в Минск, в окружной отдел кадров. Так что через шесть часов, возможно прямо отсюда, я выезжаю в Минск.
Обеспокоенно посмотрев в сторону выхода:
- Если вовремя выпустят, конечно.
С хорошо заметным интересом, выдающим волнение, германец:
- Так, так, так… Возможно там Вы окажитесь нам ещё полезнее, товарищ дивизионный инженер.
- Чем же?
- Всё будет зависеть от вашей новой должности. Сейчас я дам Вам один адресок в Минске… Запоминайте!
Запомнив, Сакриер подумал:
«В конце концов, я могу в любой момент пойти в «Особый отдел» и всё рассказать».
И, согласно кивнул:
- Хорошо. Наше с вами сотрудничество продолжается, герр капитан. И я бы хотел озвучить свои условия этого сотрудничества.
Тот, с живостью отозвался:
- Это, какие же? Высокую должность в армии новой России? Или в гражданской администрации, если Вас пресытила военная служба? Германия умеет быть благодарна к тем, кто…
Перебив его разглагольствования, Сакриер заговорил твёрдо и жёстко, сделав соответствующий жест ладонью:
- «Высокими должностями» я уже сыт по горло! Румынские паспорта мне и моей семье, возможность выехать в Штаты через Турцию и счёт в американском банке. Двадцать тысяч долларов. И всё это должно быть предоставлено мне ещё до начала войны Германии и СССР.
Август Эрнестович, сперва изумлённо вытаращив на него глаза, затем:
- Хорошо. Ваши условия будут удовлетворены. Но сперва…
***
Но тут вдруг входные двери ресторана распахнулись и в них показался…
Сперва никто из присутствующих не поверил своим глазам. Затем, после истошного крика администратора зала:
- Слава великому Сталину!
Все соскочили с мест.
И это был действительно…
…ОН !!!
Из всех присутствующих сохранил ледяное спокойствие лишь 1-й помощник военного атташе германского посольства в Москве полковник Ганс Кребс – он же «капитан Шпальке», он же «Инженер лесопромышленности из Латвии Август Эрнестович».
В 1930 году капитан Кребс был переведён в Берлин в военное министерство, Закончив в начале 30-х годов секретные курсы офицеров Генштаба, где он выучил русский язык, служил в отделе Иностранных армий как «специалист по России».
Отлично владея русским языком, он бывал в «командировках» в Советском Союзе как минимум трижды, в том числе посетив Дальний Восток. В 1933-1934-м годах, Кребс служил Помощником военного атташе германского посольства в Москве, затем после необходимой для карьеры офицера стажировки в войсках, в октябре 1940-го года был произведён в полковники и назначен 1-м помощником военного атташе германского посольства в Москве.
В «реальной истории» генерал пехоты Ганс Кребс был последним Начальником штаба сухопутных войск Третьего Рейха. После самоубийства Гитлера, от имени нового канцлера Геббельса и партийного министра Бормана, ему было поручено вести переговоры с советской стороной о сепаратном мире… Когда же эта жалкая попытка спасти хоть что-то провалилась, он застрелился прямо на своём рабочем месте - за столом в оперативной комнате «Фюрербункера».
Но сейчас не «реальная история», а «текущая реальность»!
А в «текущей реальности», глава Абвера в СССР смотрит слегка прищурившись на лидера страны – без пяти минут противника в войне за выживание Рейха и, его вдруг осеняет:
«Verdammt, wie einfach es ist... Ein Schuss in den Kopf und alle Probleme Deutschlands sind gelöst (Чёрт побери, как всё просто... Один выстрел в голову и все проблемы Германии решены).
Глава 2. День рождения дочери Реципиента.
А. Грибоедов «Горе от ума»:
«Что за комиссия, создатель,
Быть взрослой дочери отцом!».
Актеру театра и кино Андрею Абрикосову, лихо хватившему на приеме в Кремле стакан водки под тост: «За здоровье товарища Сталина!», Вождь печальным и проникновенным тоном посоветовал: «О своем подумай…».
