-А что это вы в Париже решили жениться, месье Вулф? - полюбопытствовал префект.
-Я участвовал в американской революции, - искренне сказал Дэниел, - и восхищаюсь французской. Мы с моей будущей женой решили, что приедем на землю, освященную высокими идеалами свободы, - он указал на лозунг, - и там заключим наш союз. Наш ребенок, - он улыбнулся, - родится в стране, которая стала светочем разума и справедливости для всего цивилизованного мира.
Префект зарделся. Присев, окунув перо в чернильницу, он стал выписывать свидетельство о браке.
-Вот, - сказал чиновник, передавая его Дэниелу, - в четвертый день второй декады флореаля, второго года Республики, я, префект пятого округа города Парижа, удостоверяю брак, заключенный месье Дэниелом Вулфом и мадемуазель Софи Кроу. Поздравляю, - добавил префект, пожав ему руку.
На улице было пустынно, пахло свежей травой, ветер шелестел наклеенными на стены обрывками листовок и старых газет.
-Антуан, - подумала Констанца и сказала себе: «Ты пойдешь туда, на площадь Революции. Ты будешь с ним до конца, с ним и Мари-Анн. Так будет правильно».
-Подожди, - остановил ее Дэниел и достал из кармана сюртука бархатный мешочек.
-Это просто символ, - вздохнул он, - но я подумал, тебе будет приятно..., Можешь не надевать, конечно, но так более, - он поискал слово, - безопасно.
Констанца посмотрела на золотое кольцо с темной, большой жемчужиной. Слабо улыбнувшись, она ответила: «Хорошо». Девушка почувствовала холод металла на пальце и вздрогнула: «Я тебе его верну, конечно..., Когда...»
-Когда придет время, - Дэниел поднял руку. «Разумеется, Констанца».
-Ты очень хорошо врешь, - она кивнула на двери префектуры. «Любой бы поверил».
-Я дипломат, - пожал плечами Дэниел, - это моя профессия. Пойдем, - он предложил ей руку, - тебе надо поесть.
Порыв ветра заполоскал подолом ее платья. Констанца, поежившись, запахнула на груди кашемировую шаль.
Дэниел проснулся от стука в дверь. Приподнявшись на локте, он взял с персидского ковра свой золотой хронометр: «Семь утра. Кого черт несет?»
В консульской квартире стояла тишина, - кроме него и Констанцы, тут никого не было. Дэниел накинул шелковый халат. Зевая, потирая лицо руками, он вышел в переднюю.
Комнаты была убраны, пахло сандалом и воском для паркета, в углу стояли два сундука - вещи были уже сложены.
-Проверка документов, - раздалось с лестницы. «Отоприте дверь, иначе мы ее взломаем».
-Это не Фуше, - хмыкнул Дэниел, - он понятия не имеет, кто я такой. Разве что только он за мной слежку пустил. Все равно, нельзя рисковать.
-Констанца, открой, - он приблизил губы к замочной скважине и подергал бронзовую ручку двери. Все дни она проводила с мадам Лавуазье, - когда Дэниел спросил, что она там делает, жена вздохнула: «Просто сидим и держимся за руки..., Говорим об Антуане, я ей помогаю разбирать его заметки...- Констанца поднялась:
-Мне и самой надо работать. Я хочу приехать в Америку с окончательным вариантом рукописи, чтобы сразу предложить ее издателям. Спокойной ночи, Дэниел.
-Надо написать ее отцу, - напомнил себе Дэниел.
-Я это из Нью-Йорка сделаю. Наверняка, за ней дадут какие-то деньги. Джованни не бедный человек. Я все-таки спас его дочь от эшафота. Она, кстати, может умереть родами, - он вспомнил узкие, стройные бедра жены. «Ее мать умерла, Питер же мне рассказывал. Еще чего не хватало, - Дэниел нахмурился и отпил вина.
-Она отменный журналист. Будет работать под псевдонимом, конечно, но эта книга, - он бросил взгляд на тетрадь, что лежала перед ним, на столе, - это, же золотое дно. У замужних нет прав на собственность, на, те деньги, что они получают. Вся прибыль от ее книги, от статей - станет моей, - он потянулся: «Пусть лучше ребенок умрет. Кому он нужен? Констанца молода, она мне родит законного наследника».
