Пилюковцы ожидали большего. Чувствовали ли они себя заброшенными, оторванными или рассчитывали на заступничество зеленых перед красными, или, наконец, не хотели распылять сил, — но Илье ничего хорошего не сулило об’едииение двух разнохарактерных отрядов: мешать будут друг другу. Казаки против казаков в бой неохотно пойдут и этим могут погубить отряд зеленых; казаки переживают душевный разлад, они жаждут конца борьбы, а зеленые в бой рвутся, им предстоит большая работа; наконец, Илья не особенно доверял пилюковцам: переменится положение — и примирятся с Деникиным. Он предложил им поддерживать с ним связь, при случае помогать друг другу и согласовывать свои действия.

В разгар тревоги, когда, казалось, вот-вот наскочат казаки, к правлению приблизился в темноте тоскливый, молчаливый отряд кубанцев. Пилюк, большой, в бекеше подошел к Илье и тихо, тревожно сообщил:

— Мы уходим.

Посмотрели друг другу грустно в глаза — успели привыкнуть за неделю, — тоскливо становилось при воспоминании о песнях, которые уже в прошлом. Илья тихо спросил:

— Почему? Разве до утра нельзя?

— Нельзя. Советую и вам уходить: масса сил охватывает нас.

— Я все-таки останусь.

Ушел отряд Пилюка — страшно, одиноко стало. Но Илья рассчитывал, что белые не решатся нападать ночью, а днем они неопасны. Его отряду предстоял большой переход за сорок верст на Эриванскую и дальше — на Тамань, чтобы затем захватить в клещи железную дорогу. Уходить на ночь — нельзя: измучаются зеленые в ночном походе по горам, в мороз, без сна.

На заре начали собираться. Сняли заставы, посты, только конная разведка по дорогам скакала.

Выступили — уже поднялось солнце. Притаилась станица, ждет кровавой развязки.

Пронеслись сани вперед по дороге на Дербенку. На них — два раненых и несколько человек охраны. А цепь, чтобы не нарваться на засаду, свернула с дороги в лес.

Спохватился Илья, скачет по цепочке от хвоста к голове и обратно:

— Кто пропустил сани по дороге, какой идиот направил? Не знают, что белые окружают? Где конные?

Но никто ничего не знал. Послать в догонку некого: весь конный отряд разметался в разведку.

Едва отошла цепь от станицы, как сзади раскатисто заклокотала ожесточенная перестрелка. Зеленые шли, точно их это не касалось: пули к ним не летели.

Обогнули глубокое широкое ущелье — снова свернули на Дербенку. Вправо от них за этим ущельем пронеслись по дороге сани (где они замешкались?) и на виду всех зеленых наскочили на засаду белых. Те их обстреляли, они — с саней долой, и бежать через ущелье, к своим. Отсюда цепь засыпала роем пуль засаду белых — и прогнала их в Дербенку.

Снова потащилась цепь. Сзади бой идет, трескотня.

Вышли на окраину Дербенки. Жители передают, что отряд конницы казаков — на другой окраине. Два орудия сюда направлены. Разведчики полезли на крыши, видят — масса кавалерии, орудия.

Выстроил Илья цепь за плетнями, заборами, а сам думает об одном: уйти, пока из Убинки не нагнали.

Постояли. Начали незаметно отходить через дворы.

Тревожно. Вокруг — ровное место; налетят казаки — не скроешься, а плетни, заборы жиденькие, ненадежные.

Тут хохот поднялся. Иосиф бредет по пустому двору, за цепью торопится, а сзади покинутая им кляча трухлявит, потряхивает стременами казачьего седла: выбраться ей некуда.

Прибежали из Убинки два казака, просят в отряд принять. Напуганные, рассказывают о случившемся, а зеленые хохочут, за животы схватываются. Сошлись там отряды казаков к станице. Стылу залетела их разведка с шашками наголо — видно, сказали им жители, что зеленые ушли, — а спереди цепь начала по ним жарить. Те — бежать, в горы, в тыл, к своим, а цепь — им вдогонку. И завязался бой; полдня шла трескотня, много жертв было.

Но здесь, в Дербенке, почему не нападают казаки? Или получится, как в Холмской? Или это — хитрость: ждут, пока другие отряды зайдут в тыл зеленых?

