О певец, звонкий чанг пробуждая игрой, Ты для сладостной песни свой голос настрой. Пусть раздавшейся песни благое рожденье Мне сегодня окажет свое угожденье. * * * Свет зари засиял. Мглу сумев превозмочь, День заставил уснуть утомленную ночь. Высь взнесла златоцвет всем живущим в угоду, А луна светлой рыбою канула в воду. В кушаке из алмазов с застежкой литой Венценосец воссел на престол золотой. Ниже сели ученые друг возле друга, Но Платон сел повыше премудрого круга. Искендер удивлялся: в игре преуспев, Как Платон отыскал свой волшебный напев? Он сказал: «Мудрый старец, ты, мыслью бескрайной Ввысь взлетев, овладел сокровенною тайной. Ты зажал в своей длани познания ключ. Ты — источник наук. Ум твой светлый могуч. О искусный! Читал ты когда-либо свиток, Где б искусство в такой же пришло преизбыток? Кто еще возносил нас в такие края, Где безвестность живет, все от смертных тая?» Завершив славословье, к ответу готовый, Так ответил Платон: «Дивный свод бирюзовый От поры до поры совершал волшебства, Пред которыми молкнут людские слова. Наши предки, о царь, не поняв их сознаньем, Чудеса сотворяли своим заклинаньем. Много, царь Искендер, непостижного есть. Много было чудес. Можно ль их перечесть! Я из них расскажу, если дашь ты мне волю, Не десятую часть, а лишь сотую долю». И велел государь справедливых сердец, Чтоб любое сказанье поведал мудрец. И сказал мудролюб, все потайное зрящий: «О венчанный, желаньем познанья горящий, В днях минувших в долине гористых земель Взрыв подземных паров дал широкую щель. И тогда появилось в глубоком провале То, что камни и прах с давних пор прикрывали. Там на брюхе лежал потемневший, литой Медный конь. Полускрыт был он в пропасти той. Изваяния бок был с проломом немалым, Водоемом казаться он мог небывалым. И когда медный конь был в полдневном огне, Мог бы взор оглядеть все, что скрыто в коне. Шел пастух по долине травою богатой. Он, свой шаг задержав пред землею разъятой, Разглядел в котловине зеленую медь. Вниз по круче спуститься ему ль не суметь! Вот он встал пред конем в изумленье глубоком, И увидел пролом он в коне меднобоком. И все то, что таилось внутри у коня, Смог пастух разглядеть в свете яркого дня. Там усопший лежал. Вызывал удивленье Древний труп: до него не дотронулось тленье. Был на палец покойника перстень надет, Камень перстня сиял, как Юпитера свет. И пастух пораженный рукою несмелой Снял сверкающий перстень с руки онемелой. На добычу взглянув, как на счастья предел, Он восторженно в перстень свой палец продел. Драхмы в медном коне не найдя ни единой, Он покинул гробницу. Пошел он долиной, Погоняя отары. Спадала жара. Ночь настала. Пастух дожидался утра. И когда удалось рог серебряный небу Сделать огненным шаром, земле на потребу, Он оставил овец на лужайке у скал И хозяина стада спеша разыскал, Чтобы перстню узнать настоящую цену И судьбы своей бедной понять перемену. И хозяин был рад, что явился пастух, И язык развязал, словно думал он вслух. Говорил он о стаде, о том и об этом, И доволен бывал каждым добрым ответом. Вдруг он стал примечать и заметил: не раз Становился пастух недоступен для глаз, [458] И затем, словно тень, появлялся он снова. Рассердился хозяин: «Какого покрова На себя вот сейчас ты набрасывал ткань? Ты — то зрим, то — незрим. Поспокойнее стань! Чтоб являть колдовство, — не имеешь ты веса. Где тобою добыта такая завеса?» Удивился пастух: «Что случиться могло?» И свое он в раздумье нахмурил чело. Было так: обладателя перстня немало Обладанье находкой такой занимало. И, хозяина слушая, так был он рад Камнем вверх, камнем вниз свой повертывать клад! Камень вверх обративши движением скорым, По-обычному виден он делался взорам. Повернув яркий камень к ладони своей, Исчезал он мгновенно от смертных очей. Камень был необычен — в том не было спора,— Своего господина скрывал он от взора. И пастух разговор оборвал второпях, Он ушел, чтоб испытывать камень в степях И в горах. С волей рока он сделался схожим, Веселясь, он шутил с каждым встречным прохожим, Камень вниз опустив, промелькнув перед ним, Во мгновенье шутник становился незрим. Но сказавши себе: «Зримы ныне пребудем»,— Зримым шел наш пастух, как и свойственно людям. То являясь, то прячась, придя на базар Иль в жилье, уносить мог он всякий товар. Вот однажды пастух, словно дух бестелесный, Стал незрим: повернул он свой перстень чудесный. К падишаху в покой, меч индийский схватив, Он вошел и стоял, как невидимый див. Но когда и последний ушел приближенный,— Он, пред шахом явясь, поднял меч обнаженный. Был ужасным видением шах поражен; И, ему предложив свой сверкающий трон, Он промолвил, дрожа от нежданного чуда: «Что желаешь, скажи, и пришел ты откуда?» Так ответил пастух: «Торопись! Я — пророк. Признавай меня тотчас. Твой благостен рок. Если я захочу, — я невидим для света. Вот и все. Это свойство — пророков примета». Падишах преклонился, почувствовав страх. И весь город был в страхе, как сам падишах. Так вознесся пастух, встарь скитавшийся долом, Что легко завладел падишахским престолом. Поиграл этим камнем недлительный срок Наш пастух: и пастух — не пастух, а — пророк. Ты признай, государь, всею силой признанья Тех, что создали камень при помощи знанья. Должно тайну волшебств укрывать от умов, Чтоб незыблемым был нашей тайны покров. Мой рассудок — вожак, полный жажды движенья, Эту тайну не вывел на путь достиженья». Искендером-царем был похвален Платон, Так наглядно о тайном рассказывал он. И для мудрых рассказ прозвучал не без прока, И для многих имел он значенье урока.

1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 ... 136

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Пять поэм - Низами Гянджеви бесплатно.

Похожие на Пять поэм - Низами Гянджеви книги

Чжуан-цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский - Древневосточная литература
Дополнение к Путешествию на Запад - Юэ Дун - Древневосточная литература
Хокку. Японская лирика. Плакучей ивы тень… - Антология - Древневосточная литература / Поэзия
Повесть о прекрасной Отикубо - Средневековая литература - Древневосточная литература
Parzival - Wolfram von Eschenbach - Древневосточная литература
Баопу-Цзы - Гэ Хун - Древневосточная литература
Повесть о старике Такэтори (Такэтори-моногатари) - Средневековая литература - Древневосточная литература
Многоценная жемчужина - Сергей Сергеевич Аверинцев - Древневосточная литература / Религия: христианство
Спор  о соли и железе (Янь те лунь) - Хуань Куань - Древневосточная литература
Самаведа - Автор Неизвестен -- Древневосточная литература - Древневосточная литература

Оставить комментарий