Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это точно. Еще б и добавки попросили, – не стал спорить Леха.
– Трижды.
– Ага.
Темнело. С центра лагеря, где был общий костер, освещавший в вечернее время лагерь – другого света не было, – неожиданно раздался одинокий голос, выводивший хорошо разбираемые слова:
Ревела буря, дождь шумел,Во мраке молнии летали,Бесперерывно гром гремел,И ветры в дебрях бушевали…Ко славе страстию дыша,В стране суровой и угрюмой,На диком бреге ИртышаСидел Ермак, объятый думой.
– А неплохо поет, – заметил Середа. Потом глянул на приятеля и, усмехнувшись, предложил: – Раз не получилось у нас с тобой в глубинных извивах души разобраться, можем поуслаждать себе слух. Ну и окружающим тоже, кто спрятаться не успеет. Ты как, петь любишь?
Леха на секунду оторопел. Петь ему не доводилось ни разу; ну может, в детсаду или в начальной школе… Потом он вспомнил, что слов песен не знает вовсе. То есть знает сколько-то, но то, что слушал в прошлом времени, в это время не лезло никак. Потомок представил себе в лицах, как он орет во всю глотку широко популярное: «Я тебя бум-бум-бум, Ты меня бум-бум-бум, Мы вместе бум-бум-бум, С тобою бум-бум-бум». Поморщился, потому как сразу же себе представил офигевшие физиономии Семенова и Середы. Бурят, может, и ничего, он все-таки дикий человек, они там у себя в Якутии и не такое, наверное, поют, когда с бубнами пляшут, или с чем там должно.
– Медведь на ухо наступил? – по-своему понял внимательно смотревший Середа.
– Я ж не глухой, – не понял его потомок и закончил: – Я петь не умею, а слушать – всегда пожалуйста!
– Тогда пойдем, я сегодня в голосе! «Через прорезь пулемета я ищу в пыли врага!» – Пропев это, артиллерист легко вскочил с бревнышка и потянулся.
– Пошли, – согласился потомок и тоже встал, правда, не так лихо.
Боец Семенов
Вылазка с самого начала выглядела какой-то нелепой, и кроме Середы да Бендебери остальные были тоже озадачены. Даже лейтенант стал какой-то очумелый после того, как выслушал от командира боевую задачу.
Немудрено, потому как задачка не лезла ни в какие ворота для любого нормального военного человека. Надо выдвинуться почти к самому райцентру – скрытно, разумеется, – там проникнуть на территорию временных военных складов, и провести на складах ревизию, словно это не армейские склады, а сельпо какое-то. При этом строжайшим образом запрещалось вступать в перестрелку с немцами и вообще привлекать внимание. В провожатые дали двух пацанят, похожих на таких же сорванцов, помогавших в поиске пушки. Еще дали десять человек для переноски тяжестей. В целом все выглядело как-то невсамделишно.
Березкин, как дисциплинированный человек, вопросов задавать не стал, хотя и ушел от командира в сомнениях. Зато его ефрейтор тут же разговорил тех самых пацанят, и в короткий срок выудил у них все, что можно. Потому для отобранных к вылазке сослуживцев все стало ясно довольно быстро.
Склады все-таки располагались на отшибе, и к райцентру не относились, хотя к ним вела неплохая укатанная дорожка. Перед самой войной там спешно сляпали несколько строений-амбаров, обтянули все это жидковатой проволочной изгородью в два кола, воткнули на углы вышки для часовых, поставили шлагбаум, караулку и завезли всякое-разное. Местное население, наведя справки и узнав, что ни черта полезного на складах этих нет, потеряло интерес совершенно. Потом накатившиеся немцы так бодро вперлись в район, что склады остались брошенными, и их даже не удосужились поджечь. Немцы тоже не очень заинтересовались складированным имуществом, оставили в караулке отделение своих солдат последней тыловой категории, и на том все и закончилось. Службу эти фрицы (пожилые и ленивые) несли спустя рукава, хотя и нельзя было сказать, что совсем без присмотра все добро оставалось. Раз в день парочка дойчей лениво обходила склады по внутреннему периметру.
Хромой командир этой инвалидной команды, к своему счастью, встретился на рынке с Жуком. Это в корне изменило ситуацию. Немец немного владел языками (был на Украине в прошлую оккупацию), понимал специфику и очень скоро наладил взаимовыгодное сотрудничество – лесник возил караульным фрицам самогонку, копченую свинину и всякие овощи, а взамен получал соль и муку; старперы немецкие были мудрее молоденьких, рвущихся к валькириям сопляков вермахта, потому запасы у них имелись. Правда, и соль и мука – явно из советских закромов, но это уже несущественно.
В итоге у немецких караульных начался длительный пир, и последнее время они если и вылезали из караулки, то только в сортир. До того дошло, что лесник успешно впаривал им дохлятину – купил по дешевке двух палых свиней, ухитрился отбить запашок луком, чесноком, густым копчением с можжевельником, – и фрицы лопали за обе щеки. Впрочем, затяжное пьянство вело к тому, что вполне можно было покрошить им в кастрюлю портфель или ботинок: с залитыми глазами и это бы сошло за закуску.