Она открыла дверь - в шелковой, тонкой рубашке, с разметанными по плечам косами. «Надень чепец и ложись в мою постель, - попросил Дэниел. «Пришли проверять документы, у тебя волосы уже отрастают».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Констанца только кивнула и быстро оправила свою кровать. В комнате неуловимо, горько пахло цитроном. «Какая у нее кожа белая, - полюбовался Дэниел. «Нет, она кремовая, как сливки. Может быть, как раз сейчас..., Нет, нет, слишком мало времени еще прошло. Пусть сначала казнят Лавуазье».
Он открыл дверь на лестницу и широко улыбнулся: «Доброе утро, господа».
-Попрошу ваши документы, - хмуро сказал офицер Национальной Гвардии, - в Париже неспокойно, сами понимаете. Война идет.
-Мы - нейтральная страна, - Дэниел пригласил наряд солдат в переднюю и указал на американский герб, что красовался на стене. «Эта квартира - собственность правительства Соединенных Штатов Америки, которое я представляю. Вот все нужные бумаги, - он взял со столика папку испанской кожи.
Офицер просмотрел документы: «Кто-нибудь есть еще в комнатах, месье Вулф?»
-Моя жена, - Дэниел усмехнулся и поднял бровь, - однако она еще спит. Мы поздно легли. Вот наше свидетельство о браке, - он протянул бумагу гвардейцу.
-Так вы молодожен, месье, - тот рассмеялся.
-Кто там, милый? - раздался из спальни томный голос.
-Не волнуйся, Софи, - отозвался Дэниел, - просто проверка, из префектуры.
-Мы должны осмотреть комнаты, - кашлянул офицер, - сами понимаете, месье, так положено..., Мы не побеспокоим мадам, - торопливо добавил он, искоса посматривая на полуоткрытую дверь спальни.
Красивая девушка в кружевном чепце лежала, облокотившись на шелковые подушки. Офицер подумал: «Хороша. Только она бледная очень, но ей идет. И что это месье Фуше просил проверить квартиру - вроде ничего подозрительного тут нет».
-Письмо банкира у меня в шкатулке, - вспомнил Дэниел, прислонившись к ореховому столику в передней, - а шкатулка в тайнике. За книгами, в библиотеке. Туда они не полезут. Это Фуше устроил, сомнений нет. Пусть думает, что Робеспьера хотят убрать американцы - вряд ли он будет нам посылать ноту протеста по этому поводу, в его положении, - Дэниел скрыл улыбку.
-Все в порядке, - поклонился офицер, - простите, что побеспокоили.
-Я понимаю, - развел руками Дэниел, - время такое. Хорошего вам дня.
Заперев дверь, он подошел к окну, что выходило во двор. Дэниел увидел неприметного мужчину, в темном сюртуке, что разговаривал с гвардейцем.
-Все понятно, - усмехнулся Дэниел. «Надо сегодня сходить к тому человеку, связному Джона, оставить письмо. Жаль, что он сюда только зимой приехал - ничего не знает о герцоге и Марте. Они погибли, скорее всего, а Элиза умерла где-то, ребенок же».
Он вернулся в спальню. Констанца, поднимаясь, выдохнула: «Они ушли?»
-Это просто проверка, - заметил Дэниел, исподтишка любуясь ее высокой, обтянутой шелком, грудью, - но тебе не стоит сегодня ходить на площадь Революции, Констанца. Останься здесь. Послезавтра мы уезжаем в Кале. Не надо рисковать, там все будет кишеть солдатами, соглядатаями, - он поморщился.
Она замерла: «Дэниел, я обещала…Мари-Анн будет меня ждать , и он…, он, - Констанца покачнулась: «Антуан. Ему нужно меня видеть, как ты не понимаешь…, - девушка закусила губу.
-Еще и за ней слежку могут пустить, - зло подумал Дэниел. «Увидят, с кем она разговаривает…, Откуда американке знать жену Лавуазье? Фуше не дурак, размотает ниточку. Вспомнят и о месье Констане, и об убийстве Марата…, Нельзя ее туда пускать».
-Констанца, - он опустился в кресло и указал на ее живот, - ты пойми, я беспокоюсь за тебя. За ребенка. Неужели ты хочешь подвергнуть опасности дитя, меня, мадам Лавуазье? Ты уже один раз, - он помолчал, - оставила невинного человека на произвол судьбы, а сама бежала. Это ведь ты подговорила мадемуазель Корде убить Марата, - Дэниел склонил голову набок:
-Ей отрубили голову, а ты жива и здорова. Как ты можешь ставить под угрозу жизнь женщины, которая спасла тебя? Учитывая, - добавил Дэниел, - что ты и так украла у нее мужа, Констанца.
