Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда вечером гость врубал телевизор, Бугайкин горел стыдом и стеснялся своего стыда.
Как-то утром он сказал Нине:
— Мне неудобно жить. И я хочу умереть.
— Умри, дядя Витя, — охотно согласилась Нина… и просчиталась.
Получив справку о смерти мужа, Бугайкина Семена Иннокентьевича, Нина успокоилась. Она не пожалела денег на хорошие похороны с поминками, блинами, кутьей… Поминки кончились веселой пьянкой.
Попав в иную сферу, Бугайкин сразу принялся писать докторскую. Отказавшись от рая, он поместился опять в своей прежней квартире. Теперь уже совершенно невидимым для других.
Характер Бугайкина изменился. Потеряв стеснительность, он невзлюбил молодых людей, приходящих к Нине. И стал сбрасывать с полок посуду. Тарелки, чашки, рюмки летали по всей квартире и шумно разбивались. Теперь ему нравилось включать телевизор на полную мощность. Соседи негодовали.
Нина не понимала, что происходит. Пригласить кого-нибудь приличного из кафе стало невозможно.
Между тем докторская диссертация Бугайкина двигалась нелегко, но не безуспешно. Он особенно пристрастился бить редких теперь пришельцев сковородкой.
Входит молодой человек, а его сковородкой по башке — блям!
— Дядя Витя! — кричала Нина в темные пустоты бесконечности. — Прекрати! Раз умер, то веди себя тихо.
Однажды она взяла справку о смерти Бугайкина и подняла над головой. В ту же секунду справка вырвалась из рук, превратилась в комок бумаги, вылетела в форточку.
Нина села на пол и от безнадежности зарыдала. Кто-то мягко стал гладить ей голову, вытирать слезы.
— Семен Иннокентьевич, прости меня.
Но кругом была мертвая тишина.
В этой тишине было удобно работать.
«Через несчастье к счастью в потусторонних сферах» — это была тема диссертации Бугайкина.
К весне Семен надеялся защититься. Где? И как? Он не знал. Но верил, что с первыми, еще стеснительными листочками тополя он представит выстраданный труд всей своей прежней и будущей жизни.
Списанный
Витя Кошелев поглядел в небо. Увидел себя в ползущем облаке. Упал на землю. Упал среди бурелома в Жилинском лесу. Рядом — осина с вывернутыми корнями и ольха. А там, внизу — речка. Сыро. Осень. Сыро. Осень в крови. Уже осень.
И вспомнил комнату номер семь. Его вызвали в компьютерный центр. В комнате девушка с летними голубыми глазами. Там он подумал про небо, очищенное от облаков. Девушка разговаривала по телефону. Обрывки разговора…
В Париж… когда… в Эмираты…
— Одну минутку, — сказала она в трубку. И к Вите. — Вы ко мне? Как фамилия?
— Тихонов.
— Имя-отчество?
— Виктор Сергеевич. Меня вызывали, — сказал Виктор.
— Виктор Сергеевич Тихонов, Сиреневый бульвар 23, год рождения 1971.
— Совершенно верно, — Виктор улыбнулся. Он еще подумал, что неплохо бы ее куда-нибудь пригласить.
— Вы списаны, — услышал Кошелев.
— Как это понять?
— Сняты с компьютерного учета, — и еще раз повторила. — Списаны.
— Ну я же вот, вы же видите.
— Конечно. Так что из этого?
— Слушай, а ты слышала каскад в стиле ретро? — это она уже говорила по телефону.
— Я же вот, живой, — перебил Виктор.
— Прости, тут списанный пришел, — опять по телефону. И к нему. — Чего вам непонятно, я же русским языком. Могу и по-английски. О вас уже передали по Интернету. Будете всюду в одном качестве, в любой стране. Для таких, как вы, создан фонд помощи списанным.
— Я не понимаю.
Она включила компьютер. Виктор увидел: Виктор Сергеевич Тихонов, 1971 года рождения, Россия, Москва, Сиреневый бульвар 23. Списан. Убедились?
— Но я же вот.
— Раз вас нет в компьютере, то вами будет заниматься только фонд помощи. Получите там пособие, талоны на пропитание и другие услуги. Компьютерный центр закрыт для вас навсегда.
— Девушка, но ведь это…
— Извините, вы мешаете мне работать.
— Но я же не болен, не умер. Посмотрите на меня.
Виктор услышал механический голос в комнате:
— Уходите, не мешайте работать. Уходите, списанный.
Голос выбил Кошелева из комнаты.
Осенний дождик смыл остатки раздраженной памяти Кошелева.
Повезло
— Григорий Чернобой?
— Я.
— Если сначала будет сложно, не смущайтесь.
— А в чем дело? Где я?
— Сейчас я вам все объясню.
Тот, кто говорил, был невидим для Чернобоя. Гриша почему-то стал нервничать. Вытащил сигарету. И сразу же появились слова. Сначала на русском: «У нас не курят». Потом на английском: «No smoking».
Гриша увидел старомодную черную карету. Впереди на скамейке сидел человек в черном цилиндре. За каретой молча медленно двигались люди, тоже все в черном.
Смерть, холонуло сердце Гриши. А может, пронесет?
Гриша увидел внизу траву. И он лег.
Карета с черными людьми скрылась. Сплю, что ли, я, подумал Гриша. И услышал:
— Нет. Мы постараемся вам объяснить. Вы — не умрете. Вы — Вечный жид.
— Я жид? Ты что? Вы что? — Гриша вскочил. — Если вы думаете, у меня имя такое — Гриша… — Чернобой напряг память. — А Гришка Распутин, по-вашему, тоже был жид?
— Причем здесь национальность? Вы бессмертны, Григорий Чернобой.
— Как это так?
— Вот так. Вы попали в Интернет. И теперь доступны всему человечеству. Вы не умрете. Если, правда, не проникнет вирус. Надеемся, что это не случится. Надеемся, что вас, человека из толпы, мы сбережем в виртуальной реальности не на один век.
Гриша опять лег на траву.
Лучше бы, конечно, не жид, а хоть грек или татарин, думал Чернобой. И его мысли были слышны всем.
Чтобы свыкнуться, он закричал:
— Гришка Чернобой — Вечный жид! Никогда не умру! Так что, мне повезло или как?
Он опять увидел черную карету и людей в черном. Они шли за каретой, хлопали в ладоши, танцевали, смеялись. Тот, кто сидел впереди, поднял цилиндр, приветствуя бессмертного Гришу Чернобоя.
Неизвестная
— Касаткин, — раздался женский голос по радиотелефону, — зайдите к шефу.
Леню с утра лихорадило. То ли он простуду подхватил, то ли каких-то бумажек не хватало на столе, но что-то его раздражало и тревожило. В офисе к шефу допускали только заведующего отделом по связи с банками, расплывшегося борова лет сорока пяти. Леня работал с компьютером, факсами, переводил сообщения из разных банков.
«Чего это вдруг меня к шефу?» — подумал тревожно Леня и спросил заведующего:
— Николай Сергеевич, слышали, меня к шефу. Что-нибудь не так?
Маленькие темные глазки-бусинки под белесыми бровями смотрели мимо.
— Это вы сейчас узнаете. У меня к вам претензий нет.
Леня высморкался. Да, с вечера простудился. Его немного трясло.
Секретарша с накладным белокурым шиньоном, с ярко накрашенными губами, проговорила в аппарат:
— Виктор Степанович, к вам Касаткин.
— Пропустите.
Леня осторожно нажал на ручку двери. Шеф с улыбкой встал из-за стола. Он был примерно одного возраста с Леней.
— Вы ведь женаты, Гарик?
Леня смотрел на хорошо сложенного молодого человека в прекрасно сшитом костюме, в белоснежной рубашке с голубым галстуком.
— Гарик! Ты что, меня не слышишь?
Леня уже знал, что шеф всех сотрудников, в том числе и Николая Сергеевича, называет одним именем — Гарик.
— «Гости съезжались на дачу» — откуда это?
Вопрос шефа поразил Касаткина. Леня смотрел на скуластое улыбающееся лицо.
— Это, наверное… — начал Леня.
— Неужели не помнишь? — перебил шеф. — Эта фраза просто выбита на мраморе. Не встречал? Кстати, этого же автора: «Все в ней гармония, все диво, все выше мира и страстей».
— Может, Пушкин?
— Угадал, Гарик. Думаю, что просто угадал. А такая строчка — «Белеет парус одинокий» — это ведь тоже у Александра Сергеевича?
— Нет, Лермонтов, — радостно и широко распахнулся Касаткин.
— А ты не ошибся, Гарик?
— Нет, совершенно точно.
— В школе выучил, — глаза шефа и смеялись и смотрели мимо. — Скажи, ты давно женат? Не возражаешь, если я тебя на ты?… А, Гарик?
— Полтора года.
— Что полтора года?
— Полтора года женат, вы спрашивали.
— Да, да… Все в ней гармония, все диво… Между прочим, стихотворение «Красавица» — в альбом жены графа Завадского. А какие стихи ты еще помнишь, Гарик?
Леня подумал, что у него поднялась температура. Голова кружилась. Голубые глаза шефа и голубой галстук слились в одно пятно.
— По вечерам, над ресторанами горячий воздух дик и глух…
— Блок, — всадником вылетел из голубизны Леня, — «Незнакомка».
Шеф засмеялся:
— Вот это уже ближе к делу. Помнишь картину «Неизвестная» Ивана Николаевича Крамского? Ее еще часто называют «Незнакомка».
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Камень и жажда (Короткие рассказы) - Георгий Балл - Современная проза
- Путешествие во тьме - Джин Рис - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Другое море - Клаудио Магрис - Современная проза
- Удивительная жизнь и приключения песика Туре. Книга вторая. «Стая» - Шон Горн - Современная проза
- Первая красотка в городе - Чарльз Буковски - Современная проза
- Подарок от города - Джон Апдайк - Современная проза
- Маятник Фуко - Умберто Эко - Современная проза
- Бабло пожаловать! Или крик на суку - Виталий Вир - Современная проза