Полковника пытали три дня подряд. «Где деньги?» — орали на него поочередно Жереп, Хряков, Штукман и пьяный верзила. «Будешь с нами работать?» — повторяли они, прижигая полковника каленым железом, выворачивая ему ребра клещами и загоняя иголки под ногти. Однако полковник оставался нем. Все это время Ганюк томился от безделья. «Куда бы поехать?» — бормотал он, слоняясь взад и вперед по кабинету. К вечеру он напивался и распевал тягучие уголовные песни или бродил по коридорам УВД, придираясь ко всем встречным. Наутро третьего дня он вызвал к себе Шкафа. «Ты где шляешься?» — заорал на него Ганюк, едва тот появился. «А что?» — опешил верзила. «Что, что! — передразнил Ганюк. — Машину сломал, а сам шляешься черт знает где! На чем я буду ездить, как ты думаешь?» «Да там нечего, чинить! — воскликнул Шкаф. — Полчасика — и готово! А куда поедем?» «Не знаю», — мрачно буркнул Ганюк. «Так чего ж ты орешь?» — удивился верзила. Ганюк промолчал и нервно забегал по кабинету. «На черта я с вами связался, — бормотал он. — Дурачье… Со скуки подохнешь…» «Может, в ресторан махнем?» — предложил Шкаф. «Чего я там не видел», — возразил Ганюк. «Ну тогда к бабам?» «Ладно, поехали в ресторан», — сказал Ганюк, махнув рукой. Верзила вышел, но через минуту вновь ворвался в кабинет. «Шеф, идея! — крикнул он. — Поехали в школу!» «Куда?» — удивился Ганюк. «Вчера ехал я через деревеньку, забыл, как называется, — стал рассказывать верзила. — А у меня как раз радиатор потек, ну и ведро нужно было. Остановился я у колодца, стою, снимаю ведро, а мимо шелупонь в школу валит. Школа там прямо рядом. Смотрю, из дверей выходит чувиха и канает прямо ко мне. Ну, я папироску в зубы, стою чин–чинарем, а она меня сразу как понесет: вы, говорит, негодяй, как вы можете чужое ведро забирать? Я говорю, это раньше оно было чужое, а теперь будет мое. Она еще хуже развыступалась — и такой–то, я, и сякой… Хотел я ее там прижать маленько, да она убежала». «А как она из себя?» — с интересом спросил Ганюк. «Вот я и говорю, телка — высший сорт! — воскликнул Шкаф. — Такая блондинка, свежачок! Пальчики оближешь!» «А как деревня называется?» — спросил Ганюк. «Сказал же, не помню. Но дорогу помню, — отвечал верзила. — Я там пацанов поспрашивал, оказывается, эта баба учительницей работает. Но насчет этого дела она, говорят, ни–ни», — верзила показал себе большим пальцем ниже пояса. «Тем лучше», — усмехнулся, Ганюк. «Ну что, поедем? — спросил верзила. — Там и буфет есть». «Иди делай машину, — сказал Ганюк, — я сейчас приду». Верзила вышел. Ганюк достал из стенного шкафа парадную форму и облачился в нее. Затем он вынул из ящика письменного стола четвертинку водки, сорвал ногтями пробку и, шумно глотая, выпил водку прямо из горлышка. Постояв секунду зажмурившись, он понюхал свой прокуренный кулак и крякнул. Когда он вышел во двор, верзила уже уселся за руль открытого газика и разговаривал с бандитами, окружившими машину. К Ганюку и Шкафу захотели присоединиться еще четверо — Барабан, Штукман, Степка Могила и не- совершеннолетний бандит Малахов. Через полчаса езды, сперва по городским улицам, а затем проселком по полям, шайка въехала в деревню, подкатила к школе и там остановилась. Школа представляла собой длинное светло–желтое здание с зеленой двускатной крышей и большими окнами, в которых маячили испуганные ребячьи лица. Бандиты ввалились в вестибюль, где в это время нянечка мыла полы. «У, ирод, — закричала она на Ганюка, — куда вперся с сапожищами!» При этом она размахивала мокрой тряпкой, и несколько капель попало Ганюку на парадный мундир, «Убрать»; — поморщившись, сказал Ганюк. Верзила схватил нянечку в охапку и с плотоядным смехом потащил на двор. Остальные проследовали в коридор. Ганюк принялся поочередно открывать двери и разглядывать учителей. Наконец в одном из классов он увидел, что перед доской стоит стройная белокурая девушка. Ганюк прикрыл за собой дверь и кашлянул. Девушка обернулась. «А она ничего», — подумал Ганюк, а вслух скааал: «Здравствуйте! А я к вам. Проверочка, так сказать…» «Кто вы?» — испуганно спросила девушка. Вместо ответа Ганюк обратился к притихшей детворе: «А