Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пожилая дама сидела, опираясь о клюку, на пороге землянки, донельзя похожей на сильно запущенную берлогу. Бесформенные одеяния свисали с нее, будто лишайник с трухлявого дерева. На скомканном лице можно было различить лишь отдельные выдающиеся детали, вполне вязавшиеся с описаниями, приводимыми в сказках: нос крючком, а скорее — крюком для ловли акул на живца; подбородок, неудержимо стремившийся к слиянию с носом; извилистая линия безгубого и, по всей видимости, беззубого рта. И глаза — единственно живые, полыхавшие кошачьим зеленым светом.
Старуха не пошевелилась при виде гостей, только моргнула несколько раз нижними веками.
— Хозяин давеча приходил, — заскрежетала она. — Гневлив бысть паче естества. Отдай, глаголил, мою шкуру, Осенище. Отдай мою хоромину, Карога. Хладно, глаголил, без шкуры. Найду, глаголил, Осенище, отберу шкуру, и самого задеру…
Тимофеев, примостившись на чемодане, с удивлением обнаружил, что их проводник трясется крупной дрожью. «Сильны были предрассудки в народе», — мысленно отметил он.
— А я его клюкой, — продолжала психическую атаку Карога. — Да в рыло. Не ходи, мол. Помер так помер, хи-хи-хи…
— Привет, бабуля, — ненормально ласковым голосом сказал Фомин. — Как здоровье?
Старая ведьма зыркнула на совершенно деморализованного Осена.
— Кто таковы, Осенище? Неживым духом пахнет, нелюдским… Морока ли то кощеева? Или ответное слово изрекли?
— Н-нет, Карога, — суетливо забормотал Осен. — Н-не изрекли. А глаголят, они-де самые и есть. Про деву глаголят, власа-де златые…
— А я их съем, — объявила Карога. — И косточки при пороге закопаю. Пусть по ночам ходят, меня веселят.
— Не съедите вы нас, — убедительно сказал Тимофеев. — У вас и зубов нет. Вы нас припугнуть хотите…
— Хочу, — подтвердила Карога. — И припугну.
Ее звериные глаза внезапно засверкали, раскрылись во все лицо. И все растворилось в этом ведьмовстве. Пропала замызганная берлога, сгинул перепуганный Осен, обрушились в пропасть беспамятства древние сосны. Мир наполнился надсадным комариным зудом и ледяным ознобом. И в омерзительно-серой пелене пульсировали два зеленые плафона — старухины глаза. Потом откуда-то из преисподней до Тимофеева донесся глубокий, раскатистый, лязгающий голос, который нес сущую чепуху:… «нападет куку-печаль, закрутит, завертит, да выворотит, да заморочит, да заслепит яска вороная, ворон-зверь да игрень-зверь…»
И еще один голос, очень знакомый и потому единственно родной во всем этом неподобстве:
— Баловство все это, бабушка. Только время зря теряем.
Наваждение кончилось.
Мокрый как мышь Тимофеев сидел прямо на земле в обнимку с опрокинутым чемоданом и постыдно вибрировал. Чуть поодаль вниз лицом валялся Осен. Карога продолжала торчать возле входа в свою берлогу, с глазами у нее все было нормально, а рядом стоял спокойный, не поддающийся никаким чарам Фомин и раскуривал папиросу.
— Зелье, — с неудовольствием покосилась на него Карога. — Кощеева морока.
— Допустим, вы нас пугнули, — промолвил Фомин, затягиваясь. — С этим вопросом покончено. Если это льстит вашему самолюбию, Тимофеич надлежаще отреагировал. Дальше что?
— А в иной раз вопрошу, — сказала ведьма.
— Вопрошайте, — позволил Фомин. — Только поскорее.
— Аще храбор ты зело, — прищурилась Карога, — то назови мне текущую дату, приняв за точку отсчета нулевой год нашей эры.
— Цирк, — покачал головой Фомин. — Водная Феерия. Сплошной Кио получается. Тимофеич, взгляни, что там на табло ретромотива, если ты в состоянии.