Русский философ и анархист М.А. Бакунин:
«Но героические времена скоро проходят, наступают за ними времена прозаического пользования и наслаждения, когда привилегия, являясь в своем настоящем виде, порождает эгоизм, трусость, подлость и глупость. Сословная сила обращается мало-помалу в дряхлость, в разврат и бессилие».
«У дверей заведенья народа скопленье топтанье и пар…»10.
Сегодня суббота, 28 февраля и, в последний день зимы 1940-41-года - у дверей ресторана «Арагви» действительно многолюдно.
«Но народа скопленье не имеет значенья за дверями швейцар.
Неприступен и важен стоит он на страже боевым кораблем…».
Швейцар действительно присутствовал – что за «заведенье» без него?
Но он не стоял «на страже», а совсем наоборот: в панике уговаривал собравшихся зайти внутрь.
Но те не поддавались уговорам, ибо не решались входить без…
Выхожу из машины:
- А вот и я! Здравствуйте товарищи.
И тут же на моей шее «что-то» повисло:
- Папка, что так долго? Мы уже все замёрзли!
Целую дочь Реципиента в румяную от лёгкого морозца щёчку:
- Извини, Светлана… Извините, товарищи. Так уж получилось.
***
Вернее было б сказать «не получилось».
Не получились испытания 2,5-тонной управляемой авиабомбы, оснащённой аппаратурой «Кварц» конструкции Чачикяна – которая промазала по цели на целых полтора километра. «Первый блин» - как и водится, получился комом.
Но это – военная тайна и я её храню, согласно присяге.
Одно хорошо: лично познакомился с легендой – с Сергеем Павловичем Королёвым ныне Главным конструктором «НИИ управляемого ракетного оружия» (НИИ УРО) и в приватной беседе вдохновил его на трудовые свершения в стиле Реципиента:
- Будет у нас управляемая авиабомба – будет полная амнистия, звание «Герой труда», Сталинская премия, московская квартира и автомобиль из-под моего «плеча». Не будет управляемой авиабомбы – не будет не только вышеперечисленного, но и возможно самого Сергея Павловича Королёва…
Зато получились испытания так называемого «76-мм кинетического бронебойного снаряда конструкции Иллариона Мозга», который только что приняли на вооружение. Своими глазами видел: не только пробивает-проламывает 45-мм броню с дистанции до шестисот метров - но и так воздействует на саму конструкцию боевой машины, что лопаются сварные швы.
Мелочь, конечно…
Но как приятно!
Особенно приятно награждать самого себя Сталинской премией, а её в свою очередь передать в «Фонд обороны» - подавая таким образом заразительный пример согражданам.
Не менее приятным событием было возращение группы «Специального отдела при Совнаркоме СССР» (правительственная связь) с советско-румынской границы, привёзшей «бомбу» - польский дешифратор германской шифровальной машинки «Энигма» и перфокарты к нему.
Знамо дело, не мог не заехать по такому поводу к генерал-майору Алексею Ивановичу Копытцеву, полюбоваться на добычу и с часик пообщаться на эту тему. Конечно, до раскрытия всех секретов и возможности читать шифрованные сообщения – как от Кремля до Южного полюса на самокате…
Но почин есть.
Обсудили в частности первые результаты привлечения так называемых «савантов11» (или иначе «учёных идиотов) к созданию шифров, шифровке и дешифровке секретных сообщений.
Ещё вот идейка на эту тему, к реализации которой приступили с моей подачи…
Как мне известно из «Послезнания», во время Второй мировой войны, в Штатах для шифровки радиосообщений использовали представителей индейцев племени Наваха, чей язык мало того что редок - так ещё и чертовски сложен для изучения.
А, что?
Разве у нас своих «индейцев» мало?
Например, на юге Дагестана проживает народ, одно название которого говорит
