Форма входа
Читем онлайн Колодец одиночества - Маргарет Рэдклифф-Холл
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Нет, нет! — резко сказал он.
Но Анна настаивала:
— Да, Филип, иногда это меня пугает — не могу сказать, почему, но мне кажется, все это неправильно… у меня странные чувства к ребенку.
Он взглянул на нее своими грустными глазами:
— Неужели ты не можешь довериться мне? Может быть, ты попробуешь довериться мне, Анна?
Но Анна покачала головой:
— Я не понимаю, почему бы тебе не довериться мне, Филип.
И тогда, охваченный страхом за свою любимую, сэр Филип совершил первый в своей жизни трусливый поступок — он, не пощадивший бы себя, не мог причинить боль Анне. В своей беспредельной жалости к матери Стивен он глубоко и тяжко согрешил против самой Стивен, скрыв от матери свое убеждение в том, что его ребенок не таков, как другие дети.
— Здесь нечего рассказывать тебе, — сказал он твердо, — но я хотел бы, чтобы ты доверяла мне во всем.
Потом они сидели и разговаривали о своем ребенке. Сэр Филип говорил очень тихо и убедительно:
— Я хотел, чтобы она росла здоровой, — объяснил он, — поэтому я позволял ей, более или менее, бегать на свободе; но теперь, по-моему, нам лучше завести гувернантку, как ты сказала; французскую гувернантку, моя милая, если ты согласна — а потом я хотел бы нанять ученую женщину, из тех синих чулков, что учились в Оксфорде. Я хотел бы, чтобы Стивен получила лучшее образование, которое могут ей обеспечить забота и деньги.
Но Анна снова начала возражать:
— Зачем все это нужно девочке? — спросила она. — Разве ты любил меня меньше, потому что я не разбиралась в математике? Разве ты сейчас любишь меня меньше, потому что я считаю на пальцах?
Он поцеловал ее.
— Это совсем другое дело, ты — это ты, — сказал он с улыбкой, но в глазах его было хорошо знакомое ей выражение, холодное и решительное, означавшее, что всякие уговоры бесполезны.
Наконец они поднялись в детскую, и сэр Филип прикрывал ладонью пламя свечи, пока они стояли рядом, глядя на Стивен — ребенок спал тяжелым сном.
— Смотри, Филип, — прошептала Анна, потрясенная и охваченная жалостью, — смотри, у нее две большие слезы на щеке!
Он кивнул, обнимая рукой Анну:
— Пойдем отсюда, — произнес он, — мы можем ее разбудить.
Глава шестая
1Миссис Бингем уехала — она не горевала об этом, и по ней тоже не горевали. Вместо нее воцарилась мадемуазель Дюфо, молодая французская гувернантка с приятным длинным лицом, напоминавшим Стивен лошадь. Это сходство было удачным в одном отношении — Стивен сразу же привязалась к мадемуазель Дюфо, хотя это не способствовало уважительному послушанию. Совсем напротив — Стивен чувствовала себя очень свободно, по-хорошему свободно и непринужденно; она стала опекать мадемуазель Дюфо, как свою питомицу. Мадемуазель Дюфо была одинока и скучала по дому, и, следует заметить, любила, когда ее опекали. Стивен неслась со всех ног, чтобы принести ей подушку, или стульчик для ног, или стакан молока в одиннадцать часов.
«Comme elle est gentille, cette drôle de petite fille, elle a si bon coeur[1]», — думала мадемуазель Дюфо, и вот уже география оказывалась вещью маловажной, да и арифметика тоже — напрасно мадемуазель пыталась быть строгой, ученица всегда умела очаровать ее.
Мадемуазель Дюфо совсем не разбиралась в лошадях, несмотря на то, что сама была похожа на одну из них, и Стивен с удовольствием развлекала ее долгими беседами о накостниках и наколенных наростах, скакательных суставах и коликах, в виде дикой ветеринарной мешанины. Если бы Вильямс слышал это, он, несомненно, поскреб бы свой подбородок, но Вильямса рядом не было.
Что до мадемуазель Дюфо, то на нее все это производило впечатление:
— Mais quel type, quel type![2] — всегда восклицала она. — Vous êtes déjà une vraie petite Amazone, Stévenne[3].
— N'est-ce pas?[4] — соглашалась Стивен, которая уже схватывала французский язык.
У нее проявился к этому настоящий талант, и это восхищало ее учительницу; через шесть месяцев Стивен могла болтать довольно свободно, быстро жестикулируя и пожимая плечами. Она любила говорить по-французски, это очень ее забавляло, и совладать с грамматикой она тоже умела; чего она терпеть не могла, так это длинных дурацких dictées[5] из поучительных историй «Розовой библиотеки». Проявляя слабость по отношению к Стивен во всем остальном, мадемуазель Дюфо упорно стояла за эти dictées; «Розовая библиотека» была последним оплотом ее авторитета, и она удерживала его.
— «Les Petites Filles Modèles[6]», — объявляла мадемуазель, и Стивен зевала от глубокой скуки. — Maintenant nous allons retrouver Sophie[7]… где мы остановились? Ah, oui[8], помню: «Cette preuve de confiance toucha Sophie et augmenta encore son regret d'avoir été si méchante. Comment, se dit-elle, ai-je pu me livrer a une telle colère? Comment ai-je été si méchante avec des amies aussi bonnes que celles que j'ai ici, et si hardie envers une personne aussi douce, aussi tendre que Mme. de Fleurville![9]»
Время от времени программа разнообразилась даже еще более поучительными отрывками, и для диктантов выбирались «Les Bons Enfants[10]», вызывая презрение и насмешку Стивен.
