— Та, этту столовую таксисты еще до войны облюбовали. Конечно, машин тогда здесь побольше бывало. А мне… приходилось по делам здесь бывать. С девушкой потом сютта ходили, — и Стонис, помрачнев, замолчал и пошел вперед, к дверям с вывеской «Столовая» над ними.

Войдя, Андрей с удивлением обнаружил практически ресторанный зал, тесновато заставленный столиками, укрытыми белыми скатертями, со стоящей в углу, у окна, огромной кадкой. Из кадки вверх тянулась, разбросив листья, пальма. Рядом с ней стоял столик, за которым обедали несколько человек, видимо водители тех самых эмок. Еще несколько одиночек сидело в противоположном углу. Народу было немного, и стояла на столах самая простая еда.

Выбрав столик, расселись. Ленг привычно сел на пол, рядом с Андреем и прислонился мордой к его плечу. Колодяжный с удивлением посмотрел на стоящие на столе солонку и горчицу, вздохнул и отметил вслух: — Как до войны.

Официантку ждали недолго, минуты три. Она вначале неодобрительно глянула на Ленга, но тот так умильно смотрел на нее и соседний столик с едой, что она улыбнулась и попросила «товарищей командиров» заказывать. Заказали обед. Андрей покосился на Ленга и к заказу прибавилась тройная порция гуляша с гречкой. Цены немного удивили всех, но официантка объяснила, что теперь все столовые торгуют с двухсотпроцентной наценкой. Деньги у всех были, поэтому решили все же пообедать тут. Обедали недолго, по-фронтовому и уже через пятнадцать минут, закурив, не торопясь шли по улице. Прогуливались почти до темноты.

Вечером, всей компанией, за исключением оставленного в номере Ленга, спустившись в ресторан, командиры с удивлением увидели, что для некоторых граждан войны вроде бы и нет. В ресторане сидели многочисленные компании гражданских, правда часто разбавленные военными в новенькой, а иногда и заметно потрепанной форме. В углу наигрывал что-то душещипательное небольшой оркестрик, а официантки выглядели вполне по довоенному, как заметил бывавший здесь до войны Стонис. Поужинали быстро, всем было как-то не по себе от столь резко контрастирующей с фронтом обстановки веселья и какого-то нарочитого игнорирования окружающего мира.

10 июля 1942 г. г. Москва. Площадь имени Дзержинского.

Рано утром, едва успевшие помыться и побриться, все загрузились в две эмки, которые быстро (никаких пробок, движение меньше, чем в каком-нибудь Миргороде) подъехали к практически неизменному с той поры серому зданию на Лубянке, точнее — на площади Дзержинского.

Несколько минут ожидания у окошечка бюро пропусков и вот все четверо в сопровождении неизменного сержанта ГБ проходят по коридорам с высокими потолками и несколько затоптанным паркетным полом, выкрашенными в неяркий светло-серый, приятно успокаивающий цвет, стенами. Андрей с неудовольствием отмечает, что каждый из них получил пропуска в разные кабинеты. Первым, кивнув на прощание, скрылся за дверью одного из кабинетов Стонис, за ним один за другим зашли в другие кабинеты Колодяжный и Калошин. Но Мельниченко все шел и шел вслед за своим Вергилием в форме. Поднявшись по лестнице, пройдя короткий коридор, затем опять спустившись вниз, они опять вышли на лестницу и, одолев два пролета, подошли к солидной, мореного дуба двери явно начальственного кабинета. Увидев ее, Андрей вдруг ощутил полное спокойствие и уверенность, что все пойдет как надо. Тем более, что к его удивлению, никто даже и не попросил их сдать оружие и теперь у него на портупее привычно, как естественное продолжение тела висела немецкая кобура с его любимым парабеллумом. «Так что хрен возьмешь меня просто так» — с иронией подумал Андрей. Хотя интуиция молчала, его, честно признаться, беспокоила невозможность разложить ситуацию на ясные и понятные составляющие.

Сопровождающий открыл дверь и сидящий в небольшом предбаннике секретарь, молодой, явно усталый человек с болезненным лицом трудоголика, предложил «товарищу гвардии полковнику» пройти в кабинет…

Сидящий за столом крепкий, похожий, как показалось Мельниченко, на окультуренного Чкалова, человек вышел из-за стола и, пройдя навстречу, поздоровался с Андреем. Крепко пожав руку, он жестом предложил Мельниченко садится на стоящий перед столом роскошный стул, скорее даже полукресло и предложил:

— Чаю? — и представился: — Меня зовут Всеволод Николаевич Меркулов.

Пока вошедший по звонку секретарь расставлял на столе чай в стаканах с подстаканниками, фарфоровую сахарницу, печенье и сушки в небольших вазочках, Мельниченко и Меркулов молча разглядывали друг друга. Но едва дверь закрылась, Меркулов сказал, глядя в глаза Андрею:

— Ставка Верховного Главнокомандования решила вновь сформировать Третий гвардейский механизированный корпус. В качестве командира корпуса предложена ваша кандидатура, — остановив жестом поставившего стакан с чаем на стол и пытавшегося что-то сказать Мельниченко, он добавил: — но у нас есть другое предложение. При Главном Управлении Госбезопасности создается специальная инспекционно-аналитическая группа. Подчинена она будет, кроме меня, только наркому и Ставке. Предлагаем вам перейти в нее. Задача группы — независимо собирать и проверять сведения и выдавать аналитические доклады по образцу того, что был составлен с вашей помощью в прошлом году. Так что думайте. Да, должность полковничья, но перспективы у вас есть, вплоть до начальника группы впоследствии.

— Я польщен высокой оценкой моих способностей, но, боюсь, что она преувеличена, — спокойно ответил Андрей, затем, взяв стакан и несколько раз отхлебнув, посмотрел на реакцию собеседника.

Меркулов невозмутимо ждал продолжения, лишь в глазах что-то неуловимо промелькнуло.

— Как сказал в похожем случае д`Артаньян, меня не приняли бы здесь и осудили бы там, — продолжил Андрей, с усмешкой поглядев в лицо Меркулову, на котором тень неудовольствия через минуту сменилась такой же усмешкой.

— «В таком случае я скажу, что все мои друзья находятся среди мушкетеров, а враги … служат вашему высокопреосвященству, так что меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там …» Но я-то не кардинал, да и вы, если подумать, не д`Артаньян, — ответил Меркулов, и, посерьезнев, спросил: — Все же объясните, почему?

— Понимаете, Всеволод Николаевич, — раз уж наглеть, так до конца, подумал Андрей: — мне, здоровому, крепкому мужику, к тому же умеющему воевать… уехать с фронта… все равно, что дезертировать. Нет, — Андрей посмотрел на пытавшегося что-то сказать Меркулова: — я понимаю, что пользы от моей работы там может быть и больше. Но не уверен в этом. Потому что я, как человек со стороны, в систему сразу не войду. А значит, буду отторгаться ею. Все мои прекрасные и, возможно, правильные мысли будут либо игнорироваться, либо искажаться в пользу уже сложившихся стереотипов. Поэтому возможно самым оптимальным решением будет мое внештатное участие в группе. Мне кажется, так я принесу больше пользы. Тем более опыт такого сотрудничества у нас перед глазами. Я полагаю, мало кто знает, что наши мнения использовались при составлении соответствующего доклада ГКО.

После этих слов на несколько минут в кабинете воцарилась тишина.

Потом Меркулов, сидевший с видом китайского божка, вдруг рассмеялся и сказал:

— Интересный у вас образ мышления. Не сразу и поймешь, как вы к своим выводам приходите. Я считаю, что вы ошибаетесь. Если надо для дела, то надо. Но ваше мнение я понял и настаивать в настоящее время не буду, хотя и жаль… — потом, свернув разговор, распрощался с Андреем.

Остаток дня для Мельниченко пролетел незаметно. Встреча в ГАБТУ была чисто формальной — полковник, начальник строевого отдела, вручил Андрею два предписания и приказ — явиться на встречу с Верховным Главнокомандующим , пожелав удачи, отпустил в «свободное плавание».

Вечером, прогуливаясь с Ленгом, Мельниченко долго размышлял, чем же грозит им столь явный интерес власть предержащих…

11 июля 1942 г. Юго-Восточная железная дорога. Сергей Иванов.

«Ту-дух, ту-дух, ту-дух» — практически вторые сутки слушаем постукивание вагонных колес. Кавалеристы Белова нас сменили, как было обещано и вот поезд везет нас в Казань. Почему в Казань? АХЗ. Впрочем одна мыслишка есть. Если формируется большое танковое соединение, то Казань — самое приемлемое место. Танковое училище, полигон, бывшие казармы КАМА, если я не перепутал. Да, точно КАМА — германо-советское танковая школа, якобы даже Гудериан ее то ли посещал, то ли в ней учился. Это конечно сказки, Гудериан в эти годы в Швеции чаще бывал. А вы думаете? Нацистский меч ковался как раз таки не в СССР. Швеция, Голландия, да и Англия, США как спонсоры, вот так. Это теперь, после развала во всем виновным СССР сделали. А реально наши совместные предприятия после тридцать третьего свернули, совсем. В отличие от некоторых моих знакомых тогдашние руководители СССР в белопушистость Адика и компании абсолютно не верили. И правы были. Хотя в «Майн Кампф» русофобских, как один нацик современный заявил, всего два предложения, но они нам ровненько в двадцать миллионов потерь и встали. Самое же противное, что из тех двадцати — одиннадцать мирные граждане, которых в войне вообще-то должно меньше солдат гибнуть.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 56

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле - Анатолий Логинов бесплатно.

Похожие на Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле - Анатолий Логинов книги

Эндшпиль (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич - Альтернативная история
Наследник (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич - Альтернативная история
Ленин жил, Ленин жив - Александр Шубин - Альтернативная история
Танкисты из будущего - Анатолий Логинов - Альтернативная история
Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков - Альтернативная история
Сказки старого дома 2 - Андрей Басов - Альтернативная история
Наблюдатель. Господин изобретатель. Часть VI (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич - Альтернативная история
Тайная история сталинских преступлений - Александр Орлов - Альтернативная история
Реализация - Дмитрий Николаевич Дашко - Альтернативная история / Детективная фантастика / Попаданцы
В августе сорок второго (СИ) - Тарханов Влад - Альтернативная история

Оставить комментарий