Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Княгиня, помилуй!» — чудится Ольге, и она стоит, напряженно вслушиваясь: что же будет дальше?
Но крик больше не повторяется; возникнув вдалеке, он там и замирает.
— Что это? Что это? — шепчет княгиня.
«Неужели это смерд[39] Векша?» Ночь темная, час поздний, в такое время ее гридни вершат суд…
Она молится и не слышит, как тихо открывается дверь светлицы и кто-то останавливается на пороге. Это священник Григорий. Он живет тут же, в тереме, внизу, ибо опасно христианскому священнику находиться там, где его храм, — у ручья на Подоле. Да и княгиня часто кличет его к себе на беседу.
Вот и сейчас пришел он, в черной рясе, с Евангелием в руке, стоит на пороге, смотрит на княгиню, что упала на колени перед образом Христа,[40] и усмешка пробегает по его бледному лицу.
— Кто это? — отрывает голову от пола и поворачивается к священнику княгиня Ольга.
— Это я пришел к тебе, — тихим голосом отвечает он. — Ты ведь меня звала?
— Да, я тебя звала. Сядь, отче.
Княгиня встает, устало садится в кресло, недалеко от нее на лавку садится священник. Теперь он видит, что княгиня очень взволнованна. Об этом говорят бледное лицо, горящие глаза, сжатые губы.
— Княгиня молилась, и это хорошо, — начинает священник. — Но почему ныне княгиня неспокойна?
— Мне страшно, отче.
— Почему?
Она смотрит за окно, где тихо колышутся ветви деревьев, и медленно говорит:
— Вижу я вокруг великую землю, много племен и родов, что прожили несчетное число веков, одолели врагов, построили города…
— Ты речешь правду, княгиня, — соглашается, кивая седой головой, священник. — Велика Русская земля, сильна, непобедима.
— Немало трудов, — продолжает она, — положили предки мои, князья, чтобы объединить племена и роды, отразить врагов: везде знают ныне Киев и Русь.
— И ты, княгиня, немало содеяла, — добавляет священник. — Устрояя Русь, ты быша для нее, аки денница перед солнцем, сияша, аки месяц в ночи.
Она смотрит на него широко открытыми глазами, в которых играет отсвет свечи, берет за руку и спрашивает:
— Что же творится ныне? Откуда этот мутный поток, который грязнит чистую воду нашу? Откуда ветер, сбивающий спелое жито?
— О чем ты говоришь, княгиня?
Княгиня всплескивает руками, а потом прикладывает их к сердцу.
— Когда-то люди мои жили родами своими, и в каждом роду были тишина и мир, когда-то роды наши были едины в племени своем, а племена стояли только перед врагом и Богом.
— Мир неизменен, княгиня, — отгадав ход ее мыслей, отвечает священник, — мы только иными очами зрим и видим его.
— Нет, отче, — перебивает его княгиня, — мир меняется, он изменился, ибо муж идет на мужа, сын на отца, брат на брата, а черные люди — на бояр, воевод, и не только на них, а и на князей. Отче, что же сталось?
— Мир неизменен, княгиня, — еще раз говорит священник, — всегда брат шел на брата, и Каин первый убил брата своего Авеля; всегда были князья и черные люди, ибо есть на земле месяц, а есть и звезды; всегда были богатые и убогие; один Бог богат, а все мы — нищие люди.
— Но где мой Бог? — тихо шепчет княгиня. — На моих глазах приносят жертву и поклоняются Перуну, а я после этого иду и молюсь Христу.
— Не суть важно то, каким ликам поклоняется человек, важно, какого Бога исповедует он в душе своей.
— Слушай, отче, — говорит княгиня, — я верю в Христа и ему одному молюсь, но что делать мне, когда он мне велит: «Не убий», а бояре и воеводы мои говорят, что аще убьет муж мужа, то мстит брату брат, сыну — отец, отцу — сын? Христос велит: «Не убий», а я, творя суд над теми, что чинят татьбу и разбой, перепахивают межи и уничтожают знаки, велю убивать их, во пса место.
— Христос говорит: «Не убий», но он венчает за добро и прощает каждого, кто сотворил зло.
— И убийство прощает? — жадно спрашивает княгиня.
— Прощает, если оно несет добро людям.
— Так что же такое добро и зло?
Священник долго не отвечает и, сложив руки на груди, смотрит на усыпанное звездами небо, на ветви деревьев, что колышутся за окном.
— Добро и зло существуют на свете, — произносит он, — от века и будут жить также до века, ибо есть Бог, но есть и диавол, ибо добро — власть, богатство — от Бога, а зло — от диавола.
— А богатства земные? — спрашивает княгиня.
— От Бога, — отвечает священник. — Все от Бога: князю — венец, слава и честь, воеводе — свое, боярину — свое, и черные люди сотворены такожде Богом. И почему это тревожит тебя, княгиня? По делам его каждому воздаст Бог.
Княгиня Ольга смотрит на образ Христа, перед которым горит свеча, и в глазах ее появляется кротость и покорность.
— Молись, княгиня, — слышит она тихий, но властный голос священника.