ну–ка дети, скажите, как зовут вашу учительницу?» Хор прозвучал нестройно, но тем не менее Ганюк разобрал, что девушку зовут Варвара Александровна. «Так вот, Варенька, фамилия моя Ганюк, звать Евгений. Можно просто Женя. Слыхали, наверное?» «Слышала», — прошептала Варенька, бледнея, но тут же справилась с собой и спросила: «Зачем вы пришли? Что вам здесь нужно? Немедленно уходите!» «Мне нужны вы, — хладнокровно ответил Ганюк. — Дети, — обратился он к классу, — на сегодня уроки кончились. Бегите в буфет, найдете там дяденьку милиционера, он вам даст патронов. Скажите, я велел». Дети с шумом бросились в коридор. «Честное слово, Варенька, таких хорошеньких девушек, как вы, я давно не видел, — заметил Ганюк, подходя ближе. — Поедемте сейчас со мной, а? Не прогадаете!» Ганюк для пущей убедительности как бы невзначай вынул из кармана и встряхнул на ладони бриллиантовый кулон, снятый им ранее с жены директора драматического театра. «Со мной вы не соскучитесь. У нас каждый день веселье. Да вы, кажется, меня боитесь?» — удивился Ганюк, заметив, как отшатнулась Варенька. «Нельзя бояться того, кого презираешь», — ответила девушка. «Эге, да она с идеями», — ухмыльнулся про себя Ганюк. Все это начинало его забавлять. А Варенька с удивлением увидела, что физиономия Ганюка выражает глубокую скорбь. Он отвернулся и медленно опустился на скамью. «Да, — сказал он изменившимся голосом, — да, Варенька, вы правы. Меня стоит презирать. Если бы вы знали, какое отвращение я испытываю иногда самому себе. Вы чистая, святая душа! — воскликнул Ганюк. — А кто я? Жалкий авантюрист, которому захотелось хоть немного любви…» Тут Ганюк слегка вздрогнул — это Варенька коснулась рукой его плеча. «Не надо так убиваться, — сказала Варенька, — ведь все зависит от вас. Вы должны порвать со своим прошлым». «Нет! Не все зависит от меня! — с горечью воскликнул Ганюк. — Этот мерзкий мирок затягивает меня. Мне не на кого опереться, рядом нет ни одного близкого человека. Если бы вы знали, Варенька, как я одинок! И вот я пью! — закричал Ганюк, — да–да, я пью, чтобы забыться! Так что ж вы стоите, Варенька? Плюньте мне в лицо, презирайте меня, ведь я заслужил презрение». Ганюк прикрыл глаза рукой. «О, как мне нужен близкий человек! — глухо произнес он. — У меня его не было всю жизнь…» — и Ганюк принялся пересказывать свою жизнь, не говоря, разумеется, и слова правды. В его истории фигурировал детский дом, незаслуженные обиды, дурная компания и, как противовес всему этому — фанатическое стремление выбиться в люди. Попутно мерзавец заявил, что его настоящая фамилия не Ганюк, а Грацианов. «Там должны еще помнить Евгения Грацианова!» — кричал он, описывая Вареньке свои успехи в каком–то мифическом НИИ. Затем его будто бы стали преследовать завистники, и коварная интрига положила конец подвигам Ганюка — Грацианова на научном поприще. Тут на горизонте опять возникла дурная компания, которая, воспользовавшись душевной депрессией Ганкжа, завлекла его в свои сети. «Кажется, клюет», — думал Ганюк, видя светящиеся состраданием глаза Вареньки. Тем временем его дружки развлекались каждый на свой лад. В туалете Штукман и Малахов играли со старшеклассниками в буру, причем всегда выигрывали. Штукман расписывал восхищенным ребятам прелести бандитской жизни, а Малахов тем временем передергивал карту. Верзила исчез в сарае вместе со злополучной нянечкой, а Степка Могила отправился в деревню за самогоном. Барабан, таким образом, остался в одиночестве. Он прошелся взад–вперед по коридору, почитал развешанные по стенам пионерские стенгазеты, изредка заливаясь смехом и приговаривая: «Во дают! Юморные ребята!» Однако вскоре стенгазеты ему надоели, и он снова заскучал. Поразмышляв некоторое время, он затем решительно сунул в рот папиросу и распахнул дверь первого подвернувшегося класса. Попал он, как и Ганюк, на урок. Увидев ввалившегося в класс краснорожего детину в милицейской форме, старичок учитель опешил и как вкопанный застыл у доски. «Здорово, малышня!» — рявкнул Барабан, не обращая на учителя никакого внимания. Дети испуганно молчали. «Да вы меня не бойтесь, — расплылся в улыбке Барабан, — я добрый. Ну, признавайтесь, у кого рогатки есть?» Дети молчали. «У кого есть, тому вот что дам», — сказал Барабан и извлек из бездонного кармана облепленную табачной крошкой зажигалку. Этих награбленных зажигалок у него было огромное количество. С первой парты поднялся мальчик и робко протянул Барабану рогатку. «Молодец! — похвалил его Барабан. — Тебя как звать?» «Алеша», — ответил мальчик. «А меня дядя Федя», — сказал Барабан и вручил ему зажигалку. Детвора, шумя и толкаясь, бросилась к Барабану, наперебой показывая ему свои рогатки. «Ну ладно, ладно, молодцы, — сказал Барабан, заминая разговор о зажигалках. — А ну, видите там козу? — спросил он, показывая в окно на лужайку за школой, где и в самом деле паслась коза. — Кто в нее попадет?» Дети стали открывать окно. «Да бросьте возиться, — хохотнул Барабан, — вышибите его, и дело с концом». «Да-а, — сказал Алеша, — Корнелий Карпыч заругает». «Не заругает, — усмехнулся Барабан. — Бей, не бойся». Алеша взял швабру и ударил ею по стеклу. Осколки со звоном посыпались на пол. «Ну, стреляйте», — скомандовал Барабан, и коза под градом камней заметалась на веревке. «Эх вы, — сказал Барабан, — кто же так стреляет!» С этими словами он вытащил из кобуры пистолет. У детей вырвался вздох восхищения. Барабан прицелился и выстрелил. Коза упала и забилась на земле, тщетно стараясь подняться. Девочки в углу начали всхлипывать. «Бабы, — с презрением кивнул на них Барабан. — Что с них возьмешь. Ну, кому дать пальнуть?» «Мне! Мне!» — загомонили дети, «Что вы делаете, негодяй!» — закричал Корнелий Карпович, бросаясь к Барабану. До этого он в каком–то оцепенении стоял у доски, не выпуская из рук мела. Барабан ухватил старого учителя за шиворот, дотащил до двери и выбросил в коридор. Затем он вернулся к детям, со страхом смотревшим на эту расправу. «Всякая старая галоша будет мешать моим друзьям!» — возмущался Барабан. Страх в глазах детей сменился восторгом. «Пусть стреляет Леха, — сказал бандит, — он этого дурака не боится». Алеша три раза выстрелил и добил несчастное животное, при этом Барабан держал его руку, чтобы она не дергалась от отдачи. «Молодец, — восхитился Барабан, — во мужик! На!» — и он протянул мальчику папиросу. Алеша щелкнул зажигалкой, прикурил и затянулся, стараясь показать, что ему очень приятно. «Ну, кто еще курит, мужики?» — расщедрился Барабан. Дети потянулись за папиросами. В это время Корнелий Карпович сидел на банкетке в коридоре, сжимая голову руками, чтобы не слышать детского смеха, который заглушался временами басистым хохотом Барабана. Доносились слова: «Телку надо хватать сразу, нечего с ней базарить…» Корнелий Карпович сорвался с банкетки, распахнул дверь, подбежал к Барабану и вцепился ему в горло. Бандит схватил его в охапку и потащил обратно к двери. В этот момент учитель ощутил удар по лбу, от которого у него из глаз посыпались искры. Это Алеша попал в него из рогатки. Вслед за этим несчастного Корнелия Карповича опять выбросили в коридор и заперли дверь изнутри. Старый учитель плакал, а за дверью хохотали еще пуще. Там Барабан учил детей надувать презервативы, попутно разъясняя, в чем прямое назначение этих странных предметов. «Негодяи, — шептал Корнелий Карпович, — негодяи, мерзавцы, подонки…» Дверь открылась, и высунулся Барабан. «Эй, дед, выпить хочешь? — обратился он к плачущему старику. — Не хочешь? Тогда вали отсюда». Корнелий Карпович поднялся и как лунатик побрел по коридору прочь.

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 31

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Черный пробел - Андрей Добрынин бесплатно.

Похожие на Черный пробел - Андрей Добрынин книги

Так долго не живут - Светлана Гончаренко - Роман
Бабур (Звездные ночи) - Пиримкул Кадыров - Роман
Судьба (книга первая) - Хидыр Дерьяев - Роман
Площадь отсчета - Мария Правда - Роман
Призраки прошлого - Евгений Аллард - Роман
На краю моей жизни (СИ) - Николь Рейш - Роман
Ночное солнце - Александр Кулешов - Роман
Второй вариант - Георгий Северский - Роман
Зов Тайрьяры (СИ) - Московских Наталия - Роман
Судьба (книга четвёртая) - Хидыр Дерьяев - Роман

Оставить комментарий