Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прежде чем переодеться, я сбегала на него посмотреть, — начала Доминика.
Но сразу умолкла, и ей показалось, что больше она никогда не сможет ни встать, ни сделать хотя бы шаг, и все окружающие заметят ее растерянность. Она видела, что ее бабушка поднялась навстречу гостям и протянула руку контр-адмиралу де Серсею, потом его офицерам. Слышала, как лейтенант Легайик, поклонившись, сказал старой даме:
— Позвольте поблагодарить вас особо, сударыня…
И лишь тогда, когда гости приблизились, чтобы раскланяться с прочими домочадцами, она неожиданно для себя очутилась около бабушки, совершенно прямая и улыбающаяся, как и подобает воспитанной девушке.
— Издали этот дом, весь в огнях, выглядит очень величественно, — сказал контр-адмирал. — Я это заметил, когда поднимался на вашу скалу по каменной лестнице.
— Нынче таких не строят, — ответила госпожа Шамплер, — о чем можно лишь сожалеть. Сегодня на это ушло бы целое состояние. А шестьдесят пять лет назад достаточно было взять в руки топор и вытесать потолочные балки и доски, не раскошеливаясь. Самые лучшие породы деревьев пошли на Белый Замок, вот он и стоит по сю пору, бросая вызов годам.
Как только гости расселись, вошел с подносом Смышленый.
— Желаете водочки, пуншу? — спросила у контр-адмирала Элен.
Пламя свечей метало яркие искры в ее белокурые волосы, но желтое платье, наоборот, потускнело, поблекло. Офицеры были в парадной форме, и никто бы не догадался, что они уже десять дней находятся в состоянии боевой готовности.
Лица начали оживляться, завязывались разговоры. Доминика пока еще молчаливо ловила отдельные фразы и медленно овладевала собой. Она уверяла себя, что знала, знала всегда: лейтенант Легайик придет в Белый Замок и будет сидеть в этом кресле.
— Да, — говорил он Кетту, сидевшему рядом с ним, — я участвовал в трех кампаниях с капитаном л’Эрмитом. Первая на фрегате «Сена» у берегов Норвегии, вторая — на «Доблести» в Индии, третья — вот эта…
Чуть дальше Тристан делился с другим офицером:
— Вийомез привоз нам хлебное деревце. Я посадил его в нашем саду. Оно просто чудесное и скоро начнет плодоносить.
Контр-адмирал, выпив глоток водки, повернулся к госпоже Шамплер.
— Мне велено ждать приказа вернуться в Северо-Западный порт, едва лишь с горы Открытия поступит сигнал «опасность устранена». Как будто я сам не способен принять такое решение, имея здесь столько сторожевых постов! Вот уж поистине ушлые люди, все эти господа! Гражданин мэр недавно сказал, что те два фрегата, которые я ожидал на Яве, погибли для нас навсегда. Один угодил в плен в дельте Ганга, второй, превращенный в торговое судно и вооруженный, как настоящий капер, захвачен вместе с живым товаром — рабами и молодыми креолками, когда сел на мель у мыса Игольного. Я уже написал министру, что жажду оставить командование морскими силами в Индийском океане. И буду на этом настаивать, пока не добьюсь своего. Я принесу куда больше пользы в любом другом месте.
Потом послышался громкий голос Элен, обратившейся к капитану де ла Суше:
— Ни за что не могла бы я следовать моде, которую завели сейчас щеголихи…
Капитан ей что-то ответил, однако внимание Доминики привлек сидевший рядом с л’Эрмитом Гилем.
— Ни с чем не сравнимо нетерпеливое ожидание, которому отдаешься весь целиком. Ждешь, когда хрустнет веточка, зашуршит у него под копытом сухая листва, и вот наконец он выскакивает на поляну…
Доминика, подобно отцу, не была равнодушна к поэзии леса, а в этот вечер она испытала такое же несравненное чувство нетерпеливого ожидания. В последние дни она попыталась холодно разобраться в себе. Совсем, казалось бы, беспричинно каждый взгляд лейтенанта повергал ее в странное, но почему-то радостное смущение. И это ее замешательство нарастало день ото дня. Лишь только завидит вдали знакомый силуэт, вся так и зальется краской. Он как-то разговорился с ней, был в высшей степени вежлив и, как подобает хорошему моряку, проявил интерес к судьбе ее деда. У Доминики хватило ума понять, что любовный роман не построишь на столь зыбкой почве. Ей случалось встречаться с некоторыми молодыми людьми, живущими и по соседству, и в Порт-Луи, и в Большой Гавани, но никто из них не произвел на нее ни малейшего впечатления. Зато одного присутствия Легайика было довольно, чтобы она избавилась от своей отроческой угловатости и ощутила в себе зарождение непреодолимой тяги к кокетству не только в одежде, но и в манере держаться, улыбке, речах. Она вдруг почувствовала себя не ребенком, но девушкой и полновластной хозяйкой своей судьбы. Даже переселение к бабушке на второй этаж казалось ей чем-то вроде раскрепощения.
Вокруг нее продолжали звучать голоса, разговор становился более шумным и, пожалуй, чуть более задушевным. В гостиную по временам долетало дыхание моря и при свете свечей ярко взблескивали галуны офицерских мундиров, переливались шелка женских платьев.
«Недурно для этакого захолустья, как наш кантон», — подумала госпожа Шамплер.
Смышленый, войдя в гостиную, объявил:
— Кушать подано.
Госпожа Шамплер стремительно встала и, не дожидаясь, пока де Серсей предложит ей руку, прошла в столовую. Гости последовали за ней. Старая дама указала каждому его место, усадив направо от себя де Серсея, а Доминику, по заведенному раз навсегда порядку, рядом с накрытым прибором Брюни Шамплера. Лейтенанту было назначено место справа от Доминики.
«Если он не решится за ней ухаживать, — подумала госпожа Шамплер, — значит, он просто олух и вовсе не стоит моих стараний».
Как раз подавали суп, когда лейтенант тихонько спросил Доминику:
— Мы кого-нибудь ждем?
Одновременно тот же вопрос во всеуслышанье задал контр-адмирал.
Торжественно прозвучал ответ госпожи Шамплер:
— Это место моего мужа. Присутствуя или отсутствуя, он всегда возглавляет все наши трапезы с того дня… с того самого дня, как мы вместе вошли в этот дом.
- Вечера на хуторе близ Диканьки - Николай Гоголь - Русская классическая проза
- Последний сон - Майя Анатольевна Зинченко - Периодические издания / Русская классическая проза / Разное
- Ожидание праздника - Марина Леонидовна Сушилова - Русская классическая проза
- Споткнуться, упасть, подняться - Джон Макгрегор - Русская классическая проза
- Переводчица на приисках - Дмитрий Мамин-Сибиряк - Русская классическая проза
- Под каштанами Праги - Константин Симонов - Русская классическая проза
- Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас - Русская классическая проза
- Падение в неизбежность - Ирина Борисовна Оганова - Русская классическая проза
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- На лоне природы - Николай Лейкин - Русская классическая проза