Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лёне! Лёне! — подхватили сестры.
Веселая суматоха с расстановкой мебели и распаковкой ящиков с посудой затянулась до поздней ночи. Зато каждая знакомая вещь встречалась с неистовой радостью.
— Мама, кофейник! И чашка! Те, что у нас на даче были! Динка лезла ко всем со своим железным лошадиным гребнем, но никто не сердился, только Ленька укоряюще шептал:
— Ну чего зря страмишь меня перед людьми?
Поздно ночью, когда все, усталые и счастливые, укладывались наконец в свои собственные кровати, Динка вдруг весело крикнула:
— Мама! Вот посмотришь, теперь начнется полоса везения!
— Я тоже так думаю, — поддержала ее Мышка, — В новой квартире новая судьба!
— Мне бы только скорей в гимназию… — вздохнула Алина.
Марина тоже откликнулась тихим вздохом, но по другому поводу… И, словно поймав ее тревожные мысли, Леня успокаивающе сказал:
— Теперь как-нибудь проживем! Это не в гостинице, завтра мы с Алиной сходим на базар, наварим чего-нибудь и сыты будем! Не зря поговорка есть: дома и стены кормят…
— Спи уж, — сонно улыбнулась Марина и, закрывая глаза, подумала: «Боже, какое счастье для меня этот мальчик… Что бы я делала без него?»
Глава третья
ПОЛОСА ВЕЗЕНИЯ
Леня смотрел на свою комнату, как на чудо. Никогда в жизни он не мог представить себе, что у что у него будет своя, отдельная комната… Правда, она была невелика, в ней помещались только кровать, стол и два стула. Один стул предназначался будущему репетитору. Леня то задвигал его под стол, то ставил ближе к окну и, засыпая, с волнением представлял себе чью-то неясную фигуру в студенческой тужурке, сидящую на этом стуле…
Для уюта Марина повесила на окно занавеску и, остановившись на пороге, сказала:
— Ну, комната готова! Теперь дело только за репетитором!
И в тот же вечер она написала несколько объявлений.
— Хорошо бы какой-нибудь симпатичный студент пришел! Леня старательно расклеил объявления и начал ждать. В передней ему то и дело слышались звонки, но симпатичный студент почему-то не шел… С поступлением девочек в гимназию тоже не ладилось. Верноподданнические чувства начальницы женской гимназии не позволяли ей принять в число своих учениц дочерей опасного революционера; по той же причине одна из частных фирм отказала Марине в приеме на службу… Набегавшись за день, промокшая и усталая, Марина только к вечеру добиралась домой. К ее приходу девочки вместе с Леней затапливали печи, готовили ужин. Вся семья собиралась у жаркого огонька, и Марина, никогда не позволявшая себе унывать, подбадривала детей.
— Время изменится, все переменится… — весело запевала она и, обрывая себя, говорила; — Все может перемениться в один день: и в гимназию вас примут, и служба мне найдется, и симпатичный студент к Лёне придет!
Марина оказалась права. Все три события последовали одно за другим. Сначала девочек приняли в частную гимназию: Алина попала в шестой класс, Мышка — в четвертый, Динку после небольшой проверки взяли во второй класс.
В доме все пришло в движение. Алина с красными щеками носилась из комнаты в кухню, примеряла на себя и на сестер старые формы, шумно радовалась, что форма в этой гимназии коричневая и, значит, не надо шить новую. Мышка, все время теряя то иголку, то нитки, помогала матери пришивать воротнички и нарукавники, Леня раздувал утюг и обертывал бумагой новые учебники… Одна Динка хмуро стояла у окна и, глядя на бегущие по стеклу дождевые ручейки, тяжело вздыхала.
— Ты чего дуешься? — пробегая мимо, спросил ее Леня. — Не рада, что ли?
— Совсем не рада… Не лежит у меня сердце к учению. — Динка сморщила нос и пожала плечами. — Вот не лежит и не лежит…
— Ну и дурочка! — ласково обругал ее Ленька и, поманив пальцем в соседнюю комнату, строго сказал: — Ты этот свой разговор при себе оставь, поняла? Чтоб ни один человек от тебя таких слов не слышал! Потому как стыдно это! Люди за счастье считают ученье, а она какого-то Петрушку из себя корчит!
— Какого Петрушку? — вспыхнула Динка, но Лёня не стал объяснять.
— Ладно, Макака! Ты меня поняла, и ладно! А сейчас иди примерь форму. Может, тоже какой воротник мать приладит, чтоб не хуже людей была!
