь, похоже, владелец клуба не горит желанием оказать услугу. И асе же лучшего варианта не было.
Керриден шел в спальню, когда раздался телефонный звонок. Он вернулся и снял трубку.
— Да, кто это?
— Я… Эффи, мистер Керриден, — произнес дрожащий голос.
Он сразу понял: что–то произошло. Эффи прежде никогда ему не звонила. Сейчас ее голос дрожал от волнения.
— Что случилось, Эффи?
— Никак не могу к вам пробиться!.. У нас была полиция. Я слышала, как они разговаривали с Зани. Он дал им ваш адрес.
Лицо Керридена окаменело.
— Давно?
— Больше десяти минут назад. Одного полицейского я знаю — Роулинс, старший инспектор. Он говорил что–то об убийстве.
— Чепуха, Эффи, не беспокойся. Спасибо, что позволила. Я послал тебе с человеком чемоданчик, ты пригляди за ним, там мои вещи. Извини, я спешу. Счастливо!
Он повесил трубку и застыл, погрузившись в раздумье. Во входную дверь резко постучали. У миссис Якобе, которая убирала квартиру, был свой ключ; значит, не она. Нетрудно догадаться, кто пришел…
Керриден беззвучно скользнул к окну и посмотрел через занавески во двор. С дома не спускали глаз двое коренастых мужчин. Одним из них был Роулинс.
На своем веку Керриден побывал во многих переделках и никогда не терялся. И полиция не первый раз шла по его следам. Он знал, что делать.
Он быстро прошел в спальню, открыл шкаф и надел на себя висевшее там легкое пальто и шляпу. На дне шкафа лежал небольшой рюкзак с необходимыми вещами — как раз на такой случай. Керриден схватил его, вытащил из ящика стола пачку купюр и сунул их в карман пальто. Уже более настоятельный стук застиг его в гостиной. Он усмехнулся, закинул рюкзак на плечо и вышел в коридор. Прямо над его головой находилось слуховое окно. Он отвел задвижку, сдвинул раму, подпрыгнув, ухватился за край и подтянулся на руках.
Со стороны двора его закрывала дымовая труба. Зная, как тщательно действует Роулинс, Керриден не сомневался, что за домом наблюдают и с улицы. Поэтому, держась ближе к центру крыши, он пополз к гаражам. Предпоследний в ряду бокс оказался пустым. Керриден поднял раму и осторожно пролез на пыльный затхлый чердак. Потом спустился по лесенке, потихоньку приоткрыл дверь гаража и выглянул во двор. Роулинс и его спутник стояли к нему спиной, задрав головы, смотрели на окна второго этажа. Многие шоферы перестали мыть машины и с интересом наблюдали за происходящим. Керриден ждал. Все взоры были прикованы к дому, но он понимал, что первый же его шаг привлечет всеобщее внимание. Роулинс обменялся несколькими фразами со своим коллегой, решительно кивнул и быстро пошел к выходу со двора.
Керриден отпрянул от щелки и замер, пока шаги Роулинса не стихли. Потом снова выглянул.
Роулинс исчез, зато другой полицейский явно собирался торчать здесь целый день. Керриден терпеливо ждал. Через несколько минут детектив повернулся к нему спиной и побрел в дальний конец двора. Керриден, не колеблясь, проскользнул в дверь и направился к улице, каждую секунду ожидая услышать позади себя окрик, с трудом удерживаясь от соблазна оглянуться. Однако ничего не произошло. Благополучно выйдя со двора, он ускорил шаги и двинулся по направлению к Гайд—Парк-Корнер.
3.
На воротах, в двухметровой зеленой стене, висела табличка: “Чейни—Уок. Художественные мастерские”.
Керриден помедлил секунду, огляделся по сторонам и вошел в ворота. Огромный асфальтированный двор был полон маленьких коттеджей с застекленными крышами. Номер 2а, крошечный, аккуратный домик с побеленными стенами, стоял в самом конце левого ряда, словно архитектор, задумав построить пятнадцать мастерских, нашел место лишь для четырнадцати, а последнюю стыдливо спрятал.
Керриден приблизился к выкрашенной в синий цвет двери и позвонил. Потом, втянув голову в плечи и засунув руки в карманы, стал ждать. Он совершенно не представлял, что говорить сестре Мэллори, и рассчитывал только на свою сообразительность — сама внешность Энн подскажет ему нужные слова. Стоя под теплым солнцем, Керриден, будто взявшая след гончая, чувствовал растущее возбуждение.
Дверь открылась, и на пороге возникла молодая девушка. С первого же взгляда он испытал острое разочарование, ожидая почему–то увидеть кого–нибудь наподобие Риты Аллен. Но сестру Мэллори никак нельзя было назвать эффектной. Среднего роста, очень худенькая, с тонкими и слабыми руками. Ее широко раскрытые серо–голубые глаза смотрели прямо и приветливо, под скромным платьем угадывалось хрупкое тело. Все вместе взятое производило впечатление ранимости и беззащитности.
— Добрый день, — сказала девушка спокойным чистым голосом.
Ее лицо осветилось улыбкой. Казалось, она говорит Керридену, что он ей нравится, что она встречает его добром и верит, что ей отплатят тем же.
