вот, смотрите, конкретный план реформ, которые за один президентский срок способен привести к процветанию.
Дождавшись, пока Оля Корбут получил золотую медаль, Люда Турищева — серебряную, а бронзы удостоится немка из ГДР — что тоже приятно! — мы с мужиками немного потупили в фойе, пока дамы переоденутся, и пошли грузиться в автобус, который повезет нас смотреть древнюю немецкую церковь и другие прикольные домики.
Глава 6
За окном автобуса, за малоэтажными, стилизованными под старые, домиками-новоделами — Мюнхену в войну неплохо досталось, многое пришлось реставрировать — высились симпатичные горы. Бавария красивая, и я буду рад съездить сюда снова, когда мы объединим Германию в одну большую и социалистическую.
Товарищи спортсмены по пути обсуждали старую Советскую тему на новый лад:
— А я модельку машины купил, BMW, Колька давно такую просил.
— Кружки красивые, блин, из таких наше пиво и пить не захочешь.
— Щелкунчика купил на ёлку вешать. Работает — вчера с Петром проверяли, у него аж палец опух.
— А орехов что, не нашли?
— Да нашли, но он же сам знаешь…
— Одеколон кёльнский, дешевый, а пахнет…
Джинсы с полок уже давно никто не сметает. Бытовая техника в Союзе своя или импортная, но за рубли, и командировочные марки тратятся не на «дефициты», а на эксклюзивные заграничные штуки, которые у нас продавать или смысла нет, или «партнеры» еще не поняли, что к нам любую фигню можно везти с неплохим наваром.
Изначально правительство ФРГ хотела нам впарить поездку в замок Нойшванштайн. В замок мне хотелось, но испугала логистика: три часа туда, три — обратно. Считай целый день, и «домой» бы вернулись поздним вечером. О результативной игре невыспавшейся сборной нечего и мечтать, поэтому экскурсию выстроили вокруг не таких клевых как замок, но более доступных объектов.
Доблестная «Девятка» конечно же с нами — четыре товарища и Михаил Сергеевич, у которого как бы выходной, поэтому он окучивает сидящую рядом с ним Соню. Я никого не окучиваю — дома жена ждет, ух соскучился! — но неплохо убиваю время разговорами с неграми.
Мы проехали мимо бредущей по тротуару за ручку однополой немецкой пары, и Тайрон задал крайне философский вопрос:
— Зачем кому-то становиться геем?
— В Африке геев убивают за то, что они пихают бананы в задницы, — поделился тамошними традициями Джим.
— Щит, эти нигеры оскорбляют еду! — догадался Тайрон.
Интересно, как бы прокомментировал это товарищ Крылов, главный мой специалист по Африке?
— Должен ли я называть их «мистер»? — ткнув пальцем за спину, гоготнул Джим.
Поржали, я пересказал диалог рядом сидящим спортсменом. Поржали еще раз — шутки про геев у нас любят, в отличие от самих представителей меньшинств. И правильно — для государства приверженность гражданина к не способствующим воспроизводству новых граждан извращениям прямо вредна. Но вредна не настолько, чтобы за это сажать — лишь бы парадов не устраивал и не призывал остальных разделить его увлечения.
Автобус подъехал к Церкви Святого Духа, и мы выбрались в вечернюю прохладу. Воздух приятно пах съестным из расположенных неподалеку кафешек, ветер добавлял совершенно осенние, почти как с Родины, грозящие скорым похолоданием оттенки, и я с удовольствием представлял себе, как где-то там, за городом, баварские крестьяне засаживают поля озимыми. Ну немцы, ну и что? Мне сельское хозяйство во всех его проявлениях нравится, а жалости больше всего я испытываю к американским фермерам, которых сам же больше всего и «шатаю». Земледелие — это основа бытия, и для планеты условный фермер Ганс или колхозник Иван несоизмеримо полезнее всех этих дорогущих и пафосных Олимпиад, ведь никакой Олимпиады без Гансов и Иванов не будет. Почет и хороший уровень жизни Человеку Труда, позор и раскулачивание финансовым спекулянтам, которые вообще непонятно как и почему ворочают взятыми из ниоткуда миллиардами!
Песенка «Люди Труда», кстати, без моего участия взяла и масштабировалась Минкультом до полноценной оперы о борьбе рабочего класса за свои права. В Китае пользуется огромной популярностью, потому что попадает еще под старые, времен Культурной революции, критерии «качества». Адаптацию на китайском азиаты себе сделали, и теперь всей Поднебесной смотрят, напитываются классовой ненавистью к буржуям.
Прикрепленный к нам, шпарящий на русском с комичным акцентом, немец принялся рассказывать:
— Хайлиггайсткирхе биль основан в 1208 году…
Под его бубнеж мы сфотографировались, прошлись по двору и вернулись ко входу.
— … Биль отреставрирован после фойна, алтарь биль освящен заново в 1955 году. А сейчас мы смочь посмотрьеть выступление победитель конкурса церковный хор тля мальчик.
В церкви было людно: выступление хора-победителя хотят посмотреть как минимум родители участников, как максимум — завсегдатаи церкви и случайные прохожие, заметившие на информационном щите у ворот объявление. Безопасность мероприятия обеспечивается великолепно: привалившись к стене слева от входа, на нас и других гостей скучающим взглядом смотрит толстый и усатый полицай возраста «сильно за сорок».
Не удержавшись, я подошел к нему и поинтересовался:
— Гутен таг, херр офицер. Как долго вам осталось до пенсии?
Приподняв на меня бровь, мужик ответил:
— Сегодня мой последний день на этой работе.
— Очень хорошо, — порадовался за него я. — Нет ничего лучше пенсии!
— Только юность, херр Ткачев, — улыбнулся он.
Узнал все-таки. Вернее — предупредили, что приеду.
Внутреннее убранство церкви разочаровало: большая часть стен и потолка были лишены так и просящихся сюда фресок, обшарпанные скамейки перед «сценой» были исцарапаны и исписаны вандалами-безбожниками (свастики в наличии), старенький орган царапал слух неудачно настроенными высокими нотами. Реставрация еще не закончена — так объяснил несоответствия фасада и внутренностей экскурсовод.
Немецкие деточки меня узнали! Потешные: двенадцать-тринадцать лет, одеты в гольфы, шорты на подтяжках — актуально для мальчишек — и белые рубашки. Девочки — в белых блузках, серых пиджачках, юбках и с бантиками в волосах. Не сильно-то от наших детей отличаются! Десяток минут ушел на общение и коллективное фотографирование с ребятами и их родителями. Не предусматривалось, но мне не жалко.
Нас, Советских граждан и примкнувших к нам негров, усадили в первые ряды. Дальше сели немцы. На сцену вышли ребята в сопровождении католического попа и тощего худого страшного мужика в круглых очках, по которому сразу было видно — огромного профессионализма педагог, типа Виталининой учительницы Брониславы Вацлавны Захерт.
Под мягкий органный перебор дети начали исполнять христианские гимны на немецком. Стараясь избавиться от ненужных ассоциаций — строчка Gott mit uns пару раз встретилась — я откинулся на скамейке и
