– У нас завтра годовщина части, – пояснил мне один из мародёрствующих автоматчиков. – Котлетки потребуются в столовке. Котлеток охота. – И укоризненно добавил: – Делиться надо. Жмот. А ты орёшь, тыловая крыса.

Нас, краснопогонников, я уже упоминал, во всех войсках презирают, тыловыми крысами обзывают.

Так наш добытый трофей убавился сразу на полдесятка скотин, ушедших прямиком на кухню.

А дальше стадо будет убывать чуть ли не на каждом переходе: то от разбитых на жёсткой дороге копыт, то от минных взрывов в придорожном перелеске, то от всяких набегов со стороны летних лагерей воинских частей.

В армии я обнаружил, что меня часто обвиняют в каких-то поступках, которых я не делал, а делали другие. А потом я понял, почему выходит так: я, оказывается, начинаю вдруг усиленно, независимо от своей воли, думать про эти самые чужие поступки, натурально смущаюсь, явно краснею и на меня тут же показывают: вот он, вот виновный! Очень портит кровь мне такая вот слабость натуры, должно быть врождённая.

Дальше встретились с танкистами. Точнее – с танками. Жаркий день завершался, близились сумерки, мы, изнеможенные, подбирали придорожный луг, где бы можно было остановиться на ночь, дав возможность скоту попастись, а самим себе вскипятить на костре чаю.

Каждый раз, когда мы выходили на нетоптаный луг, была опасность наткнуться на неразминированные участки. Благодаря случайности и Богу никто из бойцов пока не наступил на взрывающийся предмет, упрятанный в траве. Скотина вела себя в высшей степени нерационально: когда одна подрывалась, другие моментально задирали, вздыбливали хвосты, неслись в разные стороны, забивались в кусты, где как раз и подвергали себя наибольшей опасности. В кустах-то вообще никто мины не убирал. Особенно быки теряли разум. Настигать быка было мучительно сложно, а выгонять его из кустов ещё сложнее, бык норовил продраться дальше в саму чащобу, и тебе надо туда же продираться. У тебя при этом одна мысль и одно ожидание: вот сейчас под ногами рванёт, сейчас рванёт.

Ощущение ледяного озноба в позвоночнике. Я глядел на рядового Ванюшина, он делался бледным, как бумажный лист, у него сестрёнка и братишка, ожидающие дома на далёком Чулыме.

Мысль, которая на войне приходит каждому бойцу (мысль эту каждый скрывает по-своему), что твое тело тебе не принадлежит и с ним придется расстаться, здесь вот преследовала неотступно.

Вот, значит, когда мы подбирали место для ночной пастьбы, появились они, эти самые танки на дороге. Они шли навстречу. Сумерки уже почти загустели, а танки шли на скорости со слепящими фарами.

Выскочили эти стальные мастодонты совсем неожиданно из-за увала.

Я стал махать руками, чтобы они свернули, но куда там! Танки прошли через стадо. Бедные наши скотинки, сминая друг друга, кинулись в кюветы, выстланные камнем. На Западе все кюветы выстланы камнем – культура, леший бы её побрал. Из-за этой культуры напуганные животные попереломали себе ноги.

Всю потом ночь нам пришлось слушать мучительно-надрывные стоны животных. Чтобы скотина не мучилась, Масенькин с рассветом ходил и дорезал ее ножом, весь сам сделался окровавленным. Мог бы для такого дела воспользоваться карабином. Масенькин же, деревенского роду, не мог стрелять в скотину. Хотя нас-то пугал, – «Пристрелю!» – когда кто-то не хотел бежать по его приказу в кусты, на явные мины.

Утром младший сержант, помывшись в ручье, побежал искать правды в танковую часть, которая стояла под лесом. Правды, конечно, не нашёл, однако принёс бумагу на прирезанную скотину. Танкисты пригнали грузовик и взамен на выданную квитанцию загрузили кузов ещё не остывшими тушами. Танкисты похохатывали, довольные: халява им подвалила – для общего довольствия мясо. И опять демонстрировали если не презрение к нам, краснопогонникам, то пренебрежение полное: тыловые крысы.

Это был не последний драматический случай. В результате мы вернулись в свою часть, растеряв чуть ли не всё стадо. Последние потери понесли уж перед самым «домом». Крупная тёлка напоролась брюхом на острую железяку, торчащую из разбитого, опрокинутого у дороги пушечного орудия. А пёстрый бык с крупной лобастой головой подорвался на мине уже в городской черте, возле разбитого литейного завода, у каких-то сараев, на газоне, куда он потянулся ухватить пучок травы. Мина оказалась противотанковой. Испустить бы тут дух заодно и моему напарнику Ванюшину, погнавшемуся за быком, но на счастье запнулся, упал и оказался за валяющейся бетонной балкой, оттого и уцелел. Спасительный момент. Значит, Всевышнему надо, чтобы рядовой Ванюшин для чего-то остался живым. Волной спрессованного воздуха зацепило и меня, я перестал слышать, и язык затвердел, как бы заклинился во рту. В общем, безрассудный поход получился.

По результатам всей нашей скотоперегонной такой операции младший сержант Масенькин был разжалован в ефрейторы. Никак не примирившись с таким своим унижением, наш командир надолго впал в угнетенное состояние, голову повесил, задумался. Он-то ведь был одержим мечтой дослужиться если не до офицерского звания, то хотя бы до старшинского, что, как он считал, позволило бы ему, то есть давало право не возвращаться в свой сибирский колхоз. Вот, говорю, впал в тяжелое угнетение. А прежде-то Масенькин и пошутить умел. Например, спрашивал перед строем:

– Рядовой Зябрев! Чтобы под трибунал не попасть, что в сортире не полагается делать?

– Махать пальцем, товарищ младший сержант!

– Правильно, – одобрял он с очень серьёзным лицом.

По подразделениям ходила байка про бойца, которому подтиркой служил палец и однажды этот боец, стряхивая, не рассчитал, да и угодил пальцем об остриё шанцевого инструмента, прикреплённого на боку, да и отсёк себе палец, который на кожице повис. Судили беднягу трибуналом, как за сознательное членовредительство. Вот об этом Масенькин и любил напоминать своим подчинённым. Это всем надо знать, повторял он с тем же серьезным видом, хотя все прыскали смехом.

Дальше мне бы рассказать, как его, такого вот психически оглушённого, демобилизуют и он вернётся в свой колхоз, деревня очень обрадуется, событие-то ведь великое, прежде с войны такие вот с целыми руками и ногами не приходили, назначат люди его председателем, он в этой должности проработает с весны до осени, старательно поработает, распределит оголодавшим колхозникам на трудодни собранный урожай хлеба, нарушив тем самым государственную заповедь, за что подвергнется аресту и проведёт в зонах долго, долго. Но про это рассказывать у меня уже нет никакой охоты и сил тоже – это была бы уже отдельная повесть.

Подлые американские борзописцы на весь свет разнесли в заграничной прессе, как мы, советские краснопогонники, то есть, чекисты, отбирали скот у немецких

1 ... 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ворон на снегу. Мальчишка с большим сердцем - Анатолий Ефимович Зябрев бесплатно.

Похожие на Ворон на снегу. Мальчишка с большим сердцем - Анатолий Ефимович Зябрев книги

Красное колесо. Узел 1. Август Четырнадцатого. Книга 1 - Александр Солженицын - Русская классическая проза
Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1 - Александр Солженицын - Русская классическая проза
Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 4 - Александр Солженицын - Русская классическая проза
Грех да беда на кого не живет - Александр Островский - Русская классическая проза
Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 2 - Александр Солженицын - Русская классическая проза
Бородинское сражение - Денис Леонидович Коваленко - Историческая проза / О войне / Русская классическая проза
Знаешь, как было? Продолжение. Чужая территория - Алевтина Корчик - Русская классическая проза
Старческий грех - Алексей Писемский - Русская классическая проза
Стройотряд уходит в небо - Алэн Акоб - Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Русская классическая проза
Взгляд сверху - Арсений Соломонов - Русская классическая проза / Ужасы и Мистика

Оставить комментарий