Преодолевая немощь в поджилках, Тимофеев подковылял к машине времени, прислоненной к молодой сосенке.
— Двенадцатое июля шестьсот двадцать четвертого года, — откашлявшись, провозгласил он.
Карога молчала, часто мигая нижними веками. Затем вдруг подобрала свои лохмотья и резко нырнула в берложью темень.
— Если мы и дальше пойдем такими темпами, — с неудовольствием произнес Фомин, — то и за год не управимся.
— Пустяки, — сказал Тимофеев. — Хоть за два. Там, у нас, по-прежнему стоит летний вечер. Света и Тахион чай пьют, — он мечтательно зажмурился. — С бутербродами.
— Я бы тоже перекусил, — признался Фомин. — С утра, понимаешь, ничего в рот не лезло.
В этот момент снова появилась Карога, разглядывая на свету нечто завернутое в грязную тряпицу. Иногда она обращала потускневший взор к небу и беззвучно шевелила губами.
— Ну, бабуля, — нетерпеливо сказал Фомин. — Давай помогу.
И он заглянул к ней через плечо.
— Ты что, Николай? — забеспокоился Тимофеев. — Тебе нехорошо?
— Наоборот… — пробормотал Фомин. — Витька… Сказать, что это за штука?
15. Что там было у Кароги
— Амулет какой-нибудь, — пожал плечами Тимофеев. — Беличья лапа или, там, гузка летучей мыши.
— Часы, — сказал Фомин, стараясь совладать с охватившим его волнением. — С ретромотива. Они все еще работают, и там тоже двенадцатое июля…
— Забыла, — сварливо бухтела Карога. — Глава зело дыровата, все наружу извергается.
— Меня бы вопросила, — укоризненно сказал Осен. — Что я, не подсказал бы?
— Подсказчик, морока кощеева! — заскрежетала ведьма. — Сгинь, не то хворю напущу! Мне дано бысть, мною вопрошено, мною да отвечено будет!
— Бабушка, — подступил к ней воспрянувший духом Тимофеев. — Где вы взяли эту вещь?
— Съем! — рявкнула на него Карога и замахнулась клюкой. — Помру, но не выдам! В лесу нашла…
— Уважаемая! — подключился Фомин. — Почтенная! Напрасно вы нам не верите, мы же с добром пришли. Вам его дала девушка, очень красивая, с золотыми волосами?
— По имени Вика? — налегал Тимофеев.
— Дева, — снова захихикал Осен.
— Цыц! — лязгнула на него Карога. — Не то съем!
— Они не скажут, — с отчаянием произнес Тимофеев. — Не та эпоха. Им еще неведомо вероломство.
— Что же делать? — растерялся Фомин.
Карога сидела, нахохлившись, будто немолодая курица на насесте. Глаза ее были прикрыты.
— Скажу, — внезапно заявила она. — Чую, не морока вы кощеева, не сольстите. Дождались мы верных людей, Осенище.
— Тако, тако, — истово закивал Осен.
— Да грядете вы, добры молодцы, прямо через лес, — неожиданно звучным голосом провозгласила Карога. — Да будет за лесом река велия, берег зыбучий. Ни вплавь, ни вброд ее вам не перебресть. Но будет вам Калинов мост, а стережет его поганое чудище, а хоронит его Кощеева Морока, и которые то чудище одолеют, да реку перебредут, да узрят хоромину… — Карога несколько раз мигнула. — А больше ничего не скажу. Целы будете да узрите сами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Свечи - Александр Смирнов - Научная Фантастика
- Дарю вам этот мир - Евгений Филенко - Научная Фантастика
- Человек с номером - Евгений Филенко - Научная Фантастика
- Смертельный рейд - Юрий Иванович - Научная Фантастика
- По обе стороны горизонта - Генрих Аванесов - Научная Фантастика
- Мир Реки: Магический лабиринт - Филип Фармер - Научная Фантастика
- Падающего толкни - Кирилл Шарапов - Научная Фантастика
- Твоя навеки — Анна - Кейт Уилхелм - Научная Фантастика
- Призраки мертвой звезды - Игорь Осипов - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика