Почему никто не захотел остановить меня? Не было мамы. Впрочем, она вряд ли стала бы запрещать. Но уж обязательно, вспомнив свой первый брак, спросила бы, готовы ли мы родить и воспитывать. Почему-то мы с Федей совсем не думали об этом. Были темными и непросвещенными, вполне соответствуя уровню всего общества. Отец мог бы меня остановить, но в ответ на мои слова о предстоящем он высказался неожиданно грубо. Я обиделась и замкнулась. Ольга Исааковна, Нинина мать, могла бы повлиять на меня, но, как сказала потом Нина, «мы считали, что это несерьезно».

Нет, серьезно, очень серьезно было всё это — по крепости узла связавшихся жизненных обстоятельств.

Подошло лето, каникулы. Я уехала к маме и затем вместе с ней в Кисловодск. О замужестве своем я ей сообщила, и эта новость, ее взволновавшая, заслонила все остальные. А может быть, о других событиях минувших месяцев я и не рассказала. Не помню.

Месяц в Кисловодске прошел весело. Мама лечилась ваннами, мы пили из источника нарзан, гуляли. Сложилось большое общество — приехали из Ленинграда Левины, а в самом Кисловодске жили постоянно Бронштейны, тоже большая семья, глава ее — врач. Мама общалась со старыми друзьями-приятелями, молодежь быстро сошлась, проводила время вместе. Гуляли или «толпой», чинно и медленно, что было скучновато, или молодой компанией по дальним маршрутам (гора Кабан, гора Кольцо). Помню, как переходила через речку Подкумок по камням и мама кричала мне: «Танцуй дальше!», когда я приостанавливалась. Мне было приятно, что мама мною любуется, но глядела на меня не одна только мама. Возникло ревнивое соперничество между Яшей Б. и Гришей Л. Теперь-то этот Гришка не бросал меня в одиночестве, как когда-то на улицах Питера, а ходил за мной как привязанный. Конечно, он победил Яшу по силе, по красоте, а также и по дерзости. Подхватывал меня на руки, когда встречался на пути ручей, и не сразу отпускал, раньше других успевал протянуть мне руку, когда перебирались через каменные завалы, и, как выражалась мама, «торчал перед глазами с утра до вечера». Я ощущала себя нимфой, купающейся в струях восхищения и обожания; куражу прибавляли еще чистильщики сапог, выбивающие дробь своими щетками и кричавшие мне вслед: «Ай, дэвушка, ай, пэрсик!»

Мама посмеивалась, спрашивая: «Ты еще не забыла, что вышла замуж?» Забыла! Совершенно забыла! Неужели надо помнить о всех своих глупостях и ошибках, когда мне так весело, так хорошо!

Наступила осень, каникулы кончились, начались занятия. Федор напомнил, что мы женаты. Теперь мне это было еще больше в тягость. Уйти бы сейчас, порвать непрочные нити, но я всё медлила, жалела его, а может, еще помнила о револьвере в комоде у сестры (хотя был ли он вообще?).

Встречи наши стали еще реже, могли быть только у него. Сестра Люда окончательно определилась — выходит замуж. Однако мать Абрама Моисеевича горой встала против брака с русской: «К нам в дом — никогда!» Он ушел, снимал комнату, но и тут возникли какие-то препятствия. И вот — временно, ненадолго, пожалуйста, потерпи уж — сестра просит разрешения пожить А. М. у нас. Я согласилась. Сначала в комнату въехал громадный буфет с фигурами и выкрутасами по фасаду (я прозвала его «Нотр-Дам-де-Пари») — основа будущего семейного очага (Абрам Моисеевич уже вступил в жилкооператив). Буфет отрезал треть комнаты, отгородив от меня супружеское ложе. Наше «сожительство» меня не угнетало: сестру я любила, Абрам Моисеевич был заботлив и ласков со мной. А когда я заболела — приступ аппендицита и операция, — он больше всех хлопотал вокруг меня и каждый день навещал в больнице.

Все эти обстоятельства жизни, казалось, отвлекают, отдаляют меня от семейного положения. Да и чем же оно закреплено — где семья, где дом? О доме нет ни разговоров, ни мыслей. Есть прикухонный чулан, железная койка, на которой временами ночует Л-н. Могу переночевать и я, если захочу. Но я не хочу. Бываю иногда вечером, ночевать иду домой. Мой дом там, в светлой части нашей с мамой комнаты, где еще ощущаю ее, и «Нотр-Дам» не вытесняет воспоминаний.