Охотничий азарт и самоуверенность слетели с Керридена, как шелуха, надежды на сообразительность развеялись в дым. Эта тихая наивная девушка с большими серьезными глазами выбила его из колеи. И у него вырвалось то, чего он никак не собирался говорить, — правда.
— Я разыскиваю вашего брата, Брайана Мэллори, — робко произнес он. — Ведь вы его сестра?
Улыбка дрогнула, лицо девушки омрачилось.
— Как, разве вы не знаете? — сказала она, будто сразу признав в Керридене старого товарища. — Брайан погиб. Почти два года назад.
Глава 7
1.
Гостиница “Эндфилд” на Брюэр–стрит явно не принадлежала к числу первоклассных. Вывески над входом, зажатым между фотоателье и магазином канцелярских товаров, не было. Название гостиницы оглашали золотистые буквы, выведенные на стеклянных панелях так давно и витиевато, что прочитать его было невозможно.
За распахивающимися в обе стороны двухстворчатыми дверями начиналась крутая лестница, наверху которой зачем–то висел пыльный занавес из бусинок, противно гремящих на постоянном сквозняке. Занавес отгораживал от ступеней маленькое, темное, почти квадратной формы фойе с шестью креслами, тремя бамбуковыми столами и двумя чахлыми пальмами, растущими в тусклых медных горшках.
Административная часть находилась тут же, рядом. На взгляд простого постояльца, она состояла из вечно запертой двери с табличкой “УПРАВЛЯЮЩИЙ” и небольшой, но грозной надписью “Посторонним вход строго запрещен” и крошечного окошка, напоминающего железнодорожную кассу. Согнувшись в три погибели и постучав, вы могли обратиться в это окошко с просьбой о комнате, а после томительного ожидания получить и ключ, не видя при этом ничего, кроме черного корсажа, пыльного и плоского, и дряблых рук жены управляющего.
Расположенная неподалеку от кабинета управляющего дверь с табличкой “Комната отдыха. Только для проживающих в гостинице” вела в помещение даже еще более темное и унылое, чем фойе. Свет с трудом проникал в два маленьких окна, которые выходили на тыльную сторону зданий по северной стороне Чансери—Лейн, и в комнате отдыха царили полумрак и затхлость. К холодному пустому камину зябко жались азиатские ландыши, в самых темных углах притаились расставленные попарно старые кожаные кресла. За бамбуковым столом возле одного из окон сидел Ян Шиманович, человек в черном берете.
Вот уже почти час, плотно сведя колени и опустив массивный подбородок на сжатые кулаки, Ян предавался воспоминаниям. Так он проводил почти все свободное время. Вся его жизнь теперь заключалась в прошлом. Будущего у него не было. Он напоминал человека, страдающего неизлечимой болезнью, смерть которого могла наступить в любую минуту, без предупреждения. К такой перспективе он относился с полным безразличием, если задумывался о ней вообще. Думы его постоянно занимали два человека: Шарлотта и Мэллори.
О своей жене он сохранил точные и прекрасные воспоминания. Ему стоило лишь закрыть глаза, и она возникала перед ним ярче, чем в жизни. И сейчас, тоскуя в мрачной пыльной комнате, он видел перед собой ее образ: невысокая, крепкого сложения женщина, склонная к полноте, с мускулистыми ногами, широкими бедрами и спадающими на плечи волосами цвета вороньего крыла. Шарлотте не было и семнадцати, когда они поженились. В тридцать пять она погибла.
Ян старался воскресить в памяти малейшие подробности каждого дня их совместной жизни. Он вспоминал и тяготы лишений, и простые скромные радости, вспоминал адский труд на купленной им — поляком в чужой стране — ферме. Он вспоминал отчаянные попытки вылезти из бедности, мужество и доброту Шарлотты, как гневным огнем зажглись ее глаза, когда она узнала, что второй раз за двадцать пять лет Германия напала на Францию. Он ждал, что его призовут в армию, но враг прорвал линию Мажино, и маленькая ферма около Седана сразу же попала под власть гитлеровцев. Яна, конечно, посадили бы в лагерь, если бы Шарлотта не спрятала его и не держала в укрытии, пока не схлынула волна немецких солдат. Именно тогда у нее родилась мысль вместе пойти в ряды Сопротивления. Ян сперва колебался: это дело мужское, но она настояла на своем.
- Большой налет - Дэшил Хэммет - Крутой детектив
- Смерть и К - Дэшил Хэммет - Крутой детектив
- Десятый ключ к разгадке - Дэшил Хэммет - Крутой детектив
- Зигзаги подлости - Дэшил Хэммет - Крутой детектив
- Частный детектив Выпуск 4 - Алистер Маклин - Крутой детектив
- Торговцы живым товаром. Афера «Бьютимейкер» - Джеймс Хэдли Чейз - Крутой детектив / Социально-психологическая
- Кое-что по случаю - Джеймс Чейз - Крутой детектив
- Считай, что ты мертв - Джеймс Чейз - Крутой детектив
- Поверишь этому – поверишь всему - Джеймс Чейз - Крутой детектив
- Перстень Борджа - Джеймс Чейз - Крутой детектив