А зеленые уже отошли за Дербенку, стали окапываться на бугре, спрятались за окопами, набросали листвы на кучки снега, чтобы чернело, а сами — под бугор, и пошли весело ущельями в глубь гор.

Довольны зеленые гостеванием в Убинке; весело так воевать: сидели в хатах, в тепле, боев не было, а дважды белые понесли потери. А шум какой поднялся! Растет авторитет Ильи: командиру все неудачи, все успехи относят.

Переночевали на Мезыбке. Утром выстроились — родимые жалуются, что им нехватает шашек, карабинов, а у пеших есть да не дают. Илья приказал обменять, а у зеленых оружие, как игрушка: за ним ухаживают, его разрисовывают, берегут, как ценность. Жалко. Но Илья требует. Неохотно отдают. А один все-таки чего-то ждет. Вскипел Илья, карабин свой с плеча сорвал — и наперевес, — и ринулся к ослушнику… Тот поскорей — выполнять приказание.

Видят зеленые — дисциплина устанавливается твердая, а Илья перед строем речь говорит коротенькую. Напоминает им о конференции на Лысых горах, когда впервые говорил о трех периодах борьбы, — разве не прав был он тогда? А тянул на Кубань — ведь и вправду весело гулять? В отряде 250 бойцов, а белые нигде не решаются вступать с ними в бой.

Не для того он говорит, чтобы похвалиться. Стали бы его хвалить в другой обстановке — мучительно переносил бы это. А здесь ему нужно, чтобы в его разум верили, чтобы с ним никуда итти не боялись.

Переход в Эриванскую.

Вышли для удобства и пущего страха белым, чтоб им показалось, что зеленых бродит видимо-невидимо, — под Холмской, и пошли большой дорогой в сторону Ахтырской. Как в своих владениях. Солнце улыбается, пригревает, итти легко, весело; дорога сверкающая, ровная, широкая. Крестьян много едет на санях. Разведчики приказывают им ложиться на снег вниз лицом и не смотреть, иначе грозят стрелять. Крестьяне, бабы, девки сперепугу падают и ждут смерти. Тут уж и минуты за часы покажутся. А цепь и в самом деле тянется бесконечно. Пройдут зеленые, отпустят крестьян — и несутся те домой вскачь сообщать, что зеленых прошло тысячи: сами видели. А там глядишь — к вечеру и гарнизон в панике разбежится.

Зеленые же под Ахтырской свернули в горы, и пошли бродить: то заберутся в чащу кустарника, то выберутся в заброшенный хуторок, то на дорогу выйдут, — и снова в дебри. Кажется, не день шли, а неделю. И разведчиков белых, проносившихся на санях, спугивали. А впереди грохот стрельбы гулко раздается. Спешить ли на помощь или уходить скорей? Не первая ли группа выступила? Или вторая, беспросыпная, проголодалась?

Спешат товарищи на помощь, а пути конца не видно. Встретили веселого эриванского казака. Шел домой, давно не был, радуется предстоящему свиданию. Взялся вести зеленых. Они уж устали, бредут молча, уныло, а он все рассказывает, рассказывает, точно перед смертью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 123 124 125 126 127 128 129 130 131 ... 154

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Смех под штыком - Павел Моренец бесплатно.

Похожие на Смех под штыком - Павел Моренец книги

Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский - Биографии и Мемуары
Живой Дали - Питер Мур - Биографии и Мемуары
Сальвадор Дали - Мишель Нюридсани - Биографии и Мемуары
Ради этого я выжил. История итальянского свидетеля Холокоста - Сами Модиано - Биографии и Мемуары / Публицистика
Фрегат «Паллада» - Гончаров Александрович - Биографии и Мемуары
Путь теософа в стране Советов: воспоминания - Давид Арманд - Биографии и Мемуары
«Салют-7». Записки с «мертвой» станции - Виктор Савиных - Биографии и Мемуары
Образы Италии - Павел Павлович Муратов - Биографии и Мемуары / Историческая проза / Разное / Русская классическая проза
Великая и Малая Россия. Труды и дни фельдмаршала - Петр Румянцев-Задунайский - Биографии и Мемуары
Первый Гвардейский кавалерийский корпус - Александр Лепехин - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий