— Но, увы, онъ не годился, — сказалъ докторъ, горько усмѣхнувшись. — Это былъ человѣкъ моихъ лѣтъ; онъ и хромалъ, такъ же какъ я. Но то не былъ принцъ.

— А куда онъ уѣхалъ? — спросилъ я, пристально посмотрѣвъ на доктора…

— Куда онъ уѣхалъ? отсюда? Этого я не знаю, — отвѣчалъ онъ, смутившись.

— Но мы совсѣмъ заболтались, черезъ недѣлю вы сможете ступать на вашу ногу. До свиданія.

XIX

Я слышу около своей хижины женскій голосъ, кровь бросается мнѣ въ голову; это — голосъ Эдварды.

— Что я слышу, — Гланъ, Гланъ боленъ?

И моя прислуга отвѣчаетъ за дверью:

— Теперь онъ уже почти поправился.

Этотъ «Гланъ, Гланъ» потрясъ меня до мозга костей, она два раза повторила мое имя; это подѣйствовало на меня, ея голосъ былъ ясный и взволнованный. Она отворила дверь, не постучавшись, поспѣшно вошла и взглянула на меня. И вдругъ мнѣ стало такъ, какъ въ былые дни; на ней была ея перекрашенная кофточка, а фартукъ былъ завязанъ ниже таліи, чтобы талія казалась длиннѣе. Я все это тотчасъ же замѣтилъ, ея взглядъ, ея смуглое лицо съ бровями, высоко изогнутыми на лбу, удивительно нѣжное выраженіе ея рукъ, все это съ силой ворвалось въ меня и такъ смутило. «Ее я цѣловалъ», подумалъ я. Я всталъ и продолжалъ стоять.

— Вы встаете, вы, можете стоять, — сказала она. — Садитесь же, у васъ болитъ нога, вы ее прострѣлили. Боже мой, какъ это случилось? Я только. что узнала объ этомъ. А я все время думала: гдѣ же Гланъ? Онъ совсѣмъ больше не приходитъ. Я ровно ничего не знала. Вы ее прострѣлили нѣсколько недѣль тому назадъ, какъ я слышу, а я ни слова объ этомъ не знала. Ну какъ вы теперь? Вы ужасно поблѣднѣли, я совсѣмъ васъ не узнаю. А нога? Вы останетесь хромымъ? Докторъ говоритъ, что вы не будете хромать. Какъ искренно я рада за васъ, что вы не будете хромымъ, я благодарю Бога за это. Надѣюсь, вы извините меня, что я пришла сюда, не долго думая, я не шла, а бѣжала…

Она нагнулась ко мнѣ, она была близка ко мнѣ, я чувствовалъ на своемъ лицѣ ея дыханіе, я протянулъ къ ней руки. Тогда она отошла назадъ. Ея глаза были еще влажны.

— Это вотъ какъ произошло, — бормоталъ я. — Я хотѣлъ поставить ружье въ уголъ, я держалъ его обратной стороной, дуломъ внизъ; вдругъ я услышалъ выстрѣлъ. Несчастный случай.

— Несчастный случай, — сказала она въ раздумьѣ и кивнула головой.

— Дайте мнѣ посмотрѣть, вѣдь эта лѣвая нога; но почему именно лѣвая!… Да, вѣдь это случайность…

— Да, случайность, — перебилъ я ее. — Какъ я могу знать, почему это оказалась именно лѣвая нога? Вотъ видите, я вотъ такъ держалъ ружье, такъ что выстрѣлъ не могъ попасть въ правую ногу. Да, не очень-то было пріятно.

Она задумчиво посмотрѣла на меня.

— Ну, значить вы теперь поправляетесь, — сказала она и посмотрѣла кругомъ въ хижинѣ;. — Почему вы не посылали вашей женщины къ намъ за ѣдой? Чѣмъ вы жили все это время?

Мы поговорили еще нѣсколько минутъ. Я спросилъ ее:

— Когда вы вошли, ваше лицо было оживленно и ваши глаза блестѣли, вы протянули мнѣ руку. Теперь ваши глаза стали опять равнодушны. Я не ошибаюсь.

Пауза.

— Нельзя же бытъ всегда одинаковой…

— Скажите мнѣ, хотъ только этотъ разъ, — сказалъ я, — что я въ данномъ случаѣ сказалъ или сдѣлалъ такое, что могло возбудить ваше недовольство. Это послужитъ мнѣ руководящей нитью на будущее время.