Она становится на колени.
— Молись, — говорит священник. — Он защитит тебя и защитит Русь.
Княгиня Ольга начинает бить поклоны.
— И окрести их, — долетают до нее слова пастыря. — Приведи их к Богу истинному, пусть он защитит богатого и убогого, перед его судом все равны.
— Не могу, — отрывает она голову от холодного пола. — Сама я уже христианка, верую в Отца, Сына, Святого Духа.
— И вокруг тебя много христиан, — говорит священник. — Уже сто лет в Киеве стоит, как звезда над миром, наша христианская церковь. Тут почиет митрополит Михаил, который прибыл сюда из Болгарии. Есть церковь наша и в Новгороде.
— Ведаю, — смотрит Ольга на образ Христа, — и знаю, что идет Христос по Руси, но повергнуть кумиры и крестить моих людей не могу, ибо несть числа тем, кто живет в старой вере, хочет старых обычаев. Боюсь я их.
— Молись за то, чтобы сияние Христовой веры скорее снизошло на них. Ты много сотворила, княгиня, утверждая власть на земле. Утверди же и веру их в Бога. Молись, молись, княгиня, — говорит священник, и лицо его сурово.
Он сам становится рядом с нею на колени. За окном мерцают звезды; близко, словно стараясь заглянуть в княжескую светлицу, колышутся ветви; перед иконой горит и оплывает крупными каплями свеча.
Глава третья
1
Внук Анта Добрыня служил гриднем в дружине киевской княгини. От земляков-любечан, которые часто приезжали в Киев, он скоро узнал о смерти старейшины-деда и только ждал случая, чтобы побывать дома.
Случай этот представился очень скоро. В землях дальних полными властелинами были и взимали уроки с людей князья, поставленные Киевом. Они брали себе свое, часть отсылали в Киев. В близких же землях — Полянской, Древлянской, Северской — урок брали как местные князья, так и княгиня Ольга: над Днепром и Десною в поле, в лесах стояли ее знаки, были свои княжьи дворы, куда она посылала собирать уроки мужей с дружинами. С одной из таких дружин и отправился в город Остер Добрыня, а там отпросился у сотенного и очутился в Любече.
В лодии, на которой купцы из Киева ехали в далекий Новгород, приближался взволнованный Добрыня к Любечу, где он родился, провел юные годы, где прожил свою жизнь его дед Ант, где оставались родители его и сестра Малуша.
Издалека увидел он дымки над берегами Днепра, узнал горы, кручи, леса, которые исходил вдоль и поперек, а позже увидел и темное пятно над обрывом — жилище в родном дворе.
Как только лодия зарылась носом в песок, Добрыня соскочил на берег. Купцы поплыли дальше, а он взбежал на крутой берег и пошел через луг, направляясь к городищу.
Никто не вышел из землянки навстречу Добрыне, настежь были раскрыты ворота в загоне, даже пса не было видно на дворе. Только конь, низко повесив голову, стоял на старом валу, словно о чем-то упорно думал.
Добрыня торопливо пробежал по двору, рывком распахнул дверь, вошел в землянку.
— Гей, кто тут есть? — крикнул он в полутьму.
— А кого ты ищешь, добрый человек? — отозвался голос из глубины.
Посреди землянки еле-еле тлел очаг. При его слабом свете Добрыня разглядел знакомый помост, человека, лежавшего головой к огню, бородатое его лицо, заспанные, какие-то равнодушные глаза.
— Я — Добрыня! — крикнул он.
— Сын! — закричал тогда и Микула. — А я думал, это Бразд или Сварг.
Отец поднялся с помоста. Добрыня увидел Висту, спавшую там же, и Малушу. Они проснулись, вскочили, подбежали к нему.
— А почему ты ждал Бразда или Сварга, отец? Микула безнадежно махнул рукой:
— Погоди, сын, расскажу! Все расскажу! Вот давай сядем к нашему очагу и поговорим. А ты, Виста, — обратился он к жене, — приготовь нам поесть, принеси меду. Там, в медуше,[41] осталась еще одна корчага.
Но ни Виста, ни Малуша не слышали, что говорил Микула. Мать и дочь одинаково восхищенным взглядом смотрели на сына и брата своего Добрыню, касались руками его белой свиты с серебряными застежками, широкого пояса, меча… Только когда все было ими осмотрено, Виста бросилась готовить еду. Малуша же не отходила от брата, а когда он сел, устроилась с ним рядом.
- Черные стрелы вятича - Вадим Каргалов - Историческая проза
- Святослав. Возмужание - Валентин Гнатюк - Историческая проза
- Князь-пират. Гроза Русского моря - Василий Седугин - Историческая проза
- Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов - Историческая проза
- Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле - Александр Юрченко - Историческая проза
- Заговор князей - Роберт Святополк-Мирский - Историческая проза
- Дмитрий Донской. Битва за Святую Русь: трилогия - Дмитрий Балашов - Историческая проза
- Всей землей володеть - Олег Игоревич Яковлев - Историческая проза
- Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения - Виктор Поротников - Историческая проза
- Чингисхан - Василий Ян - Историческая проза