Разумеется, этой бесхозяйственностью партизаны воспользовались, почти каждую ночь пацанята аккуратно проползали под паршиво натянутой колючей проволокой и тырили со склада патроны и что подвернется под руку. Но по малолетству и необученности военной они не могли сказать – есть ли что на складах более ценное. Вот для этого служивых и послали, чтобы глянули опытным глазом.
Самый ближний к входу и караулке склад оказался вовсе не интересен, потому как был забит под завязку противогазами. Жук взял сколько-то противогазов – сделать фильтры для очистки самогона, а больше ни к чему этот хлам не пристроить. В другом амбаре, по словам мальцов, лежали здоровенные тяжелые литые колеса, наверное танковые, промасленные свертки с здоровенными гайками, которые даже на грузила не годились, какие-то тяжеленные детали и автомобильные двери и крылья. Ящики там были совершенно неподъемными, а вскрывать их сложно – сколочены прочно, обтянуты железными полосками. Вот дальний склад выглядел куда милее – пацаны нашли там ящики с патронами, ящики с кавалерийскими шашками, коробки с пулеметными лентами – пустыми, к сожалению – и всякое прочее. Мальчуганы свято были уверены, что там просто обязаны найтись винтовки, пистолеты и всякое такое, включая красивые кожаные ремни. Очень уж им нравился комсоставовский шикарный ремень лейтенанта – широкий, с блестящей пряжкой в виде звезды.
Бендеберя такой уверенности не разделял, считая по умудренности житейской, что синица в руках, в виде патронов, куда лучше журавлей-ремней. Лейтенант только головой помотал, услышав все это. Потому что никак не ожидал от советского человека Жука такого прохиндейства и не мог поверить в такое разгильдяйство немецких солдат, да и лезть ночью черт знает куда тоже не хотелось. С другой стороны, похозяйничать на складе – очень заманчиво, хотя, по его мнению, склад артвооружения никак не мог содержать причиндалы из вещевого склада.
С оружием в отряде – полный швах, боеприпасов тоже кот наплакал, и потому надо кумекать, как выходить из положения. Жаль, конечно, что не получится подобраться всей командой на телегах (отряд имел своих лошадей и пару телег), но полтора десятка человек могут вполне себе притащить добра…
Тащиться предстояло далеко, потому вышли сразу после обеда. Семенов шел впереди, вместе с пацанятами, в виде головного дозора. Остальные пробирались цепочкой сзади. Дошли без приключений, осмотрели место, где стояли склады, не вылезая из кустов, прикинули пути подхода и отхода.
Бендеберя не торопясь вырезал несколько рогаток – подпереть снизу колючую проволоку, чтоб проползти стало проще; Середа поделился наблюдением, что немцы в караулке не пойми с чего орут песню «О, Танненбаум, о, Танненбаум!», которая вообще-то поется на Рождество, из чего сделал вывод, что надо поторапливаться – фрицы скоро до белой горячки допьются. Семенов не очень прислушивался к отголоскам далекого рева, доносившимся из-за здоровенных сараев, его больше интересовало, как немцы несли караульную службу. После серьезного наблюдения он убедился, что фрицы службу не несут, они ее положили, и она тихо себе лежит. И это было замечательно.
Когда стало смеркаться, выдвинулись к хилому проволочному забору, ефрейтор ловко приподнял рогульками нижние колючки, и проползать можно было с комфортом. У мальчишек имелся свой лаз – одна из досок в стене приколочена только сверху и легко сдвигалась в сторону. Для мужиков пришлось аккуратно отодрать так же соседнюю и в склад вошли уже вообще как к себе домой.
Тут же зашипел злобно Жанаев, пояснив сквозь зубы, что коленом об угол ящика саданулся, легкомысленный Середа захихикал и тут же треснулся в темноте лбом о какой-то стеллаж. Окошек в этом сарае не было, темнота – хоть глаз коли. Пришлось пользоваться предусмотрительно захваченными фонариками, аккуратно, стараясь не шуметь и не светить в полную меру. Пацаны просто из кожи вон лезли, так им хотелось показать и сабли и патроны, но лейтенант решил, что патроны таскать стоит, а вот шашки погодят. Еще его беспокоило, что останется тропинка натоптанная, а это может даже пьяных караульных навести на подозрения. Пока он распоряжался, ефрейтор с Середой побродили в тесном лабиринте штабелей из ящиков, ящичков и здоровенных коробок, подсвечивая себе прикрытым ладошкой фонариком.
- Тайная история сталинских преступлений - Александр Орлов - Альтернативная история
- Дети Империи - Олег Измеров - Альтернативная история
- Спасти СССР. Инфильтрация - Михаил Королюк - Альтернативная история
- Боец 4: лихие 90-е [СИ] - Валерий Александрович Гуров - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Страна городов - Дмитрий Щёкин - Альтернативная история
- Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013) - Николай Берг - Альтернативная история
- В ожидании Олимпийцев - Фредерик Пол - Альтернативная история
- П 2 (СИ) - Калбанов Константин Георгиевич "Калбазов" - Альтернативная история
- Во имя Империи! - Виктория Гетто - Альтернативная история
- Место для битвы - Александр Мазин - Альтернативная история