Она смотрѣла въ окно, на далекій горизонтъ, она стояла и смотрѣла задумчиво прямо передъ собой и отвѣчала, продолжая стоять ко мнѣ спиной:

— Ничего, Гланъ. Вѣдь приходятъ иногда нѣкоторыя мысли въ голову. Вы сейчасъ не въ духѣ? Не забудьте, нѣкоторые даютъ мало, но для нихъ это много, другіе отдаютъ все, но это имъ ничего не стоитъ; кто же далъ больше? Вы за вашу болѣзнь стали такой грустный. Но зачѣмъ мы свели на это нашъ разговоръ? И вдругъ она смотритъ на меня, радость окрашиваетъ ея лицо, она говоритъ.

— Выздоравливайте скорѣе. Мы будемъ опять видѣться.

И съ этими словами она протянула мнѣ руку.

Тутъ мнѣ пришло въ голову не принять ея руки. Я поднялся, заложилъ руки за спину и низко поклонился; этимъ я хотѣлъ поблагодарить ее за ея любезное посѣщеніе.

— Извините, что не могу проводить васъ дальше. Когда она ушла, я сѣлъ, чтобы все это хорошенько обдумать.

Я написалъ письмо, гдѣ требовалъ, чтобы мнѣ выслали мундиръ.

Первый день въ лѣсу. Я былъ веселъ и утомленъ, всѣ звѣри подходили ко мнѣ и осматривали; на листвѣ деревьевъ сидѣли жуки, букашки ползали по дорогѣ. — Привѣтствую всѣхъ васъ! — сказалъ я мысленно. Настроеніе лѣса овладѣвало моими чувствами; я плакалъ отъ любви, и при этомъ мнѣ было радостно, я весь былъ исполненъ благодарности.

Мой милый лѣсъ, мое убѣжище, Божья благодать, я скажу тебѣ отъ полноты моего сердца… Я останавливаюсь, смотрю по сторонамъ, я со слезами на глазахъ называю по имени птицъ, деревья, камни, траву, пчелъ, оборачиваюсь и называю ихъ всѣхъ по порядку. Я смотрю на горы и думаю. — Да, я сейчасъ приду, — какъ-будто отвѣчаю на чей-то зовъ.

Тамъ, наверху, сидятъ на яйцахъ соколы, я зналъ, гдѣ находятся ихъ гнѣзда. Но мысль о соколахъ, высиживающихъ яйца тамъ, наверху, въ горахъ, далеко умчала мою фантазію. Въ полдень я выѣхалъ въ море; я присталъ къ маленькому острову къ скалѣ, тамъ, за пристанью. Тамъ росли на длинныхъ стебляхъ лиловые цвѣты, доходившіе мнѣ до колѣнъ; я бродилъ среди странныхъ растеній, кустовъ малины, шероховатой морской травы, тамъ не было никакихъ животныхъ, можетъ-быть, и людей тамъ никогда не бывало. Море слегка пѣнилось у острововъ и окутывало меня туманомъ шумовъ; тамъ, высоко кричали и летали прибрежныя птицы. Море со всѣхъ сторонъ заключило меня точно въ объятья. Благословенна будетъ жизнь и земля, и небо, благословенны мои враги. Въ этотъ мигъ я былъ бы милостивъ со своимъ злѣйшимъ врагомъ и развязалъ бы ему ремень его обуви…

Громкая пѣснь доносится до меня съ одной изъ лодокъ господина Мака, и душа моя наполняется солнечнымъ свѣтомъ при этихъ знакомыхъ звукахъ. Я гребу къ пристани, прохожу мимо рыбачьихъ хижинъ и возвращаюсь домой. День прошелъ, я принимаюсь за свой ужинъ, раздѣляю свою трапезу съ Эзопомъ и снова возвращаюсь въ лѣсъ. Нѣжные вѣтерки беззвучно вѣютъ мнѣ въ лицо. — Благословенны будьте вы, — говорю я вѣтеркамъ, — за то, что вѣете мнѣ въ лицо, благословенны будьте вы, моя кровь исполняется благодарности къ вамъ. — Эзопъ кладетъ свою лапу ко мнѣ на колѣни.

Мною овладѣваетъ усталость, и я засыпаю.

Люль, люль! Колокольчики звучатъ? Нѣсколько миль дальше въ морѣ стоитъ гора. Я творю двѣ молитвы, одну за свою собаку, другую — за себя, и мы входимъ въ гору. За нами запираются ворота, дрожь пронизываетъ меня, и я просыпаюсь.