Последние дни мирной жизни. Приближалась развязка, финал драмы, спектакля, поставленного режиссером Л-ным.

В этот октябрьский вечер было у нас с Федором условлено свидание. Он ждал меня к девяти, надеялся, что не уйду, останусь до утра. Я просила предупредить заранее Л-на, не хотела встретиться с ним, увидеть его ухмылку, когда, уходя, оставит нас с Федей вдвоем. Но Федор забыл. Он принадлежал к дорогому для русского сердца типу Обломовых: забывал, опаздывал, откладывал… Как только я пришла, вспомнил, что не купил папиросы, но побежал за ними не сразу, а без чего-то десять. Ларек на Балчуге торговал до десяти. Не прошло и пяти минут, как у черного хода раздалось семь быстрых звонков — к Федору. Я подумала: забыл ключи или деньги. Открываю — Л-н. Какой-то встрепанный, запыхавшийся, и сразу: «Где Федор?» Объясняю. Не спрашиваю, в чем дело, хотя вижу — что-то неладно. Сел. Вскочил. Дергается и моргает чаще обычного (тик). И тут раздается один долгий-долгий звонок на парадном. Л-н неожиданно бежит открывать. И не возвращается. Иду узнать. Только поворачиваю из коридора в переднюю — и тут же делаю шаг назад. Из-за угла вижу: Л-н рядом с военным в кожанке и с кобурой, говорит быстро-быстро, но тихо, слов не разобрать. Стоит близко к «тому», рукой касается куртки. На заднем плане — двое в шинелях, с винтовками и дворник. Всё ясно — пришли за Федором. Тут же появляется он сам, открыв двери ключом. Я успеваю отступить незамеченная, встречаю всех в комнате.

Не сразу поняла я появление и поведение в тот вечер Л-на. Но пока шел обыск, до меня уже дошло — они пришли вместе, Л-н с черного хода, а те через пять минут — с парадного. Л-н — участник акции, но, застань он Федора, ему не пришлось бы кидаться на их звонок с объяснениями.

В ордере написано: «На арест и обыск». У меня нет документов, но довольствуются словами Федора «моя жена». Спросили ли паспорт у Л-на — не помню, но должны были спросить — для видимости. Федор бледен, испуган, однако держится хорошо. Комнатка мала и гола, обыск сосредоточился вокруг этажерки, на ней и под ней — книги, бумаги, тетрадки. Сочинения Ленина — первое, полное собрание — Федор получал по подписке. Он был, несомненно, идейным комсомольцем, хотя и скрыл свое происхождение.

Л-н весь в красных пятнах, ерзает на стуле. Солдаты с дворником на кухне, двери туда открыты — в комнатке все не помещаются. С этажерки берут пачку бумаг, брошюрки, письма. Под матрацем нет ничего, кроме грязных носков. «Соберите мужу самое необходимое». Я уже научена — связываю маленький узелок. Мы с Федей обнимаемся на прощание. Повели. Следом за ними вышла и я. Едва светает, но мне видно, как шагает Федя среди мостовой, рядом солдаты с ружьями, впереди — старший. Улицы совершенно пусты и сумеречны. Из первого же телефона-автомата звоню к Лурье. Ольга Исааковна отвечает: «Приходи сейчас же».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 ... 177

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Странствие бездомных - Наталья Баранская бесплатно.

Похожие на Странствие бездомных - Наталья Баранская книги

Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
Детство 45-53: а завтра будет счастье - Людмила Улицкая - Биографии и Мемуары
Наталия Гончарова. Любовь или коварство? - Лариса Черкашина - Биографии и Мемуары
Калейдоскоп жизни - Всеволод Овчинников - Биографии и Мемуары
Гармония волны. История серфера - Никита Замеховский-Мегалокарди - Биографии и Мемуары
Наталия Гончарова - Лариса Черкашина - Биографии и Мемуары
Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол - Биографии и Мемуары / Военное / Поэзия / О войне
Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Александра Потанина - Биографии и Мемуары
После. Что околосмертный опыт может рассказать нам о жизни, смерти и том, что будет после - Брюс Грейсон - Биографии и Мемуары / Зарубежная образовательная литература / Прочая научная литература

Оставить комментарий