«— La Maman, Donne-lui ton coeur, mon Henri; c'est ce que tu pourras lui donner de plus agréable.
— Mon coeur? Dit Henri en déboutonnant son habit et en ouvrant sa chemise. Mais comment faire? il me faudrait un couteau[11]».
На что Стивен начинала хихикать. Однажды она добавила на полях свой комментарий: «Вот притворюшка!» — и мадемуазель, случайно наткнувшись на него, была застигнута своей ученицей на том, что засмеялась. После этого, разумеется, в классной комнате еще убавилось дисциплины, но сильно прибавилось дружбы.
Однако Анна выглядела довольной, поскольку Стивен начала делать такие успехи во французском языке; и, наблюдая, что его жена выглядит не такой беспокойной в эти дни, сэр Филип не говорил ничего и выжидал. Это откровенное и веселое лодырничество со стороны его дочери будет прервано позже, решил он. Тем временем Стивен горячо полюбила француженку с добрым лицом, а та в свою очередь восхищалась необычным ребенком. Она доверяла Стивен свои невзгоды, семейные невзгоды, которых у гувернанток полным-полно — ее Maman[12] была старой, хрупкой и жила в нужде; у сестры был злой муж, склонный транжирить деньги, и теперь ее сестре приходилось делать пакетики для больших парижских магазинов, которые платили очень мало, а сестра постепенно теряла зрение над этими пакетиками для магазинов, вышитыми бисером, а магазинам не было до этого никакого дела, и они очень мало платили. Мадемуазель посылала своей Maman часть заработка, а иногда, разумеется, должна была помогать и сестре. Maman необходима была курица по воскресеньям: «Bon Dieu, il faut vivre — il faut manger, au moins[13]…» А потом, эта курица очень хорошо шла на Petite Marmite[14], который готовился из ее костей и нескольких листов капусты — Maman любила Petite Marmite, он был теплым и шел на пользу ее старым деснам.
Стивен слушала эти длинные повествования с терпением и очевидным пониманием. Она с мудрым видом кивала головой:
— Mais c'est dur, — замечала она, — c'est terriblement dur, la vie[15]!
Но она никогда не рассказывала о своих невзгодах, и мадемуазель Дюфо иногда задавалась вопросом:
— Est-elle heureuse, cet étrange petit être?[16] — думала она. — Sera-t-elle heureuse plus tard? Qui sait[17]!
2Праздность и покой уже царили в классной комнате больше двух лет, когда на горизонте появился отставной сержант Смайли и объявил, что он преподает гимнастику и фехтование. С этого мира не осталось покоя ни в классной комнате, ни во всем доме. Напрасно мадемуазель Дюфо говорила, что от гимнастики и фехтования лодыжки становятся толстыми, напрасно Анна выражала неодобрение — Стивен пропустила их слова мимо ушей и пришла советоваться к отцу.
— Я хочу заниматься по системе Сандова, — объявила она ему, как будто они обсуждали, кем она хочет быть.
Он рассмеялся:
— По системе Сандова? И с чего же ты начнешь?
Тогда Стивен объяснила про отставного сержанта Смайли.
— Понятно, — кивнул сэр Филип, — ты хочешь научиться фехтовать.
— И поднимать тяжести животом, — быстро добавила она.
— А почему не твоими громадными передними зубами? — поддразнил он ее. — Ну ладно, — добавил он, — ни в гимнастике, ни в фехтовании нет ничего плохого — конечно, если ты не попытаешься обрушить Мортон-Холл, как Самсон обрушил дом филистимлян; чувствую, это может легко случиться…
Стивен улыбнулась до ушей:
— Но этого не будет, если я обрежу волосы! Можно мне обрезать волосы? Пожалуйста, папа, разреши!
— Ни в коем случае. Предпочитаю рискнуть, — сказал сэр Филип, уже более твердо.
Стивен с топотом помчалась в классную комнату.
— Я пойду учиться! — объявила она с торжествующим видом. — Меня повезут в Мэлверн на следующей неделе; я начну заниматься во вторник и выучусь фехтовать, а после этого смогу убить твоего зятя, который ведет себя как скотина с твоей сестрой, и буду драться на дуэлях за жен, которые попали в беду, как дерутся мужчины в Париже, а еще научусь поднимать животом пианино, потому что разовью себе какую-то дифарагму — и обрежу волосы! — приврала она под конец, бросив косой взгляд в сторону, чтобы наблюдать, как подействует этот разорвавшийся снаряд.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Колодец одиночества - Маргарет Рэдклифф-Холл бесплатно.
Похожие на Колодец одиночества - Маргарет Рэдклифф-Холл книги
- Мэр Кэстербриджа - Томас Гарди - Классическая проза
- У Жерского озера - Родольф Тёпфер - Классическая проза
- Астрея (фрагменты) - Оноре Д’Юрфе - Классическая проза
- Унесенные ветром. Мировой бестселлер в одном томе - Маргарет Митчелл - Классическая проза
- Кнульп. Демиан. Последнее лето Клингзора. Душа ребенка. Клейн и Вагнер. Сиддхартха - Герман Гессе - Классическая проза
- Ошибка доктора Данилова - Шляхов Андрей - Классическая проза
- Том 2. Тайна семьи Фронтенак. Дорога в никуда. Фарисейка - Франсуа Шарль Мориак - Классическая проза
- Иметь и не иметь - Эрнест Миллер Хемингуэй - Классическая проза
- Атаманова казна - Алексей Полилов - Исторические приключения / Классическая проза / О войне
- Три часа между рейсами - Фрэнсис Скотт Фицджеральд - Классическая проза
