Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Действительно, датский бриг — он шел в Средиземное море — торопился в плимутское укрытие.
Лишь 4 октября удалось «Рюрику» воспользоваться нордовым ветром. Бриг поставил все паруса. Форштевень его зарылся в волну Ла-Манша, ванты запели песнь дальней дороги. На следующий день «Рюрик» миновал мыс Лизард и перед ним открылся атлантический простор.
МЫС ЛИЗАРД — МЫС ГОРН
Теплынь и безветрие. Бриг не рыскает и не ныряет — не плывет, а скользит. Ровные и длинные волны катятся чередой. Шестьсот миль от пышащих зноем берегов Африки.
В синеве океана вдруг резкая красная полоса, будто какое-то раненое морское чудовище оставило за собой широкий кровавый след. Шамиссо и Эшшольц, зачерпнув воду сачком, извлекают трупики красных насекомых величиной с палец — видать, недавней бурей занесло в океан огромную стаю африканской саранчи.
Всплыли из волн и вновь исчезли острова Зеленого мыса. Задули пассаты. Всю ночь летучие рыбы ошалело шлепались на палубу «Рюрика»… Пассатный ветер уступает ветрам переменным. Дожди и грозы, шквалы и затишье. Идет в океане двухмачтовый «Рюрик».
В одно из воскресений на грот-мачте было прибито необычное объявление. Афишка извещала, что нынче, третьего декабря, на российском бриге дана будет «пиеса собственного сочинения — «Крестьянская свадьба».
В мирный закатный час все собрались на шканцах. Шканцы — кормовая часть палубы, почетное место, где читались приказы и где обычно не разрешалось садиться, — вдруг стали похожи на обыкновенную деревенскую «середку».
Пьеса была незамысловатой, но зрители, находившиеся посреди необозримой Атлантики, веселились от души. Уж очень забавной была невеста с насурмленными бровями, с ватными крутыми бедрами, в цветастом платке.
— Глядить-ка, Тефей!
— Ай да Тефей! Штукарь! — раздалось на шканцах при выходе «невесты», в которой зрители без труда признали миловидного матроса Тефея Карьянцына. Жениха играл Петр Прижимов, черный как жук матрос, быстрый и ловкий. Свахи, родители невесты и жениха, дружки — все это были бравые служители «Рюрика». Оркестр — из них же: балалаечники да ложечники.
Когда спектакль закончился, над океаном уже ярко и трепетно горели звезды. «Такие увеселения на корабле, находящемся в дальнем плавании, покажутся, может быть, кому-либо смешными, — писал Коцебу в путевом журнале, — но, по моему мнению, надо использовать все средства, чтобы сохранить веселость у матросов и тем самым помочь им переносить тягости, неразлучные со столь продолжительным путешествием».
В тусклых пасмурных днях близилась Бразилия. Теперь, при подходе к берегу (океан точно не желал отпускать бриг, подобно тому как в Плимуте он не хотел принимать его), «Рюрик» выдерживает сильнейший шторм. Вновь, как в Ла-Манше, не покладая рук работает команда, и Коцебу с Шишмаревым не оставляют палубу.
Шторм грохотал сутки. Стих он постепенно, медленно растратив свою ревущую силу. Волны смирились. Они уже не вздыбливались, а бежали с тем глухим ворчливым рокотом, который словно говорит: «Мы довольны, мы нагулялись, покамест с нас хватит…» Постепенно расступились и грузные тучи, обнажив помолодевшую от дождя голубизну неба. А в довершение всего, к общей радости экипажа, ветерок обдал корабль благоуханием тропической земли.
Бриг подходил к острову Св. Екатерины, расположенному у бразильского берега.
За океаном, в дальних далях осталась Европа, остались привычные глазу пейзажи, гавани и города, хотя и отличающиеся друг от друга, но все же имеющие много общих черт. За океаном, за кормою «Рюрика» осталось то, что звалось Старым Светом. Ныне экипажу открывался Новый Свет. И сразу же, как символ колониальных владений Португалии в Южной Америке, предстала глазам мореходов старинная крепость Санта-Круц.
«Рюрик» положил якорь. На следующий день начались официальные визиты капитана к местному начальству. Городок, куда направился Коцебу, носил звучное и длинное имя Ностра Сеньора дель Дестерро.[5]
Даже самому любопытному человеку хватило бы получаса, чтобы осмотреть этот главный населенный пункт острова Св. Екатерины, притиснутый к морскому берегу горами и тропическим лесом.
Сойдя со шлюпки, Коцебу быстро прошел мимо белых каменных домиков с большими окнами без стекол, мимо площади с церковью и пришел в губернаторскую резиденцию.
Губернатор, португальский майор де Сельвейра, встретил русского капитана неприветливо. Выпятив нижнюю губу, майор со скучающим видом выслушал сообщение о том, какой корабль пришел в бухту, куда он следует, в чем нуждается. Потом майор сделал задумчивое лицо и ответил, что он, конечно, получил соответствующее извещение из Рио-де-Жанейро, но что ему, губернатору, нет никакой охоты заботиться о русских научных предприятиях вообще, а о «Рюрике» — в частности.
Чертыхнувшись втихомолку, Коцебу откланялся и пошел к капитану порта, надеясь, что моряк лучше поймет моряка. Он не обманулся. Капитан порта Пино оказался полной противоположностью пехотному майору.
Пино был человеком радушным, он любил принимать морских странников и оказывать им добрые услуги. Капитаны быстро столковались. Пино обещал незамедлительно доставить на бриг все необходимое, указал место, где корабельные офицеры могли разбить палатку для проверки навигационных инструментов, а в заключение пригласил всех на обед.
Без малого три недели покачивался двухмачтовый бриг на рейде острова Св. Екатерины.
Капитан и штурманские ученики — сметливый ловкий Хромченко, ладный крепыш Петров и молчаливый, угловатый Коренев — разбили палатку, над которой сухо шелестели пальмы, и не мешкая занялись поверкой штурманских приборов.
Лейтенант Шишмарев только вечером съезжал на берег. С утра до заката был он на корабле: после атлантических штормов накопилось на бриге немало дел. И Шишмарев командовал корабельными работами, командовал, как обычно, — ободряя служителей, как в то время называли матросов, соленой шуткой, над которой и сам вместе с матросами смеялся заливистым, простодушным смехом.
А Шамиссо, доктор Эшшольц и художник Хорис? О, эти, напротив, почти не бывают на корабле. Они все время на берегу; и не в городке, а за ним, там, где начинаются горы и тропический лес. Они уже испытывают на себе неодолимые лесные чары.
Стоило приблизиться к непроницаемой, перевитой лианами зеленой массе, как путешественников охватывало желание проникнуть в ее глубины. Но лишь только кончались узенькие тропинки — а кончались они
- Париж в любви - Элоиза Джеймс - Путешествия и география
- Твой дом - Агния Кузнецова (Маркова) - Советская классическая проза
- Зауряд-полк. Лютая зима - Сергей Сергеев-Ценский - Советская классическая проза
- Смуглая Бетси, или Приключения русского волонтера - Юрий Давыдов - Путешествия и география
- Путешествие в Россию - Теофиль Готье - Путешествия и география
- Италия. Любовь, шопинг и dolce vita! - Татьяна Сальвони - Путешествия и география
- Лога - Алексей Бондин - Советская классическая проза
- Китай: самая другая страна - Антон Кротов - Путешествия и география
- Михoля - Александр Игоревич Грянко - Путешествия и география / Русская классическая проза
- Повседневная жизнь паломников в Мекке - Зегидур Слиман - Путешествия и география