Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ведь какая красавица была!
— Помоги ей, младенец Иисус!
В каморку Клаудии зашла Гедета и, увидев, что девочка не спит, сухо сказала:
— Оденься и встань у материнской двери. Когда позову — войдешь. И чтобы никаких слез.
Но, торопясь, испуганная Клаудита не стала одеваться, а лишь накинула на полотняную рубашку большой платок и встала около дверей в спальню, поджимая время от времени мерзнувшие на каменном полу голые ступни. От захлебывающегося крика матери она совсем перестала что-либо соображать и боялась не услышать зова Гедеты, от чего с тоской и страхом все отчаянней вслушивалась в происходящее в спальне. Наконец, стоны затихли, и раздались три удара в дверь. Клаудиа переступила порог, не чувствуя ничего, кроме блаженства тепла — комната была жарко натоплена.
— Подойди поближе, — Гедета за плечо подвела девочку к кровати. На Клаудиу смотрели прекрасные, ничего не видевшие безумные глаза на пунцовом, какого никогда не было у матери, лице. — Наклонись.
Девочка послушно наклонилась, поразившись шедшему от постели жару.
— Ты иди… Приведи ее… — послышалось из спекшихся губ матери.
— Она здесь, Марикилья.
— Ах, не ее — ее! Пусть она найдет… Тогда все было так хорошо… Если ее найдут, я не умру… О, Пепито, найди мне ее!
— Бредит, — отрезала донья Гедета и уже хотела вывести Клаудиу прочь, как мать пылающей рукой схватила девочку за руку. На мгновение взгляд ее стал ясным и осознанным.
— Найди мне ее, Клаудилья, спаси меня!
— Кого, мама?
— Ту Пресентасионату из Сарагосы, что приняла тебя, что предсказала тебе несчастья и славу! Умоляю тебя, я должна жить, я должна подарить твоему отцу сына!
— Возьми себя в руки, Мария, и замолчи, — остановила ее дуэнья. — Хватит пугать ребенка, да и силы тебе еще понадобятся. А ты иди к себе и ложись. И забудь обо всем, что здесь увидела и услышала. Это может продолжаться еще долго, — прикрикнула она на Клаудиту и стала нетерпеливо подталкивать ее к выходу.
Едва не споткнувшись о высокий порог, девочка вылетела в темный коридор и сразу же забежала в свою комнатку. Вся дрожа, села она на постели, туго обхватив колени. В голове мутилось от страха и жалости. Ей хотелось теперь только одного — скорее заснуть, и она уже даже залезла под одеяло, однако какое-то смутное чувство все не давало ей сомкнуть глаз. Сарагоса далеко, за горами, за широким Эбро, десятилетней девочке не добраться туда и за много дней. И кого там искать? Где? Глаза Клаудии потихоньку стали слипаться. А если мама умрет, пока меня нет? Но отец так просил позаботиться о ней… И хорошо бы вправду иметь брата… Брата? О брате говорила мать и кто-то еще… — уже совсем засыпая, думала Клаудилья. — Кто-то говорил совсем недавно… Педро! — Это неожиданно возникшее в ее сознании имя вдруг словно подбросило ее. Клаудиа вскочила, снова набросила платок, туго перетянув его на поясе, и выскользнула в темноту. Во всем переулке были освещены только два окна — у них в спальне. Мчась по темным улицам, на которых монахи снова перебили все фонари, поскольку, как известно, ночью свет на улицах нужен только слугам дьявола, она вдруг подумала: «Но почему Гедета не может сама позвать эту Пресентасионату?» Неожиданная простота вопроса настолько поразила Клаудиу, что она едва не вернулась домой, однако, вспомнив ту мрачную решительность, с которой дуэнья вытолкала ее из комнаты, едва речь зашла о повитухе, побоялась еще больше прогневить дуэнью своей настойчивостью, и побежала еще быстрее.
Дорога на Сабадель считалась самым дурным местом в городе. Ее с давних пор населяли изгои и нищие, ночами там в открытую пошаливали грабители, и если улицы в центре Бадалоны Клаудиа знала хорошо, то на окраинах начиналась для нее неведомая страна. Темные косогоры окружили девочку, и с их верхушек прямо на нее летели огромные птицы, чьи силуэты зловеще вырисовывались на фоне неба, освещенного луной. Клаудиа прикрыла голову руками и бежала вперед, почти не видя дороги. Где-то стучали копыта, ревел осел, в ноги впивались колючки, ветер с моря рвал рубашку, но ничего этого она не замечала, пока не увидела, что все дома закончились и она стоит у жалкой лачуги на краю поля. Клаудиа, не помня себя, громко постучала в обшитую циновкой дверь. В ответ послышалось глухое ворчание, похожее на рычание потревоженной собаки, и прямо ей в ноги выкатилось нечто, изрыгающее чудовищные ругательства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— А, песья голова! Чтоб не видать тебе Святого причастия! — Начав было длинную тираду проклятий, это чудовище, при виде платка, из-под которого виднелась белая ткань явно ночной рубашки, тут же сменило ее направленность. — Ах ты, потаскуха! Мало вам парней, так лезете в дом к честному калеке!
