За признанием политической ошибки исправление последовало далеко не сразу. Из «Записок» видно, что в 1770-е гг. Екатерина считала положение пленников несправедливым. Но изменила его только тогда, когда ее потомство прочно закрепилось на престоле — появился не только сын, но и внуки — а состарившиеся в Холмогорах бездетные принцы Петр, Алексей и принцессы Екатерина и Елизавета больше не представляли угрозы. На корабле «Полярная звезда» их тайно вывезли из России, хотя сами «брауншвейгцы» просили разрешения остаться «дома». «Мы здесь родились, привыкли и застарели», — говорили они.

В списке невест для юного короля Людовика XV ее имя стояло вторым, но было отвергнуто, именно потому, что дочь Петра родилась до брака и от «подлой простолюдинки». Предшественница Елизаветы у власти правительница Анна Леопольдовна из двух предложенных ей тетушкой-императрицей Анной Иоанновной кандидатов — сына герцога Бирона Пьера и принца Антона Ульриха Брауншвейгского — выбрала последнего, заявив, что «он хоть из старого дома», т. е. принадлежит к древней фамилии. А Пьер Бирон — в сущности, сын конюха. Постепенно, устраивая браки великих князей с «мелкопоместными» немецкими принцессами, русские императоры породнились с самыми знатными семьями Европы. К концу XVIII в. союзы, подобные петровскому, стали невозможны. Павел I издал закон, согласно которому его отпрыски могли соединяться только с представителями царствующих родов. В 1822 г. цесаревичу Константину Павловичу пришлось отречься от права наследования престола, чтобы жениться на польской дворянке Иоанне Грудзинской (в замужестве Лович). Его младший брат Николай Павлович был уже достаточно высокороден, чтобы взять за себя дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма III Шарлотту (в крещении Александру Федоровну). А вот их дочь Мария Николаевна, пожелав остаться после замужества в России, выбрала не слишком знатного принца Максимилиана Лейхтенбергского, чем вызвала резкое осуждение своего брата, будущего императора Александра II. Сын баварской принцессы Августы-Амалии от брака с Евгением Богарне, пасынком Наполеона, бедняга Макс на встречах немецкой родни вынужден был сидеть в конце стола, не на стуле с высокой спинкой, а на приставном табурете, и есть не из золотой посуды, а из серебряной. Владетельные князья старой Европы умели наглядно показать каждому его место.

То же качество — страх ночного нападения — было присуще внуку Елизаветы императору Павлу I. В последние годы жизни он предпочитал не ложиться одновременно с другими, а расхаживать по пустынным залам дворца в ожидании зори. Чем очень утомлял свою супругу Марию Федоровну, вынужденную ходить вместе с ним. Подобный психоз наблюдался и у Елизаветы. А вот ее подозрительность, скрытность, умение «глядеть с улыбкой на тех, кто более всего противен» унаследовал кроткий государь Александр I.

Для подобного отношения была и скрытая причина. Поначалу Елизавета проявила к принцессе Иоганне большое тепло: лицом та напоминала покойного брата, и при первой встрече императрица расплакалась, глядя на живую постаревшую копию потерянного жениха. Она даже преподнесла той перстень с крупным бриллиантом, который предназначался епископу Любекскому, но так и не был надет ему на руку во время обручения. Долгие годы эта реликвия лежала у императрицы, «а теперь, — передавал Штелин слова государыни, — она дарит его сестре, чтоб еще раз скрепить их союз». Судя по портрету Иоганны-Елизаветы, мать и дочь внешне были похожи до чрезвычайности: один и тот же овал лица, удлиненный подбородок, разрез глаз, форма бровей и носа. Если бы не платье по моде 1740-х гг., в котором представлена зрелая дама, изображение можно было бы принять за один из поздних портретов Екатерины II. Причина расположения Елизаветы Петровны к великой княгине таилась еще и в том, что девушка будила в душе царицы воспоминания о принце-епископе.

Вскоре после смерти Анны Петровны Карл-Фридрих вступил во второй, теперь уже морганатический (неравный) брак с дочкой пастора Эвой-Доротеей Петерсон, которая родила ему в 1731 г. девочку Фредерику-Каролину. Заметим, что и сын, фактически порвав отношения с Екатериной в конце 1750-х гг., обзаведется подобием другой семьи в лице фрейлины Елизаветы Воронцовой и поддерживавшей ее влиятельной фамилии. Судя по тому, что Петр III заботился о своей «побочной» сестре — ее супруг Д. Р. Сиверс получил голштинское дворянство, стал флигель-адъютантом императора, а сразу после свадьбы в 1756 г. молодые поселились в герцогском замке в Киле, — он в детстве не испытал раздражения от свадьбы отца. Возможно, Эва-Доротея отнеслась к мальчику по-хорошему.

Переходящая из поколения в поколение страсть к показным, парадным экзерцициям имела формы психического расстройства. Ее отмечали у Павла I и всех его сыновей. Каждый из них был по-своему искалечен фрунтом, каждый искал в нем убежища от внешних невзгод и неурядиц. Николай I признавался, что по-настоящему хорошо чувствует себя только в строю: «Здесь, в армии, порядок, строгая, безусловная законность, никакого всезнайства и противоречия, все вытекает одно из другого; никто не приказывает прежде, чем сам научится повиноваться, никто беззаконного основания не становился вперед другого; все подчиняется одной определенной цели, все имеет свое назначение». Это был внутренний мирок, очень уютный для мужчин Романовых — большая игра, рассчитанная на участие тысяч хорошо отлаженных автоматов и не имевшая ничего общего с реальной войной. К которой они, кстати, в большинстве питали отвращение. Притягательная сила фрунтомании была настолько велика, что умные, хорошо образованные, одаренные, волевые люди продолжали играть в нее, прекрасно зная: она вызывает озлобление подданных, и уже стоила головы двум представителям семейства.

Любопытно, что через сто лет, в 1851 г., точно так же поступил внук Петра III, император Николай I, которого в детстве сурово наказывали за незнание латинских корней. Николай передал из библиотеки Эрмитажа в Публичную все книги на латыни. При этом министр двора П. М. Волконский сказал директору Публичной библиотеки М. А. Корфу: «Государь… не хочет, чтобы в новом музее оставалось что-то на этом ненавистном ему языке». А сам Николай Павлович пояснил Корфу: «Терпеть не могу этой тоски». Николай называл свое отвращение «врожденным». «Латинский язык был тогда главным предметом, — вспоминал он, — но врожденная неохота к оному… сделала сие учение напрасным».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 113 114 115 116 117 118 119 120 121 ... 128

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Молодая Екатерина - Ольга Елисеева бесплатно.

Похожие на Молодая Екатерина - Ольга Елисеева книги

В сторону Слуцкого. Восемь подаренных книг - Олег Чухонцев - Биографии и Мемуары
Потемкин - Ольга Елисеева - Биографии и Мемуары
Екатерина Великая и ее семейство - Вольдемар Балязин - Биографии и Мемуары
Екатерина Фурцева. Женщина во власти - Сергей Сергеевич Войтиков - Биографии и Мемуары / История / Политика
Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
Екатерина Великая. 3-е издание - Николай Павленко - Биографии и Мемуары
Записки - Екатерина Сушкова - Биографии и Мемуары
Царь Михаил Фёдорович - Людмила Морозова - Биографии и Мемуары
Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги - Анатолий Борисович Мариенгоф - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий