Василий Шукшин умер за два дня до окончания съемок фильма «Они сражались за Родину» в ночь на 2 октября 1974 года. Его смерть мифологизирована не меньше, чем жизнь, а описана и в литературе, и в журналистике, и в документальных фильмах, коих за последние годы вышло немало, даже более подробно. Бывший моряк, три года отслуживший на берегу Черного моря, скончался на борту пассажирского парохода «Дунай», пришвартованного к правому берегу Дона. Диагноз, поставленный при вскрытии, показал: смерть наступила вследствие сердечной недостаточности. Иногда ссылаются на высказывание врачей, что у Василия Макаровича было сердце восьмидесятилетнего старика. Говорят также о табачно-кофейной интоксикации[71]. А еще о том — что Шукшина убили.

Эта версия за истекшие сорок лет, а особенно после начала перестройки, когда говорить и писать стало можно о чем угодно, была много раз оспорена, проверена, перепроверена, но, как сказала в одном из интервью старшая дочь Шукшина Екатерина Васильевна: до тех пор, пока мне не докажут обратное, буду считать, что смерть была естественной. Однако был у нее мистический шлейф в духе поздних шукшинских рассказов.

«Удивительное совпадение. За день до смерти Василий Макарович сидел в гримерной, ожидая, когда мастер-гример начнет работать, — вспоминал Юрий Никулин. — Он взял булавку, опустил ее в баночку с красным гримом и стал рисовать что-то, чертить на обратной стороне пачки сигарет “Шипка”. Сидевший рядом Бурков спросил:

— Что ты рисуешь?

— Да вот видишь, — ответил Шукшин, показывая, — вот горы, небо, дождь, ну, в общем, похороны…

Бурков обругал его, вырвал пачку и спрятал в карман. Так до сих пор он и хранит у себя эту пачку сигарет с рисунком Василия Макаровича».

А вот пространный отрывок из книги Владимира Коробова, ценный тем, что был написан благодаря общению автора с Георгием Бурковым.

«1 октября 1974 года в киногруппе “Они сражались за Родину” был обычный и совсем нетрудный съемочный день, основная работа была уже позади. Шукшин — накануне много говорили о “Разине”, разрешение на запуск которого было наконец получено, — чувствовал себя усталым и разбитым. Они решили с Бурковым после съемок съездить в станицу Клетскую, снять усталость в бане.

…Поехали на “газике” в Клетскую. Молодой шофер Паша неудачно развернулся и нечаянно переехал неосторожную станичную кошку. Шукшина начали бить нервные судороги, он с трудом успокоился. Перед баней шофер рассказал старику-хозяину (отцу заведующего местной кинофикацией) о дорожном происшествии. “Не к добру, — сказал старик, — к большой беде примета… Ну, да это раньше в приметы верили, сейчас все не так…”

Мыться расхотелось, только погрелись слегка. Василий Макарович даже на полок не поднимался, посидел внизу[72]. На обед у гостеприимного старого донского казака была лапша, мед, чай со зверобоем. Дважды — до обеда и после — Шукшин звонил в Москву. К телефону никто не подошел[73].

Вернулись на “Дунай”. В каюте у Буркова стояли два стакана с холодным кофе. Шукшин подгорячил свой стакан маленьким кипятильником и выпил. Вроде бы оживился. Немного поговорили на разные темы. Бурков предложил лечь сегодня спать пораньше. Да, согласился Шукшин, хорошо выспаться бы не мешало, и вскоре ушел в свою каюту, которая располагалась рядом.

Буркову не спалось. Посреди ночи, примерно в два-три часа, он услышал стук двери и знакомый звук шагов. Он выскочил на палубу. Шукшин, в съемочном галифе и белой нательной рубашке, держался левой рукой за сердце.

— Ты что, Вася?..

— Да вот, защемило что-то и не отпускает, а мне мать говорила: терпи любую боль, кроме сердечной… Надо таблетки какие-нибудь поискать, что ли… — Врача на теплоходе не оказалось, уехал в этот день на свадьбу в одну из станиц. Нашли с помощью боцмана аптечку. Валидол не помог. Бурков вспомнил, что мать у него пьет от сердца капли Зеленина. Шукшин принял это лекарство.

— Ну как, Вася, легче?

— А ты что думаешь, сразу, что ли, действует? Надо подождать…

Зашли в каюту Шукшина.

— Знаешь, — сказал Василий Макарович, — я сейчас в книге воспоминаний о Некрасове прочитал, как тот трудно и долго помирал, сам просил у Бога смерти…

— Да брось ты об этом!..

— А знаешь, мне кажется, что я наконец-то понял, кто есть “герой” нашего времени.

— Кто?

— Демагог. Но не просто демагог, а демагог чувств… Я тебе завтра подробнее объясню…

— Вася, знаешь что, давай-ка я у тебя сегодня лягу…

Шукшин посмотрел на вторую кровать, заваленную книгами, купленными в Волгограде, Клетской и Ленинграде (всего их было — назовет потом опись — сто четыре названия), бумагами и вещами.

— Зачем это? Что я, девочка, что ли, охранять меня… Нужен будешь — позову. Иди спать…»

Разговаривал с Бурковым о смерти Шукшина и Анатолий Заболоцкий, и его рассказ в чем-то совпадает, в чем-то нет с версией Коробова.

«Помню серо-синего Георгия Буркова. Вот что мне рассказывал Жора в тот день, когда он вместе с Бондарчуком, Тихоновым, Губенко привез в Москву из Волгограда транспортным самолетом цинковый гроб. Я спросил его: “Как все хоть было? Когда ты его видел последний раз?” Передаю смысл его рассказа: “Вечером в бане были, посидели у кого-то из местных в доме. Ехали на корабль — кошку задавили — такая неловкая пауза. Тягостно было. Поднялись на бугор возле ‘Дуная’. Потом по телевизору бокс посмотрели. В каюте кофе попили. Поговорили, поздно разошлись. В 4–5 часов утра еще совсем темно было, мне что-то не спалось, я вышел в коридор, там Макарыч стоит, держится за сердце. Спрашиваю: ‘Что с тобой?..’ —‘Да вот режет сердце, валидол уже не помогает. Режет и режет. У тебя такое не бывало? Нет ли у тебя чего покрепче валидола?’ Стал я искать, фельдшерицы нет на месте, в город уехала. Ну, побегал, нашлись у кого-то капли Зеленина. Он налил их без меры, сглотнул, воды выпил и ушел, и затих. Утром на последнюю досъемку ждут. Нет и нет, уже 11 часов — в двенадцатом зашли к нему, а он на спине лежит, не шевелится”. Кто зашел, не спросил ни я, ни он не говорил».

Сам Бурков в книге мемуаров написал о последних часах жизни Шукшина очень скупо, опустив все те подробности, которые поведал Коробову и Заболоцкому: «В последний вечер выглядел усталым, вялым, все не хотел уходить из моей каюты — жаждал выговориться. Вдруг замолкал надолго. Будто вслушивался в еще не высказанные слова. Или принимался читать куски из повести “А поутру они проснулись” — как раз завершал работу над ней, вот только финал никак не выходил, что-то стопорило. Помните, повесть обрывается на суде. “Я хочу сделать так. Во время чтения приговора в зал входит молодая, опрятно одетая — ‘нездешняя’ — женщина и просит разрешить присутствовать. Судья, тоже женщина, спрашивает: ‘А кто вы ему будете? Родственница? Знакомая? Представитель жэка?’ — ‘Нет’, — говорит женщина. ‘Кто же?’ — ‘Я — Совесть’”»[74].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 125 126 127 128 129 130 131 132 133 ... 145

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Шукшин - Алексей Варламов бесплатно.

Похожие на Шукшин - Алексей Варламов книги

Александр Грин - Алексей Варламов - Биографии и Мемуары
Сравнительные жизнеописания - Плутарх - Биографии и Мемуары
Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье - Биографии и Мемуары
Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка - Биографии и Мемуары
«Буду верен словам до конца». Жизнеописание и наследие иеромонаха Василия (Рослякова) - Сборник - Биографии и Мемуары
Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол - Биографии и Мемуары / Военное / Поэзия / О войне
Моя жизнь. Встречи с Есениным - Айседора Дункан - Биографии и Мемуары
Дури еще хватает - Стивен Фрай - Биографии и Мемуары
У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий