Форма входа
Читем онлайн Cтарый царь Махабхараты. Свобода выбора и судьбa в индийском эпосe - А. Ибрагимов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
(курсив наш – А. И.).
По сообщению Павсания, «сам Эсхил рассказывал, что, будучи ещё мальчиком, он заснул в поле, сторожа виноград; и вот ему явился во сне Дионис, приказав писать трагедии» (Павсаний «Описание Эллады» I, XXI, 3). И у кельтов певцы по совместительству являются мудрецами и колдунами: «Ведь хотя и звали их Арфистами… были они сведущи в великом знании, предсказаниях и магии» (СУ «Похищение быка из Куальнге»). То же можно сказать о Давиде, который игрой на гуслях успокаивал царя Саула, одержимого злым духом; об Орфее, получившем свой дар вместе с золотой лирой от Аполлона и способном завораживать не только животных, но и деревья, и даже скалы; о библейских певцах, служивших перед скинией (1 Пар 6, 32) и способных принести воинам победу (2 Пар 20, 21–22).
Возможно, связь слепоты и мудрости также намекает на «потусторонний» источник мудрости (как показано выше, слепец=мертвец, то есть принадлежит иному миру). Кроме того, за мудростью и знаниями герои сказаний часто отправляются в царство мёртвых (путешествие Вяйнемёйнена в Туонелу, нартского героя Сослана – к покойной жене Бедухе, шумерского героя Гильгамеша – к предку Ут-Напишти). Любопытно, что М. Элиаде, со ссылкой на Ж. Вернана, приравнивает вдохновение поэта к нисхождению героя в преисподнюю или к вызову мертвеца с целью получения знаний (М. Элиаде, 2000, с. 117). Неслучайно предание говорит, что величайшие поэты (Орфей, Данте) при жизни побывали в преисподней, а источник поэтического вдохновения древних германцев – мёд поэзии – имеет потустороннее происхождение («Младшая Эдда»). Напомним, кстати, что Один получает дар пророчества от мёртвой головы великана Мимира (ср. отсечённая голова Орфея, брошенная вакханками в Эвр, плывёт и поёт до самого Лесбоса; черепа юкагирских шаманов используются для гадания). Не составляет исключения и библейская традиция. Мудрец Енох получает священное знание не только через сны и видения (1 Енох 13:8, 14:1, 83:1), но и от ангелов (93:1), и будучи вознесён на небо: «И Ангел Михаил, один из Архангелов, взял меня за правую руку… и привёл меня ко всем тайнам милосердия и тайнам правды. И он показал мне все тайны пределов неба…» (1 Енох 71).
Мы убедились на примерах из разных сказаний, что такие черты, как мудрость, слепота, преклонный возраст и пассивность часто присутствуют у героев не порознь, а в комплексе; на другом полюсе сказания находим активного молодого витязя, разумеется, зрячего, вокруг которого и сосредоточено действие. Правда, такое противопоставление не всегда верно. В архаическом карело-финском эпосе мудрец и колдун (то есть шаман) «старый, верный Вяйнемёйнен, вековечный заклинатель», вдумчивый и предусмотрительный, действующий чаще колдовством, чем мечом, сосуществует с молодыми дерзкими и самонадеянными богатырями (Лемминкяйнен, Еукахайнен), причём оба полярных типа оказываются активными героями. Но позже, в классическом героическом эпосе, действие уже сосредотачивается в руках bona fide богатыря. Примеры бесчисленны: греческий герой Геракл, кельтский герой Кухулин, герой шумеро-аккадского эпоса Гильгамеш (исторический прообраз – Бильгамес, пятый правитель I династии города Урука в южной Месопотамии в XXIX–XXVIII вв. до н. э.). В результате «разделения труда» в классическом эпосе древности мудрецу остаётся только волшба, проклятия и предсказания. Редкие исключения (участник знаменитого похода против Фив греческий герой Амфиарай являет собой уникальное сочетание мужественного воина и мудрого прорицателя; кельтский поэт и изобретатель письменности Огма – сильнейший богатырь своего времени) подтверждают правило. Так мудрец par excellence превращается в пассивную фигуру и отходит на второй план, составляя лишь фон основного действия [друид Катбад, предсказывающий судьбу Кухулина (CУ); престарелый герцог Немон при дворе Карла Великого «Песни о Роланде» (далее – ПР); проживший три человеческих века мудрый царь Нестор в войске Агамемнона (Ил); певец дед Коркут тюркского эпоса; волшебник Мерлин при дворе короля Артура в Камелоте]. Активно действуют только те старцы, которые были и остались могучими воинами: «старый казак» Илья Муромец русского героического эпоса (далее – РГЭ), англосаксонский герой Беовульф, Bатe немецкой средневековой героической поэмы «Кудрунa», Бхишма Мбх, Хильдебранд германской ПН. Интересно, что все пятеро старых воителей просто не имеют подрастающей смены: Беовульф, Вате и Бхишма никогда не имели семей и детей, а Илья и Хильдебранд o своих выросших на чужбине сыновьях до поры ничего не знают. Эти отрицательные примеры подкрепляют наше предположение, что как раз появление молодого поколения вытесняет стареющего героя на «периферийную» для эпоса роль мудреца и, по совместительству, отца героя. Именно это происходит с Дхритараштрой, когда его юный, но чрезвычайно активный сын начинает борьбу со своими кузенами за царский трон: роль слепого царя оказывается редуцирована до изречения сентенций и безнадёжныx увещеваний.
6. Переворот
Во время жительства Пандавов в столице происходит событие, сразу нарушившee жизнь двора (Мбх I, 129): «Горожане, увидев сыновей Панду, одарённых достоинствами, стали говорить: „…Дхритараштра… вследствие своей слепоты ещё прежде не получил царства. Как же он (теперь) может быть царём? …Мы сегодня помажем на царство, по установленным правилам, старшего Пандаву, юного, но с нравом взрослого, справедливого и чуткого к несчастным“». Этот эпизод очень интересен, так как иллюстрирует ряд важных для нас положений: а) Дхритараштра пока остаётся царём de facto, но, видимо, не стал им de jure; б) Юдхиштхира является законным наследником престола «по установленным правилам» (о Дурьйодхане даже речи не идёт); в) именно намерение горожан помазать на царство Пандаву (а они, судя по переполоху Дурьйодханы, таким правом обладают) провоцирует, как мы убедимся, решительные действия Дхритараштры и Дурьйодханы по устранению Пандавов. Рассмотрим происходящее со всей тщательностью: это первый из длинной череды случаев, когда старый царь позволяет нечестивому сыну вовлечь себя в происки против Пандавов.
Узнав о планах горожан по возведению Юдхиштхиры на трон Кауравов, Дурьйодхана заводит с Дхритараштрой разговор наедине. Он сообщает отцу о намерениях жителей столицы, и из слов принца мы узнаём несколько важных обстоятельств. Прежде всего, Дурьйодхана признаёт, что Панду стал царём по праву, и также совершенно законно Дхритараштра был лишён права на престол. Кроме того, прав на престол у Дхритараштры нет и теперь, но царство ему «досталось» в силу обстоятельств. Жестокие слова озлобленного принца, адресованные слепому отцу, не оставляют сомнений ни в том, что юнец стремится к власти любой ценой, ни в том, что Дхритараштра так и не стал царём de jure (Мбх I, 129, 18): «Если бы ты, о царь, прежде стоял в царстве, то мы несомненно получили бы царство, даже против воли народа». Очевидно, именно отсутствие легитимного царя (коим Дхритараштра, похоже, не является) даёт подданным право вмешаться.
Вывод из сложившейся ситуации прост: если нет надежды получить трон законным путём, следует совершить государственный переворот. И отец с сыном пускаются в обсуждение планов по устранению законного претендента на престол Юдхиштхиры с целью самим захватить власть. Идея неоригинальна, и сходную ситуацию находим в уже упоминавшемся греческом цикле сказаний о Пелопидах: правитель Микен Фиест расправляется со своим братом-конкурентом Атреем руками своего сына Эгисфа, после чего отец и сын ради окончательного утверждения во власти отправляют принцев Агамемнона и Менелая (сыновей Атрея) в изгнание. Если Дурьйодхана напоминает Эгисфа, то его отцу всё же далеко до кровожадного Фиеста: Дхритараштра проявляет нерешительность, но связано это, как кажется, не с моральными проблемами, а со страхом перед сторонниками Панду. В оправдание слепого царя можно сказать, что инициатором интриги выступает не он, а Дурьйодхана. Кроме того, мы не можем исключить, что и угрызения совести Дхритараштру гложут, но, пытаясь отговорить сына от ужасного замысла, вслух он апеллирует только к политическим рискам, так как говорить об этике с Дурьйодханой бесполезно. План Дурьйодханы подкупает своей убедительностью (Мбх I, 130, 8-11): «…Необходимо всех подданных привлечь выгодами и знаками внимания… Казна и советники находятся теперь в моём распоряжении, о владыка земли! Ты должен под благовидным предлогом немедленно выслать Пандавов в город Вaранавату. Когда же царство будет подвластно мне, о царь, тогда Кунти вместе с сыновьями вновь возвратится сюда…» В этой сцене проявляется двойственность характера Дхритараштры. Если Дурьйодхана ради трона готов на любую подлость, то слепого царя мучают остатки стыда, о чём он сообщает более решительному сыну (Мбх I, 130, 12): «О Дурьйодхана, это же самое и у меня на сердце, но из-за порочности этого желания я не могу исполнить его». Далее окончательно запутавшийся царь сбивается с этики на прагматику (Мбх I, 130, 13): «Ни Бхишма, ни Кшаттри» (Видура – А. И.), «ни Гаутама» (наставник принцев брахман-воитель Крипа – А. И.) «не согласятся никогда на изгнание Пандавов». Дхритараштра продолжает искать доводы, чтобы отговорить властолюбивого сына от скверной затеи (Мбх I, 130, 15): «Если мы так поступим с (Пандавами), о сын, то разве мы не заслужим смерти от Кауравов и от тех благородных (героев), и от всего народа?» Не будем слишком строги к Дхритараштре. Оказывается, эпический отец нередко взывает не к совести необузданного отпрыска, но грозит ему возможной местью обиженных. Когда сыновья Иакова коварно нарушают договор и вырезают мужское население целого ханаанейского городка, праведный Иаков гневно упрекает их не за нечестие, а за то, что они подвергли своё племя опасности: «…Вы возмутили меня, сделав меня ненавистным для [всех] жителей сей земли… У меня людей мало; соберутся против меня, поразят меня, и истреблён буду я и дом мой» (Быт 34, 30).
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Cтарый царь Махабхараты. Свобода выбора и судьбa в индийском эпосe - А. Ибрагимов бесплатно.
Похожие на Cтарый царь Махабхараты. Свобода выбора и судьбa в индийском эпосe - А. Ибрагимов книги
- Чжуан-цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский - Древневосточная литература
- История Золотой империи - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература - Древневосточная литература
- Океан сказаний - Сомадева - Древневосточная литература
- Повесть о прекрасной Отикубо - Средневековая литература - Древневосточная литература
- Русские уроки японских коанов - Владимир Тарасов - Древневосточная литература
- По тропинкам севера - Мацуо Басё - Древневосточная литература
- Бхагавадгита: с комментариями - Светлана Валерьевна Кузина - Древневосточная литература / Мифы. Легенды. Эпос / Религиоведение
- Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен - Древневосточная литература
- Повесть о старике Такэтори (Такэтори-моногатари) - Средневековая литература - Древневосточная литература
- Дополнение к Путешествию на Запад - Юэ Дун - Древневосточная литература
