Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вот наступало утро. Я вставала с постели и сейчас же чувствовала прилив тошноты. Поборов его, я одевалась, кое-как заплетала косу и уже собиралась идти по своим делам, как вдруг чувствовала, что меня снова тошнит, и едва успевала добежать до таза. Другим симптомом моей, как я думала, болезни были моменты, когда я ни с того ни с сего начинала обливаться потом.
Я была настолько наивной, что мне и в голову не приходило поискать истинную причину моей «болезни». И вот однажды утром я неожиданно вспомнила о работавшей на кухне молоденькой посудомойке Бесси, которая забеременела от одного из помощников конюха. Ее тоже ужасно тошнило, и я помню, как Брэдшоу говорила, что это Бог наказывает ее, потому что она совершила ужасный грех.
Я вдруг поняла, что жду ребенка. Ребенка от Александра О'Коннелла. От кого же еще? И что будет, если об этом узнает мой дед, лорд Уильям?
В это утро я ясно осознала, что мне надо скрывать мою беременность решительно от всех, как от господ, так и от слуг. Ведь о том, что со мной случилось, знала каждая поломойка, и догадайся кто-нибудь из слуг, сплетня скоро дошла бы до ушей деда, потому что слуги любят сплетничать о своих господах.
Меня, как всегда, стошнило, и я, открыв окно — на улице шел проливной дождь, — выплеснула содержимое таза на траву перед домом. За завтраком я выпила чашку чая и съела кусок сладкого пирога — такое сочетание нравилось моему желудку, и он вел себя вполне пристойно. Потом мне надо было идти к бабушке, которая не вышла сегодня к завтраку.
Она сидела на постели, подперев спину подушками, и читала письмо, которое тотчас спрятала под одеяло, увидев меня.
— Наконец-то ты пришла, Валерия. Садись за мое бюро и, пожалуйста, проверь мои расчеты по хозяйству. Не понимаю, зачем надо столько перца, чтобы приготовить жаркое? И почему надо столько свечей для классной комнаты? Неужели там даже днем горит свет?..
Одно лишь упоминание о мясе вызвало у меня тошноту, но, к счастью, все обошлось. Я не очень спешила с арифметическими выкладками, стараясь как можно дольше оттянуть тот момент, когда мне надо будет идти на кухню, где предстоял неприятный разговор с кухаркой, которая будет, конечно, возмущена этими урезываниями. Но больше всего мне не хотелось идти в спальню Эдварда и видеть, как Питерс будет освобождать его от ремней.
Я вдруг задумалась, и в моем воображении возник маленький мальчик с лучистыми голубыми глазами и вьющимися темно-золотистыми волосами. Сын Александра — единственная теперь память о нем! И слезы навернулись мне на глаза.
Глава 10
На следующий день выпал снег. Хлопья закружились в воздухе и вскоре покрыли все белой пеленой. Никто не был так рад этому незначительному событию, как Эдвард. Открыв окно, я собрала с карниза немного снега, и у меня получился снежок, который я потом бросила в горящий камин. Там он почти мгновенно растаял. Увидев это, Эдвард долго и громко смеялся.
На другой день Эдвард заставил меня опять бросить снежок в камин, и вскоре мне это ужасно надоело, потому что повторялось каждый день. И вот однажды, держа в руке снежок, я встретила в коридоре сэра Генри. Я поздоровалась с ним и приветливо улыбнулась.
— Мне кажется, ты чувствуешь себя гораздо лучше? — спросил он, тоже улыбаясь и беря мою мокрую руку в свою. — Я вижу, на щеках опять появился румянец. Очень рад этому. Мне хочется поблагодарить тебя за привязанность, которую ты питаешь к Эдварду.
Я ответила, что мне приятно слышать его похвалу, а сама пыталась понять, куда это он клонит?
— Снег! — завопил Эдвард, когда мы с сэром Генри вошли в классную комнату, не обращая внимания на отца. — Эдвард хочет снег!
— Ты получишь столько снега, сколько захочешь, — сказал сэр Генри, — но сейчас я вынужден забрать у тебя Валерию. Нам надо поговорить с ней об одном очень важном деле.
Конечно, до его сознания дошло только то, что я ухожу, поэтому в классной комнате раздался дикий рев, едва сэр Генри закрыл за нами дверь. Мне казалось, что у меня есть прекрасная возможность обратить внимание сэра Генри на состояние, в котором находится его сын, и я немного смущенно начала:
— Мне тоже надо с вами поговорить, дядя Генри. Ведь Эдвард…
— Конечно, конечно. Но сначала пройдем в библиотеку, где нас ждет твой дедушка.
У меня внутри что-то оборвалось, едва я это услышала, и сэр Генри добавил, очевидно догадавшись о моем настроении:
— Ничего страшного. Обсудим некоторые семейные дела. Если ты будешь послушной, то о твоей ошибке быстро забудут и все прекрасно уладится.
«Моя ошибка скоро выйдет наружу, — подумала я, — и я не знаю, как это можно будет уладить».
Дед сидел перед горящим камином, опираясь на свою палку. Когда мы вошли, он повернул голову и посмотрел на нас, особенно долго задержав взгляд на мне. Я не прочла в нем ни злобы, ни презрения, ни гнева, а только ледяную пустоту, от которой у меня чуть не подогнулись колени.
— Садись, Валерия, — сказал сэр Генри и пододвинул мне кресло. Он помолчал, покачиваясь с носков на пятки, так что его модные башмаки неприятно заскрипели. Он был в новом, сшитом на заказ костюме с жилетом канареечного цвета. — Дело идет о твоем браке.
Итак, дед нашел для меня какого-то разорившегося лорда, который готов закрыть глаза на мой позор, потому что для него важнее всего приданое.
— Я был в Лондоне, — продолжал сэр Генри, — чтобы собрать все необходимые документы для твоего замужества.
Внутри меня бушевала буря возмущения: какое они имеют право распоряжаться моей судьбой, словно я марионетка или подопытное животное, с которым можно делать все что угодно!
— В связи с теми неприятными обстоятельствами, — слышала я противный голос сэра Генри, — причиной которых ты была сама, твой дедушка твердо решил осуществить план, давно им обдумываемый. Короче, ты должна выйти замуж за Эдварда. Я полагаю, это лучшее решение всех неприятных вопросов, которые имели место.
— За Эдварда?! — вскрикнула я, и меня охватил вдруг такой ужас, какого я еще никогда не испытывала.
— В результате этого брака, — невозмутимо продолжал сэр Генри, — ты получаешь титул маркизы Кардуфф, причем состояние нашей семьи совершенно не пострадает, так как не надо будет давать тебе приданое.
Мое возмущение было так велико, что я вскочила и стала расхаживать взад-вперед перед камином, ни на что уже не обращая внимания.
— Эдвард — душевнобольной, — кричала я, — ему нельзя жениться. Он должен находиться под наблюдением врачей. Брак с душевнобольным — это преступление!
- Очаровательная плутовка - Мишель Маркос - Исторические любовные романы
- Роковые письма - Ольга Лебедева - Исторические любовные романы
- Идеальный выбор - Саманта Джеймс - Исторические любовные романы
- Серенада любви - Барбара Дэн - Исторические любовные романы
- Девушка с характером - Анне Якобс - Исторические любовные романы / Прочие любовные романы
- Ошибка Лорда Эшвуда - Тесса Дэр - Исторические любовные романы
- Венец безбрачия - Ольга Свириденкова - Исторические любовные романы
- Дочь стеклодува - Петра Дурст-Беннинг - Исторические любовные романы
- Искушение сирены - Тэсса Дэр - Исторические любовные романы
- Подружки - Клод Фаррер - Исторические любовные романы