И вот настал день, когда перед тремя сестрами как последнее препятствие встала тяжелая парадная дверь женской гимназии. Они пришли раньше всех. За толстыми расписными стеклами не спеша маячила внушительная фигура швейцара с золотыми позументами.
— Там какой-то генерал ходит, — приглядываясь, сказала Динка.
— Это не генерал, а швейцар, — шепотом поправила ее Алина и, покраснев от натуги, снова налегла на дверь; Мышка попробовала помочь ей.
— А ну пустите! — нетерпеливо сказала Динка. — Я ее сейчас головой прободаю!
И, оттолкнув сестер, как бычок, уперлась головой в дверь, которую в этот момент широко распахнул швейцар. Три девочки пулей влетели в переднюю.
— Ну и гимназия у вас, даже дверь не открывается! — сердито бросила швейцару Динка, на ходу снимая свое пальто.
Алина сделала строгие глаза, а Мышка тихонько хихикнула.
«Мы не просто, вошли, а влетели», — рассказывая потом дома, смеялась она.
Передняя быстро заполнилась ученицами. Младшие, обгоняя старших, со смехом и шумом бежали наверх…
Девочки разделись. У подножия широкой, устланной ковром лестницы Алина последний раз оглядела сестер, поправила им воротнички.
— Ну, пойдемте… Каждая в свой класс… Около второго класса толпились девочки. Динка быстрым взглядом охватила тонкие и толстенькие коричневые фигурки в черных фартуках, прыгающие но плечам коски с пышными бантами, по-детски одутловатые щеки… Девочки эти пришли с начала года, они уже обвыклись, перезнакомились между собой и с любопытством смотрели теперь на новенькую. Динка взялась за ручку двери и, помедлив на пороге, неожиданно для себя сморщила нос, оскалила зубы и с коротким рычанием шагнула в класс. Классная дама, с высоко поднятыми плечами и неподвижно сидящей на шее головой с желтыми буклями, указала Динке ее парту.
— Вот, девочки, ваша новая подруга, Надежда Арсеньева!
— Никаких Надежд… — хлопая крышкой парты, проворчала Динка, и, когда классная дама вышла, она громко заявила: — Зовите меня, пожалуйста, просто Динка, я терпеть не могу никаких Надежд! И не сердите меня, потому что я нервная! — Она снова изобразила оскаленную собачью морду и, увидев вокруг испуганных, удивленных и неудержимо хихикающих девочек, с удовлетворением села на свое место.
В классе поднялся шум. Сбившись в кучку, девочки шептались, прерывая шепот громким смехом и испуганно затыкая себе рты. С Динкой никто не хотел садиться; соседка ее поспешно выгребла из парты свои тетрадки и ушла к подругам… По коридорам прокатился гулкий звонок, но шум в классе не утихал.
— Мадмуазель! Мадмуазель! — хлопая в ладоши, кричала классная дама.
Динка сидела тихохонько, подобрав под себя ноги и вперив глаза в черную доску.
Когда классная дама решительно приказала ее соседке вернуться и дрожащая беленькая девочка присела на краешек парты, Динке стало жаль ее, и она шепотом сказала:
— Не бойся. Я пошутила…
Соседка неуверенно кивнула головой и, пересиливая испуг, спросила:
— А давно это у тебя?
— После пожара… Дурешка! — сердито обругала ее Динка.
Девочка снова отодвинулась на край парты и замолчала. Румяная, пухленькая учительница, которую звали Любовь Ивановна, понравилась Динке; лицо у учительницы было круглое, уютное, но голова так же торчала между плеч, как и у классной дамы. Динка заметила, что у обеих в белых стоячих воротниках были воткнуты какие-то палочки. Учительница проверяла заданные на дом стихи. Динка подняла руку.
— Я тоже знаю эти стихи, — сказала она, выйдя к доске, и с чувством прочитала:
Поздняя осень, грачи улетели…
Динка читала хорошо, и, по мере того как она читала, испуг девочек понемногу прошел, и на большой переменке, окруженная со всех сторон новыми подружками, Динка уже, бурно фантазируя, описывала грандиозный пожар на одном из волжских пароходов, после которого она, Динка, начала вот так по-собачьи скалиться… Подружки удивлялись, сочувствовали.
- Дети, кормящие львов: Проклятие Лиссы Мании (СИ) - Соколенко Мария "M.Falcon" - Книги для подростков