Огненно-красное небо, солнце стоитъ и попираетъ земли передъ моими глазами. Ночь; горизонтъ дрожитъ отъ свѣта. Эзопъ и я переходимъ въ тѣнь. Вокругъ все тихо. — Нѣтъ, мы не будемъ больше спать, — говорю я Эзопу, — завтра мы будемъ охотиться. — Красное солнце свѣтитъ намъ. Мы не вошли внутрь горы!… Странное настроеніе овладѣваетъ мною, кровь бросается мнѣ въ голову.

Разгоряченный и еще слабый, я чувствую, что меня кто-то цѣлуетъ, и поцѣлуй остается на моихъ устахъ. Я осматриваюсь, никого не видно. — Изелина! — говорю я!.. Что-то шуршитъ въ травѣ, можетъ быть это листъ упалъ на землю, можетъ быть шаги. Какой-то трепетъ проносится по лѣсу;- бытъ-можетъ, это дыханіе Изелины, — думаю я. По этимъ лѣсамъ ходила Изелина, здѣсь внимала мольбамъ охотниковъ въ желтыхъ сапогахъ и зеленыхъ плащахъ. Она жила въ своей усадьбѣ полмили отсюда, она сидѣла у своего окна, тому уже будетъ четыре человѣческихъ возраста, и слушала звукъ роговъ кругомъ по лѣсу. Здѣсь водился и олень, и волкъ, и медвѣдь, и много здѣсь было; охотниковъ и всѣ видѣли, какъ она росла, и каждый изъ нихъ дожидался ея. Одинъ видѣлъ ея глаза, другой слышалъ ея голосъ; но однажды одинъ безсонный юноша всталъ ночью и пробуравилъ дыру въ комнату Изелины и онъ видѣлъ ея бѣлое бархатистое тѣло. Когда ей исполнилось 12 лѣтъ, явился Дундасъ. Онъ былъ шотландецъ, торговалъ рыбой и у него было много кораблей У него былъ сынъ. Когда Изелинѣ исполнилось 16 лѣтъ, она въ первый разъ увидѣла молодого Дундаса. Это была ея первая любовь…

И такія странныя ощущенія овладѣваютъ мной, и моя голова становится тяжелой, пока я тамъ сижу, я закрываю глаза и снова чувствую поцѣлуй Изелины. — Изелина, неужели это ты, ты, возлюбленная жизни? — говорю я;- а Дидерика ты оставила за деревомъ?.. — Но голова моя становится все тяжелѣе и тяжелѣе, и я плыву по волнамъ сна.

— Люль, люль! — говоритъ чей-то голосъ, кажется, будто семизвѣздіе поетъ у меня въ крови. Это голосъ Изелины.

— Спи, спи; я буду разсказывать тебѣ о своей любви, пока ты спишь, и разскажу тебѣ о моей первой ночи. Я еще помню, что забыла затворить свою дверь; мнѣ было тогда шестнадцать лѣтъ, была весна, дулъ теплый вѣтеръ; явился Дундасъ. Онъ казался орломъ, который съ шумомъ примчался. Я встрѣтила его въ одно прекрасное утро передъ охотой, ему было двадцать пять лѣтъ, онъ возвратился изъ далекаго путешествія; онъ весело шелъ рядомъ со мной по лѣсу, и, когда онъ коснулся меня своей рукой, я начала его любить. На лицѣ у него появились два лихорадочныхъ пятна и мнѣ хотѣлось цѣловать эти пятна. Вечеромъ, послѣ охоты, я пошла и искала его въ саду, и я боялась найти его; я тихонько, про-себя, называла его имя и боялась, что онъ можетъ его услыхать.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 25

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пан (пер. Химона) - Кнут Гамсун бесплатно.

Похожие на Пан (пер. Химона) - Кнут Гамсун книги

Роза (пер. Ганзен) - Кнут Гамсун - Классическая проза
Бенони (пер. Ганзен) - Кнут Гамсун - Классическая проза
На улице (пер. Кившенко) - Кнут Гамсун - Классическая проза
Сын солнца (пер. Кившенко) - Кнут Гамсун - Классическая проза
Царица Савская (пер. Кившенко) - Кнут Гамсун - Классическая проза
В прерии (пер. Комаровой) - Кнут Гамсун - Классическая проза
В прерии (пер. Городецкого) - Кнут Гамсун - Классическая проза
Рабы любви (1898, пер. Н. Крымовой) - Кнут Гамсун - Классическая проза
Мистерии (пер. Соколова) - Кнут Гамсун - Классическая проза
Редактор Люнге - Кнут Гамсун - Классическая проза

Оставить комментарий