Клаудиа, застывшая от ужаса, рассмотрела наконец некое подобие человеческого существа, за полным неимением ног возлежавшего на самодельной тележке, бушевавшего, как сам дьявол, и не собиравшегося останавливаться. Но будучи воспитанной девочкой, в ответ на эту ругань она машинально присела в реверансе и пролепетала:
— Да хранит вас Святая Дева дель Пилар! Я — Клаудиа де Гризальва.
Старик даже не сумел закрыть рта, и только все скреб и скреб жилистой рукой по грязным волосам на груди.
— Гризальва! Святой Антоний Падуанский! Сержант Рамирес! Что с ним?
Но сломленная перипетиями последнего дня девочка только судорожно разрыдалась в ответ и упала на сырую ледяную траву.
Она пришла в себя уже в хижине, сидя на какой-то подставке. Под ногами был обернутый в шерсть горячий кирпич, на плечах — рваный капа[26], по правую сторону — изуродованное шрамами, но вполне дружелюбное лицо старика, а по левую… По левую стоял Педро, взволнованно кусавший нижнюю губу и не сводивший с девочки огромных черных глаз.
Клаудиа покраснела и поспешно постаралась прикрыть свисающими полами плаща старенькую ночную рубашку и голые ноги.
— Ты мне нужен, Педро. — Она низко опустила голову.
— Неужели небо услышало мои молитвы! — с жаром воскликнул мальчик. — Говори, говори, сенья, что нужно сделать?!
— Но этот… старик…
— Говори смело. Лукаро или, как все его здесь зовут, Локвакс[27], верный человек, он воевал вместе с доном Рамиресом. — Педро крепко взял руки Клаудии в свои. — Говори же.
— Я могу сказать очень мало, Педро, очень. Нужно добраться до Сарагосы, найти там женщину по имени Пресентасионата и привести ее сюда.
— Всего-то? — облегченно рассмеялся мальчик. — А я-то думал, надо прямо сейчас поступить в королевскую гвардию!
— Но это надо сделать быстро, очень быстро… Иначе мама умрет.
— Так значит, прекрасная Марикилья решила подарить дону Рамиресу еще такую же смелую дочку! — присвистнул Локвакс и в восторге, словно кастаньетами, пристукнул деревяшками, которыми отталкивался.
— Так эта Пресентасионата — просто повитуха? — подхватил Педро.
— Да, — сгорая от стыда, прошептала Клаудиа, только теперь осознав, в каком виде бежала по ночному городу, а теперь еще и сидит перед двумя мужчинами — в одной ночной рубашке и с неубранными волосами.
Словно поняв это, старик и мальчик отошли в угол и о чем-то зашептались. Затем Педро натянул высокие кожаные чулки и, поймав связку каких-то железок, брошенных ему Локваксом, беззвучно исчез в ночи.
— А ты спи, спи, сенья, куда ж теперь. Да и днем в этаком наряде тебя не выпустишь, — бормотал старик, озабоченно качая головой и почти силой укладывая девочку на застеленную попоной солому. — Да уж это моя забота.
Клаудиа проснулась только к вечеру. Перед ней стоял кувшин с козьим молоком и лежали… ее платье и косынка. Рядом неутомимая Фатьма грызла сухую травинку, кося в сторону девочки влажным глазом. Безногий копошился у маленького окна, чиня ее туфли.
— Вот и славно, сенья Клаудита, вот и замечательно, — пробормотал он, увидев, что девочка проснулась. — Вот и хорошо. — Но голос у него был нерадостным.
- Граф-пират - Джулия Энн Лонг - Исторические любовные романы
- Люби меня в полдень - Лиза Клейпас - Исторические любовные романы
- Шепот небес - Кэндис Проктор - Исторические любовные романы
- Стройотряд уходит в небо - Алэн Акоб - Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Русская классическая проза
- Благословение небес - Джудит Макнот - Исторические любовные романы
- Жертва негодяя - Луиза Аллен - Исторические любовные романы
- Жертва негодяя - Луиза Аллен - Исторические любовные романы
- Черная шкатулка (императрица Елизавета Алексеевна – Алексей Охотников) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Две любовницы грешного святого («грекиня» Эйрена и Рогнеда – князь Владимир Креститель) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- История о двух сестрах - Джулия Куин - Исторические любовные романы